Люди государевы - Брычков Павел Алексеевич. Страница 109

— Как пришли к присяге, полковник Иван Немчинов подал письмо о противности при судье земских дел Ларионе Верещагине, при поручике Федоре Княгинкине, при сержанте Иване Островском, при таможенном надзирателе Василии Батине, при фискале Никифоре Сереброве, при попе Пятницкой церкви Афанасии и при многих разных чинов людях… — Комендант приостановился, будто задумался, и продолжил: — А как они письмо подали, я оное письмо, приняв, отдал подьячему Григорию Андреянову и велел прочесть вслух для того, что не ведал, что в оном письме написано… И оной подьячий читал то письмо перед народом вслух…

Глебовский замолчал. На миг стало тихо так, что было слышно, как скрипит пером записывавший расспросные речи писарь Паклин.

— Ну-ну, далее, — подтолкнул его Батасов, — как прочли, что против того всяких чинов люди сказали?

— Подьячий усмотрел, что рук и имен под письмом не означено, и отдал то письмо мне. Я отдал то письмо полковнику Немчинову и велел всем подписать свои имена… Оное письмо взяв, они сказали, что подпишутся. Я приказал противников переписать, но они переписывать себя не дали и пошли от церкви… 30 мая пришли в Тарскую канцелярию полковник Немчинов, дворянин Василий Чередов, сотник Борис Седельников, пятидесятник Иван Жаденов, казачьих детей сотник Яков Петрашевский, при них несколько человек и подали противное письмо…

— Что ты им против того сказал и в Тобольск о их противности писал в котором числе?

— А как они оное письмо принесли, сказал им, что пошлю то письмо в Тобольск… И послал письмо 10 июня…

— Для чего через такое многое время сообщил о том письме? — удивленно вскинул брови поручик Маремьянов.

— Для того, чтоб они того своего письма дорогой не отбили, да люди многие стали к присяге приходить, некогда было.

— Зачем им свое письмо отбивать, как ты им сказал, что пошлешь в Тобольск, и они сами того ж хотели? Не покрывал ли ты, господин комендант, противщиков?

— Не было такого умыслу никогда… — пробормотал Глебовский.

Батасов велел увести Глебовского и подумал, что, пожалуй, комендант нечист и юлит… Полковник собирался прилечь отдохнуть, но тут доложили о прибытии нарочного из Тобольска.

Прочитав поданный солдатом Стрелковым указ и копни с доношений Шильникова, Батасов велел найти фискала. Когда Шильников пришел, приказал опять привести коменданта Глебовского. Промедления дела в великом слове не терпят!

Писарь Паклин прочитал поданный ему Батасовым указ из Тобольска и, готовясь записывать расспросные речи, торопливо написал: «1722 года июня 20 в полученном ордере и из Тобольска от ближнего стольника и губернатора Сибирского князя Алексея Михайловича Черкасского с товарыщи велено, сыскивая, допрашивать против присланного с отписки копии тарского фискала Семена Шильникова. И тарский комендант Иван Софонович Глебовский при оном фискале допрашивай, и что в расспросе сказал, при сем явствует». Он разделил под записанным лист на две неравные части: слева поменьше — для вопросов, справа пошире — для ответов.

Глебовский был заметно встревожен и растерянно поглядывал то на Шильникова, то на полковника Батасова.

— Подчиненный фискал Никифор Серебров в великом слове атамана Якима Шерапова тебе объявлял ли и в котором годе, месяце и числе? Что оной Шерапов и свидетели сказали? Алексей Шерапов под арестом был и для чего дней шесть не допрашивай?

Глебовский облегченно вздохнул: в сем деле верность государю его явная. Он стал рассказывать, что Серебров приходил к нему мая 20-го дня сего года, и он-де ему, фискалу, говорил, что в том великом деле он подал нам в письме, а Шерапова Алексея велел того ж числа арестовать и, как его привели, велел сковать, держать под караулом. А Якима Шерапова не держал под караулом для того, что свидетели за него сказали и племянник его Алексей не заперся. И как фискал Шильников подал доношение, оного Шерапова допрашивал и допросные речи послал в Тобольск июня 10-го дня…

Однако облегчение Глебовского было недолгим, второй вопрос вновь поверг ого в уныние.

— Был ли ты июня 6-го дня на обеде у судьи земских дел Лариона Верещагина и говорил ли тарский житель Аника Переплетчиков, в тарских-де жителях сталось смятение от коменданта Глебовского и называл ли тебя прямым изменником, — спросил полковник Батасов.

Полковник Батасов велел увести коменданта и заковать в ножные кандалы.

Следующим, кого следовало допросить по великому делу государеву, был отставной пеший казак Василий Исецкий.

— Вору Исецкому черный расспрос в пытошной учинять будем или сюда вести? — спросил поручик Маремьянов.

— Веди сюда покуда… — велел Батасов.

Василий Исецкий держался не в пример Глебовскому спокойно и уверенно. И эта уверенность невольно задевала присутствующих допросчиков, непривычно было, чтобы закованный по рукам и ногам колодник не чувствовал страха, и хотелось этот страх у него вызвать.

— У полковника Ивана Немчинова в дому в собраниях бывал ли, книги какие читал ли и толковал ли? — спросил Батасов.

— Читал книги Кирилла Крусалимского и Правой Веры и толковал их Немчинову с товарищи…

— Возбранял ли идти к присяге и отпорное письмо о присяге писал ли и подавал ли за руками коменданту Глебовскому?

— К присяге идти возбранял и отпорное письмо писал я же и при том письме подписался своею рукою…

— Пошто сию измену супротив императорского величества измыслил? — вспыхнув румянцем, подскочил к нему поручик Маремьянов.

— О том в письме указано, — не глядя на поручика, ответил Исецкий.

— Говори, вор! — оскалившись, с яростью схватил его за черную с проседью бороду поручик и потянул к себе, выкручивая.

— Говорил ли ты Алексею Шерапову и называл ли при нем императорское величество антихристом, а не прямым царем? — спросил Батасов.

— Говори! — дернул с силой бороду поручик Маремьянов и выдрал клок.

Склонив голову, Исецкий потерся подбородком о плечо и, едва разжимая зубы, проговорил:

— Его императорское величество антихристом не называл и таких слов Алексею Шерапову и никому не говаривал… Оной Шерапов сказал на меня напрасно…

— Таковых слов не говаривал… Посему у коменданта в допросе был и все ему сказывал… Шерапов показал на меня напрасно!.. — стоял на своем Исецкий.

— Говори, вор, называл ли отца отечества, императора нашего антихристом? — подлетел к нему опять Маремьянов и ткнул кулаком в лицо.

— Не называл, — глядя мимо Маремьянова, ответил Исецкий, промокнув разбитые губы о рукав.

— Говори! — задыхаясь от ярости, крикнул поручик Маремьянов и, схватив со стола пистолет, ударил тяжелой рукояткой Исецкого в лоб. Исецкий медленно осел на колени и ткнулся, звякнув цепями, окровавленным лбом в пол.

— Господин поручик! — брезгливо поморщился полковник Батасов. — Сего арестанта надобно доставить в Тобольск живым! Впредь запрещаю без моего ведома пытать кого-либо! Не пристало то офицеру… Для сего мастера заплечных дел есть…

Глава 30

— Братья миряне, с пастырским увещеванием пришел я к вам… Обратите взоры свои к истине, обратитесь в недра ея, обуздайте дух противности свой, и сойдет на вас дух святый, и правда пред очи ваши, ослепленные ложью, предстанет! — подняв в правой руке крест, обращался протопоп Алексей, посланный полковником Батасовым, к засевшим отпорщикам.

В прошедшие два дня Батасов посылал для переговоров не раз капитана Стунина и капитана Нея, но засевшие выходить отказывались, и он решил повлиять на них божьим словом. Из Тобольска же пока, что делать с засевшими, указа не было. Протопоп в святом облачении стоял уже с полчаса перед воротами дома Немчинова. При последних словах над заплотом по грудь высунулся полковник Немчинов, до того не появлявшийся. Увидев его, протопоп воодушевился.

— Именем Иисуса Христа заклинаю вас, православные, растворите ворота, и вины ваши прощены будут, яко господь грехи наши покаянные прощает!..

— Какому богу зовешь, отец, нас кланяться? Нарицаешь Христа-бога Иисус, наш же бог Исус есть, — сердито сказал Немчинов.