Сто страшных историй - Олди Генри Лайон. Страница 16

Голос у него сделался нутряной, нечеловеческий:

– Гадюку тебе в печенку! Земли могильной полный рот!

Затем я услышал знакомый старушечий визг:

– Чтоб вы все сдохли! Все!..

Когда Широно подошел ближе, я разглядел, что глаза Мэмору закрыты. Лицо – оплывшая маска. Рот приоткрыт, из него тянется, покачиваясь в такт шагам Широно, ниточка слюны. Губы разносчика не шевелились – так, слабо подергивались. Тем не менее, изо рта Мэмору продолжали извергаться брань и проклятия, словно их выкрикивал не разносчик, а некто, спрятавшийся внутри него.

У меня по спине прошел невольный холодок. Я знал, кто там, внутри. По крайней мере, думал, что знаю. Заткнуть ему рот, чтоб не орал? А вдруг задохнется? Ну его! Перетерплю, не помру. А там – как святой Иссэн скажет.

– За мной, – велел я Широно.

И направился по тропинке к храму.

Глава шестая

Мне нет прощения

1

Не страсть, а наказание

– Доброе утро, Рэйден-сан.

Он стоял на ступенях храма, сложив руки перед грудью – не в молитве, а так просто, по привычке. Он едва заметно улыбался. Ряса цвета шафрана из простой грубой ткани, соломенная шляпа, лицо изрезано многочисленными морщинами. К левой ноге настоятеля, словно ластящаяся кошка, льнула вместительная котомка. Судя по виду – весьма увесистая. Как и дотащил-то?! Неужели не мог послушников в помощь взять?

Кроме настоятеля, никого видно не было. Может, сопровождающие сейчас в храме?

– Доброе утро, Иссэн-сан! Я думал, буду вас ждать. Но вы всегда успеваете первым!

– Бессонница, – голос настоятеля прозвучал виновато, как если бы он оправдывался перед вышестоящим. – В мои годы час здорового сна – уже подарок судьбы. Я видел от храма, как ваш подопечный пытался сбежать. Мои поздравления, Рэйден-сан. Вам очень повезло с новым слугой. Такое наследство от покойного господина Абэ – истинное сокровище. И поверьте, я знаю, что говорю.

– Благодарю, Иссэн-сан.

Я тайком попенял себе, что так и не выбрал время переговорить со своим длинноносым наследством с глазу на глаз. Где Широно заполучил столь примечательную внешность? Как пошел на службу? Как попал к господину Абэ?! Дело разносчика Мэмору, которое поначалу казалось подарком судьбы, превратилось в истинное проклятие, забирая все силы и время без остатка.

– Раз вы уже здесь, – продолжил настоятель, – думаю, не стоит откладывать. Мы можем приступить прямо сейчас.

Очень хотелось спросить, к чему мы собираемся приступать. Но я сдержался. Старик без сомнения все мне объяснит, когда сочтет нужным.

– Пусть ваш слуга отнесет его в храм.

Я кивнул Широно, подтверждая распоряжение настоятеля. Но едва слуга с Мэмору на плече начал подниматься по ступеням к храму, как примолкший было разносчик завопил изо всех сил:

– А-а-а-а! Не надо! Жжет! Жжет! А-а-а-а!!!

Тело на плече Широно задергалось, извиваясь полураздавленным червяком и молотя по воздуху руками и ногами. Не только по воздуху – часть ударов доставалась Широно. Видно было, что слуге стоит большого труда удерживать бьющегося Мэмору.

– Назад! – торопливо махнул рукой настоятель.

Я, не раздумывая, повторил его жест и приказ.

Широно попятился, оступился, но все же не упал, а ловко сбежал со ступеней к подножью холма, развернувшись на ходу спиной к храму. Едва он сошел с лестницы, Мэмору перестал биться, снова безвольно обвиснув мокрым тряпьем. Он лишь тихо и жалобно скулил, будто исхлестанная плетью собака.

– До сих пор у меня были сомнения, – пробормотал настоятель, кивая в такт каким-то невеселым размышлениям. – Но теперь… Рэйден-сан, у вас найдется прочная веревка? Я, признаться, не захватил…

Веревки у меня не нашлось. Нас – уже во второй раз за сегодня – выручил Широно. Сгрузив разносчика наземь, он слегка наступил на него – чтобы снова не сбежал, если вдруг очнется! – а сам сбросил с плеч котомку и извлек из нее изрядный моток веревки, на вид вполне крепкой. Зачем понадобилась веревка, было очевидно, и святой Иссэн не замедлил подтвердить мою догадку:

– Свяжите его, чтоб не сбежал. А я пока буду готовить обряд.

– Какой обряд?

Все-таки я не сдержался. Вот ведь стыд, а? К счастью, старый монах – старший дознаватель! – ничуть не рассердился на глупого юнца, незнакомого с обходительностью.

– Обряд сэгаки, Рэйден-сан.

Храм был чист и пуст: ни пыли, ни паутины. Пол тщательно подметен. Голый алтарь без покрывала, табличек, свитков: три ступеньки из полированного темно-красного туфа. Две скромные статуэтки будд и одна – бодисаттвы Каннон. Две пустые курильницы. Две каменные чаши для подношений, тоже пустые.

Видно, что храм не заброшен, но приходят сюда редко. Зато прибираются регулярно. Или это святой Иссэн успел постараться?

– Можете задавать свои вопросы, Рэйден-сан, – в пустом храмовом пространстве тихий голос настоятеля прозвучал неожиданно гулко, эхом отразившись от стен. – Вы мне нисколько не помешаете.

– Тысяча благодарностей, Иссэн-сан! Вы очень добры ко мне, бестолковому!

Широно привязал разносчика к молодой иве в двух шагах от ручья. Нахлобучил на голову Мэмору его же шляпу – когда и подобрать успел? Начал накрапывать дождь: мелкий, нудный. Разносчик еще не пришел в себя, а может, притворялся: обвис на веревках, тихо поскуливал на выдохах, не размыкая ни век, ни губ.

Мы оставили его под присмотром Широно и поднялись в храм, сняв обувь у входа. Я предложил помощь настоятелю, но он отказался: не доверил мне свою котомку, сам внес ее внутрь и занялся приготовлениями. Я хранил почтительное молчание, не желая мешать, но святой Иссэн первым заговорил со мной.

– Вам известно, что значит обряд сэгаки [20]?

Я судорожно вспоминал давнюю науку старика.

– Это ведь «кормление гаки», голодных духов? Я верно помню?

– Верно, Рэйден-сан.

– Значит, мать Мэмору, ее дух…

– После смерти стал гаки? Прочтя ваше послание, я сразу это заподозрил. А сейчас, когда этого беднягу начало корежить уже на ступенях храма – убедился окончательно. Хотя есть ли в мире что-либо окончательное?

Последнюю фразу легко было списать на обычное философствование настоятеля, но по голосу монаха я понял, что оговорка существенна.

– Вам везет на редкие случаи, Рэйден-сан, – похоже, старику хотелось выговориться, поделиться своими соображениями с внимательным слушателем. – Не знаю, правда, рады ли вы сами столь сомнительной удаче… Но что есть, то есть.

Продолжая говорить, он извлек из котомки две узкие кипарисовые полочки на низких ножках-поперечинах. Полочки смахивали на подошвы слишком длинных сандалий. Это ж какая ступня должна быть, чтоб такие носить? Впрочем, на подошвах не вырезают строки из молитв. Сэгаки-дану, вспомнил я. «Подставки для гаки.» Видел похожие в храме на празднике Обон. Следом из котомки явились две простые глиняные чашки, грубые и пористые. За ними – связка ароматических свечей для воскурений.

– Обычно гаки не вселяются в людей, а донимают их, так сказать, снаружи. Мне пришлось раскопать весь свой ничтожный архив, чтобы отыскать этот свиток…

Свиток не замедлил явиться, но, как оказалось, не тот, о котором говорил настоятель. Судя по заголовку, искусно выведенному алой тушью, это был текст молитвы.

– Я отыскал запись всего об одном таком случае. Полвека назад в пригороде Киото некий нищий умер от голода на пороге лапшичной. Он просил у хозяина хоть горстку объедков, но хозяин отказал ему. Через несколько дней дух умершего вселился в хозяина – и тот, обуреваемый страшным голодом, все ел и ел, пока едва не скончался от обжорства.

– Позвольте спросить: а другие люди рядом с ним тоже испытывали голод?

– Да, об этом написано в свитке.

– Со мной рядом с Мэмору происходит то же самое! Думаю, не только со мной.