Путешествие на Запад (СИ) - Курбатов Семён Александрович "Курбатов Семён". Страница 63

XVIII

Сидевший за столом немолодой алхимик был настолько удивлён приходом Люциуса, что не стал даже торговаться. Поначалу он требовал рассказать всё, что произошло снаружи и Люциусу стоило некоторых усилий убедить его выполнить заказ. В итоге он выложил почти все имеющиеся деньги, отдал алхимику ингридиенты и записи.

Тот нехотя пообещал всё сделать ушёл. Люциус принялся нервно бродить взад-вперед по комнату, заведя руки за спину. У двери с ним встал, готовый к бою, Кириан.

Энрик опять не знал куда деться, потому встал рядом с Кирианом.

Когда через пару часов алхимик вышел из внутренних комнат с квадратной колбой, наполненной синеватой жидкостью, Люциус подбежал к нему так быстро, что тот отшатнулся, едва не выронив её.

— Аккуратней! — Прошипел Люциус, выхватывая у него из руке зелье. — Ты сделал всё, как надо?

— Как указано в записях.

— Хорошо. Но если оно подействует, как надо.

— Это не моя вина. Я всё делал в точности по записям.

Волшебник достал из рюкзака шерстяной свитер, завернул в него ёмкость и, убрав в самый низ рюкзака. Дав знак Кириану с Энриком, он быстро вышел наружу. Они поспешили следом.

Снаружи их ждали Мавон с Дулфией. Мавон вёл на привязи Бальдра, рот которого был закрыт кляпом, а руки крепко связаны за спиной.

— Мы договорились. Все обвинения против вас будут переданы в Орден. Когда вы вернётесь, вас там будут судить.

— А этот? — Люциус кивнул на Бальдра.

— Он ваш. — Ответил Мавон. — Если я правильно понял, он тебе, Люциус, очень пригодится.

Они переглянулись и Люциус кивнул. — Пригодится. Но позже. А сейчас нам надо торопиться. — С этими словами он устремился к городским воротам.

— Всё хорошо? — Спросила Дулфия Энрика.

— Нам сделали зелье.

— Ох! — Она радостно улыбнулась. — Это прекрасная новость. Надеюсь, у вас, то есть у них, всё получится.

— Вы не пойдёте с нами?

— Пойдём. — Кивнул Мавон. — Нам нужно убедиться, что оба рыцари останутся целы и невредимы.

Они поспешили за Люциусом.

— Ваша госпожа заботиться о Хольке? — Спросил по дороге Энрик.

— Наша госпожа хочет, чтобы оба эти рыцаря остались в добром здравии. Это одна из наших целей — Ответил Мавон. — Потому мы и присоединились к вам. Конечно, притворяться последователями Бальдра было бы выгоднее, но судьба Хольки для госпожи важнее. В таких ситуациях она приказала забывать обо всех прочих целях.

— Выходит, мы вас подставили?

— Немного. Но вы же не нарочно. Вы же не о чём не знали.

Они быстро вышли за город. Люциус сверился с картой, с солнцем и безошибочно пошёл по дороге в сторону логова.

Четвёрка молча следовала за ним.

Временами им приходилось идти очень быстро. Люциус шёл без остановок, не замедляя движения. Энрик уже начал привыкать к таким напряжённым переходам, но сейчас он шёл вообще на пределе возможного.

Вечером он наконец остановился и все встали на ночлег и Энрик повалился на землю.

Люциус быстро съел последний кусок вяленой говядины, запил водой и лёг спать, приказав разбудить его и выдвигаться с первыми лучами солнца.

Последним вызвался сторожить Энрик. Он и разбудил Люциуса, как только солнце показалось из-за горизонта.

— Нам долго ещё? — Спросил он.

— Два дня. — Ответил Люциус. — Завтра к обеду придём. Если будем идти в таком темпе.

Энрик не был уверен, что выдержит ещё полтора дня в таком же бешеном темпе.

К обеду у него уже болели ноги. Единственное, что спасало, это то, что теперь они шли по тракту и здесь дорога была ровная и идти было легче.

В этот день они убедили Люциуса остановиться таверне на окраине одной из деревень.

Иногда девушка начинала болтать с Кирианом, прося рассказать о жизни в культе. Тот говорил с интересом, явно вдохновленный тем, что хоть кому то это интересно.

Люциус за день произнёс всего несколько фраз. Он шёл впереди, иногда даже отрываясь от остальных.

Следующие полдня прошли очень быстро. На уже знакомой поляне перед убежищем их встретили два культиста. Увидев Люциуса, они упали на колени.

— Она здесь? — Резко спросил он.

— Да, мессия. Мы скормили ей почти все тела. Остался один. Вчера мы убили на охоте небольшого кабана.

— Несите ей всё. — Он пошёл вниз быстрее их. Культисты и все побежали следом.

— Возможно, нам лучше побыть наверху. — Услышал Энрик голос Дулфии.

Внизу действительно было теперь слишком много народу. Они с Кирианом пошли дальше за Люциусом. Миновав две комнаты, они оказались перед деревянной дверью. Через одну комнату была Холька. Её не было слышно. Эльф напряжённо смотрел, как культисты принесли тело погибшего явно недавно человека в невзрачной простой одежде и расчленённого кабана.

— А может она уже стала человеком? — Энрик подошёл к нему и хотел протянуть к нему руку.

Люциус резко одёрнул его. — Нет. Я бы это понял. Чего встали? Открывайте и кидайте их туда.

Из за комнаты раздался драконий рык. Все пригнулись. Люциус медленно достал из рюкзака зелье. Мимо него прошли два культиста, которые пронесли и кинули через следующую комнату сначала труп человека, затем кабанчика. Они едва успели выскочили, как им вслед пронеслась волна огня. Они тут же разбежались по сторонам.

Раздался ещё один рык. На минуту установилось молчание. Слышно было только громкое звериное дыхание.

— Подождём. — Люциус кивнул культистам и они отошли в сторонку.

Из комнаты с Холькой послышалось громкое чавканье.

К Люциусу подошёл Кириан. — Мессия. Позвольте спросить, Что вы собираетесь делать?

Люциус смерил его недовольным взглядом. — То, что необходимо — влить ей это зелье.

Кириан смиренно поклонился. — О мессия. Как же мы это сделаем?

— Я не вижу другого выхода, кроме как накормить её и попытаться заставить проглотить склянку.

Ответом на это предложение были четыре скептических лица.

— А если просто кинуть в неё склянкой? Она разобьётся и часть зелья прольётся на пасть и она это выпьет? — Предложила Дулфия.

Мавон посмотрел на неё с плохо скрываемым стыдом.

— Дулфия, это зелье. Его нужно выпить, а не вылить.

— И выпить нужно целиком. — Добавил Люциус.

Кириан неуверенно замялся. — Тогда, мессия, позвольте мне это сделать.

— Ещё чего! — Люциус резко отмахнулся. — Стой здесь и не мешай.

— Не так давно вы спросили меня, готов ли я будут лечь на стол по вашему приказу. Вы спрашивали, готов ли я будут пожертвовать ради вас жизнью, если так будет необходимо. Тогда я не ответил вам, но теперь могу это сделать.

— Хватит выслуживаться, Кириан. Мне уже всё понятно про твою «жертву». — Он прищурился. — Благодари, что я до сих пор не сжёг тебя.

Лицо Кириана наполнилось удивлением. — Нет, о мессия! Это не так. Простите, что перечу вам, но позвольте мне объяснить. То, что я увидел между вами и этой женщиной просто не может не навести меня на мысль, что она для вас ценнее нашей цели. Я — ваш верный слуга, а потому если она имеет такую важность для вас, то и для меня её жизнь и судьба должны быть столь же важным и ценны, как и ваши. И потому прошу вас доверить этот риск мне. Потому что если умру я, мир не изменится. Но если погибнете вы, то пророчество не сбудется. И пусть вы не хотите его исполнять, но вы ещё можете изменить своё решение. Но ваша смерть станет концом, который невозможно обратить вспять.

Он встал перед Люциусом на одно колено и склонил голову.

— Я готов принести себя в жертву, если вам будет угодно. Ради вашего блага. И ради её блага. И простите, что не понял этого сразу. Может вы и не тот мессия, каким я вас представлял, но ваша любовь к ней воистину мессианская. И для было бы величайшей честью помочь вам в ей спасении.

Тот смотрел на него внешне равнодушно. Даже презрения, с которым он часто общался с Кирианом, теперь не было.

— Ты все ещё лезешь не в своё дело. — Он говорил тихо и неспешно. — Но ты начинаешь понимать. И всё-таки тебе ещё предстоит понять, что есть вещи, к которым ты не имеешь отношение, просто потому что… не имеешь. Потому что они касаются других, но не тебя. И это — одно из таких. Будь это важно для пророчества, я бы отправил на смерть тебя. Но то, что здесь происходит — наши с ней отношения и только наши. И потому исправить положение должен я. Не потому, что никто больше не справится и не потому, что я справлюсь лучше других, а потому, что причиной всему этому стал я. Имею ли я право отвечать за судьбу мира, если не могу ответить за одно разбитое сердце?