В Дикой земле (СИ) - Крымов Илья. Страница 106

Время от времени рядом с Локрой оказывались симианы, обитавшие на деревьях вокруг холма, как правило, женщины с детьми или пожилые особи. Находясь не так высоко в иерархии симианского сообщества, они имели немного шансов встретиться с одним из лучших лекарей Ронтау, а потому, горбясь, приседая, превозмогая робость, улучали момент. Лечившая многих влиятельных сородичей женщина к её чести никогда в помощи не отказывала. Другие лекари, буде им заметить Локру за этим занятием, морщились и качали головами. Видимо, они считали, что должны быть недосягаемы для простонародья, но Локра имела своё мнение. Она никогда ничего не принимала в обмен на советы или даже лекарства, которые носила с собой, а оттого часто сбор трав превращался в незапланированный приём пациентов.

— Если бы можно было исцелить всех, пожертвовав своим сердцем, — сказала Вифани, — она так и сделала бы.

— К счастью или к сожалению, свою жизнь другому не отдашь, — тихо ответил маг. — А сердце у неё очень доброе.

— Истинно. Порой даже слишком.

В скором времени хозяйка выхлопотала серому право самостоятельно отправляться на сбор трав вне города. Тобиус получил статус благонадёжного и благовоспитанного, что являлось редкостью в среде недоумков.

Отныне маг, с большой корзиной за спиной и уймой шёлковых ленточек в запасе, один, без хозяек, выходил из огромных врат и направлялся вниз, в лесные владения. Для него новые обязанности стали чем-то сродни благословению небесному! Только вновь оказавшись среди деревьев, он понял, насколько сдавленно ощущал себя внутри города. Работа и исследования не позволяли особо задумываться над этим, но всё же, за месяцы путешествий, он привык к иному.

Тобиус бродил по чаще, пересекал ручьи и речушки, выбирался к подножьям иных, необжитых холмов, часами рыскал по полянам в поисках нужного цветка или стебелька. Порой он ещё встречал симианов-работяг, в основном, пастухов дунтранков, за которыми приглядывали лучники.

Сару-хэм и за человеком приглядывали тоже, уж слишком вольно и непринуждённо тот бродил по пригородам, однако вторая бирка являлась надёжной защитой от стрел. Вечерами, уже в сумерках, усталый, но довольный собой маг возвращался в Ронтау, спеша успеть до закрытия ворот. Нагруженный добычей, — обвязанными шёлковой лентой пучками всеразличных растений, мешочками ягод и цветов, мхами, лишайниками, прочим сором, он являлся домой к хозяйкам и, как правило, состряпанная Вифани еда уже ожидала его.

Весна прошла в приятных заботах.

— Прыгаю!

Разбежавшись, Тобиус сиганул в воду, чем вызвал у столпившейся по обоим берегам речушки стайки отроков возгласы удивления и страха. Стоял ясный летний день и весь мир изнывал от жары. Она не отпускала даже в густых тенях, преследовала всех и каждого неумолимо и неотступно. Спасением могли стать водоёмы, коих вокруг было в избытке, но вот ведь беда, — обезьяны не умели плавать и боялись воды. Хотя, молодёжь во все времена была безрассудна.

Что может лучше подчеркнуть перед сверстниками твою неоспоримую отвагу, граничащую с суицидом, чем прыжок через реку, держась за палку, привязанную к верёвке? Особенно если все вы не умеете плавать, и, упав в воду, помощи не дождёшься? Пожалуй, ничто. Придя к этому нехитрому выводу, дети из окрестных деревенек придумали себе развлечение, в котором краснолицый работяга стал неожиданным лидером. Он не боялся воды, что давало определённое превосходство, прыгал в речку с восторженными воплями прямо с верёвки. Через это оказалось несложно вызвать у более простых деревенских ребят уважение и втереться в доверие к ним.

Часть 3. фрагмент 14

Вместе с молодняком Тобиус носился по деревьям вдали от подвесных дорог, — они же бунтари, они не будут бегать по удобным высотным дорогам, им было интереснее прыгать с ветки на ветку, пользоваться лианами, рисковать. Волшебнику это было интересно тоже. Вот уже много недель он быстро набивал корзину травами, намного опережая прочих соискателей, а остаток времени проводил среди аборигенов. Тобиус в меру сил перенимал их полезные навыки передвижения по древесному «бездорожью», взамен помогая бороться с гидрофобией. Некоторые начинали потихоньку входить на мелководье, одобряемые восторженными друзьями.

— Мне пора! — возвестил волшебник, выбираясь на берег весь мокрый.

Детвора провожала его радостным хохотом, что было понятно. Как ещё относиться к работяге, который по своей воле целиком погружался в воду, а теперь идёт весь такой уморительно мокрый, с обвисшей шерстью, да ещё и след за собой оставляет? Смешно же!

Скрывшись с глаз симианов, Тобиус легко просушился и отправился по обезьяньему лесу бойким шагом, всё дальше забираясь на юг. Изучая эту область, он не переставал удивляться чистоте от чудовищ и искажений реальности; настоящее убежище посреди бескрайнего враждебного леса, такое уютное, светлое.

Тобиус уже неплохо удалился от основных подвесных дорог, по которым передвигались бдительные стражи и спустился по каменистому склону, у подножья которого находилась пещера. Поверхность вокруг входа покрывали грубо исполненные угольные рисунки.

— Эй Ригари! Ты дома? Ригари! Я принёс мёд и горькие корешки!

Ответа не последовало.

— Я принёс последний клык, слышишь? Ригари!

Волшебник почувствовал приближение со спины, обернулся. На его глазах в кронах деревьев, близко подступавших к подножью склона, мелькнула быстрая тень. Исчезла тут, появилась там. Если бы не способность видеть ауры, человек и не уследил бы.

— Я тебя вижу, старик!

— Ха-ха-ха-ха!

Держась за кору пальцами вниз соскользнул ловкий симиан. Он спрыгнул со ствола, когда до земли оставалось не меньше четырёх шагов [47], перекувыркнулся через голову и встал на все четыре конечности, совсем как обычная обезьяна.

— Что, говоришь, принёс, Красномордик? — поинтересовался симиан, приближаясь. — Мой зуб?

— Последний зуб. А ещё мёд, корешки, кое-какие ягоды и хлеб из щетинника… Образ Предка ведает, как ты его ешь.

Ригари улыбнулся, показывая уйму жёлтых, потраченных старостью зубов. Из четырёх положенных клыков присутствовали три, да и те — плод усердной работы волшебника. Прежде симиан вообще их не имел. Он был стар, этот сару, которого, если верить бестиологическим атласам, можно было именовали мандрилом. От густой гривы Ригари мало что осталось, шерсть отступила ото лба, образовав лысину, а в тех местах, где волосы сохранились, они были седы; некогда яркое лицо с красным носом и синими скулами побледнело, да и борода потеряла былой оранжевый оттенок, хотя и стала длиннее. И всё же старик был всё ещё крепок и ловок на зависть многим молодым.

Тобиус встретил его случайно, когда искал для своих хозяек совершенно особых сороконожек. Миссия его растянулась на два дня и пришлось магу забираться всё дальше от города, в места не столь безопасные. Суждено было случиться тому, что в лесу на след Тобиуса напал крупный зверь, мурз, гигантский хищный кот. Его аура была замечена довольно быстро, но попытки сбить зверя со следа не возымели результата.

В тот раз беда не пришла одна, и человек обнаружил, что словно подслеповатый грибник забрёл по осени в «болото», — вокруг него проявилась зона нестабильной реальности. Эта довольно заурядная аномалия встречалась и в Доминионе Человека порой, вреда от неё простым смертным не было никакого, разве что волшебникам затрудняла жизнь самую малость. При попытке телепортироваться из этой аномалии повышалась вероятность оказаться не там, куда метил, и не с полным набором органов. Конечно, Тобиус мог попробовать улететь, но, честно говоря, волшебник не был уверен, что хоть этот способ безопасен.

Он не хотел убивать мурза, зверь чудовищем не являлся и мог бы просто жить свободно, кабы не выбрал неподходящую добычу. Однако, если приходилось выбирать, кому жить, а кому питать живущего… Рив выбрал место для обороны, воззвал к Дару, готовясь расправиться со свирепым хищником, от которого не смог убежать. Гигантский кот показался довольно быстро, коричнево-серый, пятнистый, не такой пушистый, как перед зимой, но всё равно огромный, сильный, голодный. Обычно мурзы любили охотиться из засады, как и все одинокие кошачьи, но не всегда. Запах новой добычи вызвал любопытство, а оно, как известно, не одну кошку сгубило. Эта, однако, не напоролась на Спиральное Лезвие.