Химера. Последний поход (СИ) - Кузиев Эд. Страница 61

В чужой дом со своим уставом не ходят, да и проверить на злые помыслы окружающих Я был совсем не прочь. Прошёлся Даром по люду, затем глянул за спину, а после и вовсе залил половину площади светом.

Наступила пронзительная тишина, лишь треск пожираемых огнём факелов да мычание овцебыков нарушали её.

Огоньки выпучив глаза, смотрели на нашу троицу, лишь Пепельный лучился от восторга и выказанного представления, хоть и ходил нервно, оглядывая окна детинца. Первыми закричали вои, что были в походе, к ним постепенно примыкали остальные. Ор поднялся до небес.

— Поздравляю тебя, Светоч. Ты назначил нового правителя города Пожарских. — жарко прошептала над ухом Лесма.

— Как это так? — спросил ошарашенный Альберт.

— Кто принесёт чудо, тот будет покрыт славой, пока горит Огонь. Ежели дважды совершит подвиг, то нет другой радости, как служить ему. Третье чудо дарует право владычить над градом, но нужно ещё этим правом воспользоваться. — объяснила нам жрица. — Пойдёмте, нас ждёт горячий приём.

****

Большой дом Огня, как нам обозначили приемный зал, был ярко освящен. Помимо костровых ям и жаровень, всюду, где было место, стояли свечи и факелы. Большие колеса с горящими лампадками цепями закреплены на балки у потолка. Всюду стояли круглые столы, обтянутые кожей, и невысокие пеньки. Глаза слезились от дыма и гари, и дышать было сложно. Наш поход быстро развели в разные стороны, не давая возможности держать вместе, или так заведено или… Меня также разлучили, утянув ближе к центру. Да и из моего городища четверо возничих, Петро да Я. Пока местные хлопотали над столами и готовили снедь, Я решил оглядеться и жадно рассматривал быт и нрав поселения Пожарских. На первый взгляд было трудно разобрать их сословия и знатность. Глядишь за одним столом собрались только рубаки, перекинулись словами, похлопали друг друга по спине, миг и они уже сидят за другими столами выхватывая кружки с пойлом у подавальщиц, долго на одном месте не находились и хаотично перемещались от одной компании к другой. От такого мельтешения в глазах быстро рассеивалось внимание. Так и не понял назначение этой церемонии, продолжил знакомиться с Домом. Очень скоро мое внимание всецело захватил алтарь. Закопчённый, равно как и все помещение, он выделялся своей грубостью и слоем сажи. Формой напоминал треугольник, со скошенными или скорее сбитыми углами, высотой в сажень каменный валун с углубленной чашей, сверху на него непрестанно капала Кровь Земли из сотни трубок, где в самой чаше она возгоралась. Таким нехитрым способом на алтаре постоянно поддерживался огонь, знай себе, только успевай подливать пищу для него.

— Знаешь почему у Ваших Отцов знак вершиной вверх? — громко произнес Зорий. Не дождавшись ответа он продолжил. — Линия снизу говорит о нашем Мире, а верхняя точка, куда ты рано или поздно придешь, символизирует Отца. С тризной ты отправляешь в его чертоги. А теперь подумай почему у Ваши Матерей не обратный знак? Не треугольник вершиной вниз?

— То знак Мары и ее последователей. А знак матери — это ромб равносторонний, разбитый крестом изнутри. — ответил Я Пепельному.

— Ты не ответил, но Я тебя не виню. Девам, что чтят Мать, не нужен проводник тризной, чтобы воссоединиться с Матерью-Землей. Они уже на ней. Они на ней рождены, по ней ведут свой путь, в нее и уходят. Вы, калики, очень интересный народ. Собрали все правильное из разных культур и обычаев, выдав ее за своё. Тот же глаз на повязке септов. Не задумывался к чему он? — первый факел громко рассмеялся моему смущению. — Слепая вера в Писание. Не буду раскрывать всех тайн. У тебя еще много открытий в городе умников. Нашу историю писали предки, вашу Отцы, а вот головастые всё подряд. Если мы напишем, что сожгли четыре улья, разгромив орду, то Вы напишите про победу веры над тварями. А вот афоньки другие. — тут Муж задумался, глотнут отвара и продолжил. — Примерно это выглядит так. В ночь с такого-то числа на такое. Наш обоз в составе пяти саней прибыл на точку встречи с другими поселениями. В первых санях запряжен криволап гнедой с семи пятнами на крупе, будто это важно… Возничий- Иван, груз — скорострел типа Кинжал версии три редакции Кривошеина. Хаха… В оконцовке отчета самое веселье. Потери среди отряда Калеченных столько-то человек мужского пола, отряда Пожарских… Потери отряда Альберта Кривошеина: в людской силе тридцать два человека, три криволапа, стрелок потрачено, собрано и готово к использованию…. Убито сотня одних тварей, тридцать других. А самое страшное в записях другое. Рациональность использование скорострелов в борьбе: девяносто две доли из ста, живой силы: тридцать пять долей. Рекомендуется впредь использовать стрелки с начинками в моменты рубки соратников в строю. Этим самым увеличим ущерб от пробития связанных боем противников. Возможными потерями среди живой силы отрядов можно пренебречь.

— Как это? Пренебречь? — возмутился Я, хоть даром и понимал, что Зорий мне не лжет.

— Мы разные меж собой. Для них важно одно, для тебя второе, для меня третье. Схожи лишь общей историей и враг общий. — Пепельный хлопнул меня по плечу и вновь рассмеялся. — Не забивай голову. Ешь, гуляй, пей. Можешь даже девку повалять любую. Только не насильничать! У нас с этим строго. В миг окажешься связанным в алтаре, а сверху добавят Сути Огня. — предостерег меня первый факел. — Завтра Я вызову Владыку на сковородку, так мы называем место споров или ристалища. Либо он добровольно сложит с себя Огниво Града, либо Я спалю его плоть. Ты мне нужен в этот день, сторонники нынешнего правителя могут приготовить гадость, и Я бы хотел знать о том. Полагаюсь на твой Дар и твое благоразумие. Весной Пожарские отблагодарят за помощь ярыми воями и огнем в походе на Север. Пойду собирать свою дружину. Не скучай.

Место Зория тут же заняла Лесма. Потягивая из глиняной кружки вар ягод, внимательно меня рассматривала.

— Ты потемнел лицом, Синее Пламя. Будущий Владыка принес тебе грустные вести? — спросила жрица. Я промолчал, пытаясь собраться с мыслями. — Помоги ему, и тебя не забудет град Огня и Пламени. Любой из Пожарских всегда придет на помощь тебе и твоим деяниям. А теперь пришло время есть и танцевать. Присоединяйся, будет весело.

Глава 21 Побег

Ночь танцев и огня угасла с рассветом, оставив после себя потухшие кострищ, растекшиеся грязными лужами свечи. Как напоминание о вчерашнем безумии стояли осиротевшие столы с перевернутой посудой да густой смрад от потных, покрытых сажей и новыми ожогами тел и пролитой бражки. Все спали вперемешку там, где поймала их дремота, или свалило с ног хмельное. Местами блестели белым телеса обнаженных людей, что вчера, не стесняясь других, предавались блуду.

Огонь неистов и горяч, скор на расправу, но и без пищи срок его недолог. Что осталось неизменным, так это горящий алтарь, подпитанный сотнями капель Крови Земли. Вчерашние беседы с хмельным Зорием и расслабившимся в тепле Альбертом не прошли бесследно. Я был полон дум и далеко не приятных. Мне стало ясно разделение племен, что изначально шли одним целым и бились, как один народ, слишком уж мы были разными. Огонь Пожарских опаляет и своих и чужих, не разделяя, а их перемены настроений пугают своими всплесками и отсутствием какого-либо смысла. Добрый друг в миг превращается в неистового врага, короткая перепалка в драку. Дотошность к мелочам детей Афанасьевых лишают смысла любую беседу, превращая разговор в сотни уточнений и переспросов, а их задранный в Отца-Небо нос раздражает даже смиренных верой моих соплеменников. Нас невозможно объединить вновь, лишь завоевать большой кровью, перемешать, как луковый суп и править железной рукой.

Как бы не хотели смешать меж собой людей, под конец разгульного вечера собрались островки по интересам или родам. Вместе было и проще и не так тоскливо на чужбине. За моим столом остались Петро, ещё двое возничий из городища и одинокий сын города Афанасьево. Под вечер стало ясно, что он рядом со мной для пригляда и подслуха. Лесма затеяв танцы и покорив всех своими движениями да играми с огнём, поспешила уйти, не дожидаясь разгара. Ей предстояло заново отстоять право называться Первой жрицей и подготовиться к ритуальному поединку. Как не глядел Зорий на двери, никто из Старейшин не посетил наш праздник, потому он и стал готовиться к ристалищу.