Антигерой (СИ) - Пожарова Ася. Страница 36

— Я, наверно, сегодня пас, — не хочется ничего. Черт, веду себя как подросток в разгаре пубертатного периода, но ничего не могу поделать. Хочу либо рыжую, либо ничего.

Прошло уже дней семь, как я вернулся из больнички, и чувствую себя вполне сносно. Физически. А морально…, для меня стерто понятие морального благополучия. Анфиса не просто вдыхала жизнь в меня, она ее создала. По крупинке, из смеха, добра, злости, красоты, из всего, что кажется таким обыденным, ее тонкие руки строили жизнь вокруг. И как можно говорить об адекватности, когда от букв в ее имени, что сотканы из смелости и нежности, прошибает насквозь. Я потерян, и буду еще долго себя искать, но не с ней. Нет, далеко не с ней. Она не должна платить цену своей жизни, за мою радость. Не должна. Темные пятна, моей уже прошлой жизни, еще долго будет догонять меня, и я не хочу, чтобы в какой-то момент, они догнали ее. Ту, чье имя теперь уж точно под запретом. Ту, от которой мурашки, ту к которой больше нельзя прикоснутся. Черт, я так себя только добью.

— Громов, бля, или ты сам приедешь, или мы тебя силой затянем, — и сбросил. В этом весь Глеб. Похер, может мне действительно нужно хорошенько оттянуться, и тогда все встанет на свои места?

Так и получается, что в назначенное время я стою около своего же клуба. Пятница, людей дохера, очередь на фейсконтроле метров сто, все хотят пуститься в отрыв. Бахнуть убийственную дозу алкоголя, ведь молодость все простит. Истоптать танцпол до фундамента, заняться сексом с первой встречной. А мне, блять, не хочется ничего из этого.

— Привет, — ребята уже сидят за нашим столиком в ВИП зоне.

— Ооо, а мы уже собирались за тобой ехать, — Ник поднимает руку, подзывая официантку, и делая заказ.

— Не поверишь кого мы тут вид… — Глебу не дают завершить предложение, толкнув его в плече.

— Ну? Продолжай, — я беру стакан с янтарной жидкостью, и в один присест выпиваю все его содержимое.

— Да забей, — Кирилл повторяет мой жест.

— Глеб, начал, так договаривай. Кого вы видели? — Глеб нехотя верит головой.

— Анфису, — ее имя звучит так нереально, будто это было в другой вселенной, не со мной. И каждая буква ее имени причиняет жуткую боль. Как раскаленным ножом, по коже.

— Отлично, пусть веселится, — а сам просто мечтаю, о том, чтобы увидеть ее хотя бы на секунду. Коснутся ее почти прозрачной кожи, сосчитать веснушку на носу. Но я сделаю только хуже.

Убеждаю себя весь вечер, что не должен даже думать в ее сторону. Осаждаю себя раз пять, чтобы не спустится на первый этаж, и найти в тысячи женских силуэтов, тот один, что так идеально сточен, словно под мои руки. Заливаюсь алкоголем, в непросительных количествах, но легче нихера не становится.

POV Анфиса

— Ника, отстань, — уже несколько часов, две несносные женщины терроризируют меня, и пытаются затащить в клуб.

— Фаня, хватит себя убивать. Громов это не конец света, нужно идти дальше, — Тая швыряет в меня черное платье, которое раньше я часто надевала на наши тусовки.

— Ангелова, что за философ в тебе проснулся? — смеюсь и рассматриваю одежду в воем шкафе, чтобы занять себя хотя бы чем-то, чтобы не разрыдаться, просто от звука его фамилии.

— С тобой начала общаться и откопала в себе жилку профессора, — Ника, которая умостилась на подоконнике, весело засмеялась.

— Ну что? Твой задумчивый взгляд на одежду означает «да»? — киваю. Я и сама начинаю себя ругать, за свой кислый вид. Уже скоро я вернусь в свою альма-матер, чтобы продолжить грызть гранит науки. И я просто обязана начать снова жить. Буд-то не было этого сумасшедшего месяца. Буд-то не было этого сумасшедшего парня. Просто забыть. Через неделю Новый Год, и шанс, чтобы действительно начать жить заново. Это как новая жизнь с понедельника, а у меня есть шанс, окончательно обрубить прошлое, и проснутся первого января, новой версией себя. Версией которая не думает каждый день о ледяных глазах, и не рисует на каждой возможной поверхности северное сияние. Одну из таких картинок, к слову, сейчас очень внимательно разглядывает Ника.

— Отлично, тогда в восемь встречаемся возле твоего дома, — девочки прощаются, чтобы укатить по домам и собраться на наш вечерний движ.

Касаюсь ладонью своего платья, и вспоминаю когда мы в последний раз отрывались. Так чтобы ноги ели несли домой, чтобы до беспамятства. Наверное, когда я отмечала расставание со своим бывшим. Тихо смеюсь, вспоминая как Антон, с открытым ртом втсречал меня около двери, а я рассказывала, что не только ему выпивать мировые запасы алкоголя.

— Ого, это что смех нашего домашнего чудовища? — вспомнишь лучик, вот и солнце. Антон, как ни в чем не бывало, шлепается на мою постель.

— Домашнее чудовище сегодня в хорошем расположение духа, — падаю около него.

— Наконец-то, а то я думал, ты своими слезами, затопишь нам всю квартиру.

— Какой же ты черствый, Тошка, — швыряю в него подушку.

— Всю сентиментальность семьи, ты заграбастала себе.

— Мы в клуб сегодня идем, — смотрим в потолок, давно мы с ним просто не болтали.

— Малявка, никак не могу привыкнуть, что ты уже не совсем малявка, — толкаю его в плече. — А что за девчонка приходила к нам?

— Так вот зачем ты приперся! Не сестричку поддержать, а свою личную жизнь наладить. Ты особо слюни на нее не пускай, Ника у нас занятая девушка.

— Ну, парень не стена, подвинется, — Антон поднимется с кровати.

— Ах, вот как ты запел, а как же «Холостяк однажды, холостяк навсегда»? Или «Я никогда не окажусь под каблуком».

— Так малявка, давай иди, собирайся, не пререкайся со старшими, — швыряю в него подушку, но дверь закрывается быстрее, чем она долетает до него.

— Идиотина, — снова шлепаюсь на кровать, и улыбаюсь. Может все, действительно, не так плохо?

Вернутся домой, мне захотелось еще, когда я увидела очередь длинной в жизнь, которая выстроилась перед входом в обитель пьяных тусовок. Но, даже не усев начать канючить, Ника шикнула на меня и весело цокая каблуками, прошла мимо недовольных людей, заходя внутрь клуба. Охранники даже слова не обронили, интересно, с каких это пор Ника у нас VIP персона?

— Да ты прям местная знаменитость, — улыбается Тая.

— Так это куб Г… Г. г, Губина, знакомый мой, вы его не знаете, — странная она сегодня, вроде не заикалась раньше.

— Ну что? К бару?

— Три текилы, — возражать никто не собирается. Все настроены к концу вечера, а может даже ночи, ни то, что Яна не вспомнить, а имя собственное.

С высокого барного стула я разглядываю обстановку вокруг. Большой, полностью забитый танцпол, сцена, на которой после десяти начинают транслировать караоке, и каждый посетитель может позабавиться, воем в микрофон. Ступеньки, которые ведут к ВИП комнатам, со стеклянными окнами которые выходят на танцпол, а по центру второго этажа разместился ведущий и ди-джей, которые подначивают публику, на безбашенные поступки.

Залпом, выпивая напиток, щеки сразу розовеют, а проблемы кажется не такими весомыми. Подхватив меня под руки, мы оказываемся на танцполе. Под какую-то клубную попсу, мы пляшем больше тридцати минут, но почувствовав, что выпитая ранее текила медленно, но уверенно улетучилась из организма, мы снова идем к бару. И так еще несколько раз, но все больше и больше увеличивая градус. И когда в десять вечера открывают караоке, я практически первая бегу чтобы ухватится за микрофон.

Секунда, две, три, я касаюсь пальцами глаз, и пытаюсь понять, не иллюзия ли это. Алкоголь улетучивается из организма. Эти белые волосы, холодные льдинки-глаза, я узнаю из тысячи. Я смотрю на него, и вместо ожидаемой грусти ощущаю дикую злость, на него, на себя, на девочек, за то, что притащили именно в этот клуб. Мы смотрим друг другу в глаза, ведущий расспрашивает, какую песню мне ставить и я без колебаний знаю, что буду петь и кому. Пусть ему будет так же больно как и мне, пожалуйста.

Глава 23

..только знай, что ты можешь придти ко мне поздно ночью,