Лали. Судьбоносная (СИ) - "De Ojos Verdes". Страница 38
Позади неё послышался какой-то шорох, и девушка резко развернула голову. Никого не было. Может, порыв ветра из приоткрытой двери.
— Роза, умоляю тебя, перестань так накручивать себя. Ну, подумаешь, Эмили немного замкнулась. У девочки первый курс, экзамены, мальчики, в конце концов. Может, влюбилась!
— Она почти ничего не ест, Лус. Не разговаривает. Смотрит зашуганным волчонком своими глазищами, вижу, что мучается, но не говорит.
— И ты глупо полагаешь, это якобы потому, что она чувствует — ты не её родная мать? — фыркнула женщина. — Всё, прекрати сейчас же!
В этот момент Лали отчетливо услышала какой-то звук прямо за собой. Развернула корпус. И встретилась с испытующим взглядом Ваграма. Растерялась и не смогла больше пошевелиться. Он молча взял её за руку, на ходу подбирая злополучную сумку, и вывел на улицу. Дверь перед ней учтиво открыли, чтобы так же спокойно усадить на переднее сидение. Иначе сама Лали прямо в эту минуту осталась бы стоять столбом в любом месте, в котором Ваграм оставил бы её.
Черты девушки не отражали никаких эмоций. Глаза были стеклянными, полными пустоты и неосмысленности.
— Ты слышал? — прошептала одними губами.
— Слышал, — последовало немного раздраженно. — А вот тебе не следовало подслушивать.
Внутренности скрутило от этого обвинения, тошнота снова подступала к горлу.
— Ты знал! — выдала вместе с остатками выдержки, с ужасом взглянув на его профиль.
Ваграм промолчал.
— Ты знал! Боже мой! Все знали! Кроме нас с сестрами! Кошмар…
— Успокойся, Лали.
— Пошел ты со своими «успокойся», знаешь, куда?! — заорала ему в ухо.
Её колотило от гнева, от горечи, причиненной уродливой правдой жизни! Какая ирония! Она не может переварить свои страхи по поводу сомнительной измены мужа, а тут под носом родной отец…столько лет… Лицемер…
— Меня сейчас стошнит… — задыхаясь, Лали схватилась за горло, — останови!
Ваграм быстро сориентировался, припарковавшись у обочины. Она вылетела на улицу, где прямо на тротуаре её вывернуло наизнанку нелицеприятным мощным потоком. От боли слезы брызнули из глаз. И не особо понятно — то была душевная или физическая боль. Заботливые руки оказались на ее волосах, собирая в пучок, который был откинут на спину. Затем одна ладонь переместилась на её лоб, придерживая голову, а вторая — на живот. Лали передернуло от последнего прикосновения.
Когда всё закончилось, и спазмы начали отпускать, девушка жадно хватала ртом воздух, пытаясь вобрать побольше спасительного кислорода. Ваграм достал чистый платок и нежными движениями стал вытирать её лицо. Лали не выдержала:
— Не трогай меня, прошу тебя.
Его рука застыла.
Девушку затрясло с новой силой, зубы заклацали, не попадая друг на друга. Она и сама не понимала, что конкретно с ней происходит. Внутренности грозило разорвать от напряжения, горло душило застрявшим криком.
— Лали! — Ваграм обеспокоенно встряхнул её.
Поняв тщетность попыток дозваться, он просто рывком поднял девушку на ноги и крепко прижал к себе, пытаясь согреть.
— Да ты горишь! Боже мой, родная…
Истошный вопль вырвался наружу, разрывая тишину ночи. Лали вцепилась пальцами в лацканы его пиджака с такой силой, что трясущиеся костяшки пальцев моментально побелели. И зарыдала от отчаяния и бессилия, пугая мужа ещё больше. Качала головой из стороны в сторону, утробно взвывая, дрожа всем телом. Кричала и кричала, прижатая к мужской груди. И в какой-то момент обмякла в его объятиях, практически теряя сознание.
Ваграм подхватил её на руки и вновь усадил на сидение. Лали откинула голову на спинку и невидящим взглядом уставилась перед собой. Катастрофически не хотелось ни о чем думать. Будто её только что выключили.
Наверное, так и выглядит нервный срыв, но она этого не могла знать точно…
Глава 21
«Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда,
— отозвался Воланд, — но вещи,
о которых мы говорим, от этого не меняются».
М. Булгаков «Мастер и Маргарита»
От вида её бледного потерянного лица с темными дорожками потекшей туши Ваграму стало ещё хуже. Лали и так была странной почти весь вечер, а тут эта новость, острая реакция и теперь такие последствия. Словно из неё выбили жизнь, и рядом с ним сейчас лежит просто тело.
— Давай, пойдем, — прошептал он, открывая дверь, когда они доехали до дома.
Его руки потянулись к ней, чтобы помочь, но девушка остановила их на полпути репликой, сказанной бесцветным голосом:
— Я сама. Не надо меня трогать.
Конечно, Ваграм понимал, что ей тяжело, но стиснул зубы от злости. Привычка обвинять его во всех смертных грехах, кажется, глубоко засела в ней. И что на этот раз? В чем конкретно он оплошал?
Они молча поднялись и вошли в квартиру. Мужчина с огромным трудом сдерживал себя, чтобы не тянуться к ней. Походка Лали будто кричала о том, что она сейчас где-нибудь упадет и покалечится. Но эта упрямица не давала возможности поддержать её!
Ваграм пристально следил за ней, напряженно шагая рядом, пока она не села на кровать. Как же ему хотелось заключить её в объятия, позволить выплакаться, поговорить о случившемся. Он не мог вынести этой душащей боли, сквозившей в неестественной позе девушки — слишком прямой спине, прижатых друг к другу коленях, на которых внутренней стороной вверх лежали её ладони. Словно капитулируя. А это не о ней. Осоловелый взгляд с каким-то мистическим блеском в глазах был направлен в зеркало туалетного столика.
Так и прошло несколько минут в гнетущей тишине — Ваграм просто наблюдал за тем, как она смотрит на себя в этой отражающей серебристой глади. В какой-то момент внимание привлекла небольшая лекарственная пачка, небрежно оставленная на белоснежной поверхности. А именно — её чрезмерно потрепанный вид с многочисленными вмятинами, будто кто-то пытался уничтожить упаковку, сжимая в кулаке, но сил не хватило, и посему та одиноко покоилась на столешнице, ожидая своей участи.
Чтобы сделать хоть что-нибудь, а не стоять столбом, Ваграм задумчиво сделал всего шаг и протянул к ней руку. Прочитал надпись.
«Cilest. Oralcontraceptive».
Отложил её без всякого интереса, отвернулся.
Потом замер, чувствуя, как внутри всё обрывается.
Резко развернул голову и впился взглядом в название.
Противозачаточные таблетки?
Похолодевшими пальцами взял упаковку и открыл её. Блистер был практически пуст. Ваграм неверяще уставился на пустые прозрачные пластиковые ячейки.
Словно в замедленной съемке направился к Лали и, приподнимая её подбородок, заставил посмотреть на контрацептив.
— Ты пила это?
Ваграм и так знал ответ, леденящий кровь и разрывающий нутро, но хотел услышать от неё. Чтобы сразу, прямо наотмашь его убило здесь, в этой комнате, где все действия, как ему казалось, были направлены на создание семьи, а не наоборот. Оказывается, это только он так думал.
Девушка всё тем же бесстрастным взглядом окинула блистер и упаковку в его пальцах. На миг в её глазах отразилось удивление и какая-то обреченность. А потом это внезапно исчезло. И она запредельно просто разбила хотя бы малюсенькую надежду на то, что это ошибка:
— Да.
Ваграм отшатнулся, будто его очень сильно ударили. Здесь всё было предельно ясно. Когда женщина не хочет детей от мужчины, это говорит только об её недоверии.
— Вот как… — выдавил потрясенно, делая ещё шаг назад, будто подальше от неё.
Оказывается, он и вовсе свою жену не знает. Это, правда, та самая девушка, которая льнула к нему в порыве страсти? Отзывалась на все ласки, сама дарила ему столько наслаждения? Та самая девушка, в глазах которой читалась невысказанная любовь?.. С которой ему довелось провести столько потрясающих часов, наполненных смехом, откровениями и планами на будущее?
Ну, конечно, Ваграм как сознательный человек прекрасно понимал, что её детские обиды и страхи из-за его поведения в прошлом не пройдут моментально, так не бывает. Но на протяжении стольких месяцев он всевозможными способами давал ей понять, как относится к ней по-настоящему. Неужели, Лали это совсем не трогало?..