Битва драконов. Том 1 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович. Страница 39

— Если парень пойдет вразнос и начнет рушить то, что Меньшиковы создавали столетиями, я дам приказ на его устранение. Не важно, какие у него мысли в этот момент, и чего он хочет добиться своими действиями. Твой Никита — невероятно нестабильный фактор в механизме. Признаюсь тебе, как на духу: я боюсь его непредсказуемости. Постарайся оградить мальчишку от стратегических ошибок.

Константин пожал плечами. Императору можно бояться и строить защиту от многочисленных аристократических интриг. У него есть на это моральное право. Но бояться Никиту? Есть серьезнее проблемы, чем растущие аппетиты зятя, да и то в пределах своей вотчины. Балахнин — вот имя этой проблемы. Уже давно подсчитаны ресурсы его клана и союзников. Несколько крупных банков по стране, еще три зарубежных филиала в Лондоне, Париже, Берлине. Около пяти тысяч бойцов, готовых защищать интересы аристократов столицы, а сколько их разбросано по губерниям? Вот бы такую силу да на укрепление южных и восточных рубежей империи! Вместо того, чтобы пользу приносить, защищают интересы своих хозяев. И ничего не сделаешь. Все, как бы, по закону. Клан — это не просто семья, сплоченная ради каких-то интересов, а мощная корпорация, спаянная в комок из нескольких родов, решающая одновременно несколько задач. Если раньше Семья держалась на кровном родстве, то теперь никто не гнушается приглашать купцов и мещан для службы в клане. Границы понятий, что такое Семья, стали размываться. Пока есть возможность, нужно укреплять свои позиции со всех сторон, а не бояться, что Назаров сорвется с поводка.

Константин как раз считал своего зятя самым стабильным фактором, подле которого постепенно формируется молодое поколение амбициозных дворян, не желающих служить своему Роду по каким-то причинам. И ведь не запретишь. Каждый в своем праве, которые строго регламентированы, собраны в кодексы и уложения. Дураков нет.

И Балахнин сразу сообразил, какие сливки можно снять с молодого клана Назаровых, поэтому и крутится вокруг него, облизывает столь тщательно, как кошачья мамка своего детеныша. За кем молодость, дерзость и бесстрашие — тот и будет держать в кулаке огромную страну.

И впервые Великий князь почувствовал, как в душе зарождается недовольство нынешней политикой брата, оставшегося где-то в прошлом. Сашка стал бояться допустить ошибку из-за реакции высшей знати. Константин Михайлович вспомнил рассказ Никиты, как в чужой Яви жестко подавили недовольство бояр после того, как те не вняли намекам государя. И это правильно. Дали укорот — сохранили целостность страны. Вникать в суть произошедшего и выяснять причины произошедшего — дело адвокатов, полиции, спецслужб. А с другой стороны — он неплохо знал Александра. Пусть сейчас брат не хочет заводить разговор на неприятную тему, то обязательно к нему вернется. Раньше или позже, как только осмыслит и проанализирует. Или в том случае, когда накопится достаточно фактов против опасного противника.

Шереметевы

Магическая энергия, не находящая выхода наружу, может сжирать внутренние резервы организма, скручивать жилы в болевые узлы и доводить до кипения кровь в венах — все это испытал Велимир на себе. Ярость, вспыхнувшая после прочтения императорского повеления, даже спустя некоторое время продолжала трясти молодого человека и заставляла его искать выход, чтобы не дать полностью выгореть ауре. Такого позора и унижения Шереметевы не испытывали никогда! Да, были случаи в прошлом, но они искупались вирой или дорогими подарками. Но сейчас! Даже отец, куда более спокойный и рассудительный человек, и то на время потерял дар речи.

Когда он расписался в получении конверта со множеством печатей, усеявших обе его стороны, и внимательно рассмотрев центральную, императорскую, убедился в сохранности, отпустил фельдъегеря восвояси. И только потом вскрыл его канцелярским ножом. Развернул плотный лист бумаги, сложенный пополам, внимательно прочитал. Руки его затряслись, а лицо пошло красными пятнами. Сошедшие на переносице брови взлетели вверх, глаза мгновенно потемнели от гнева; бледность, сменившая румянец, испугала Велимира.

— Что случилось, отец? — дрогнувшим голосом спросил княжич, находившийся в этот момент с Шереметевым и князем Белевским в гостиной. Они втроем обсуждали некоторые моменты предстоящей свадьбы.

— Император прислал высочайшее повеление, — распечатанный конверт упал на ковер, а гербовая бумага перешла в руки Олега Павловича. Второй лист остался у отца. Он потряс им. — А здесь отчет Евгенической Комиссии.

— Еще один? — воскликнул Бельский, не отрывая взгляда от напечатанных строчек. — Не может такого быть!

Он тоже выглядел растерянным.

— Кто-нибудь скажет мне, что здесь происходит? — едва не зарычал Велимир; ему хотелось вырвать письмо из рук дяди Олега, но воспитание и выдержанность, о которой ему постоянно твердил отец, позволили взять верх над эмоциями.

— Уже ничего не происходит, — Бельский почуял нервное напряжение молодого княжича и отдал ему письмо. — Только не наделай глупостей, парень.

Размашистая подпись императора Александра IV и светящаяся в магическом ореола его личная печать фактически приговорили будущее счастье Велимира Шереметева. Княжич почувствовал, как ему не хватает воздуха, в глазах запрыгали черные мушки, а прямые строчки, рожденные в бездушных недрах вычислительной техники руками оператора, а после перенесенные на бумагу, издевательски искривились, стали прыгать, показывать рожки и язык.

Хлесткий подзатыльник мгновенно рассеял наваждение и зарождающиеся потоки энергетических волн, от которых задрожали стены гостиной, а люстра с хрустальным звоном стала раскачиваться как в десятибалльный шторм. Тяжелая рука у отца, ох, тяжелая!

— Не балуй, щенок! — рыкнул Шереметев, отбирая письмо-приговор у сына. — Удумал «суховей» призвать в доме! Совсем умом тронулся?

— Извини, отец, — хватая ртом воздух, покаянно ответил Велимир, и вдруг плаксиво, по-детски выкрикнул: — За что он так несправедливо? Теперь каждая шавка в лицо смеяться будет…

— Тебя только это беспокоит? — князь Шереметев пришел в себя очень быстро, что говорило о хорошей психологической устойчивости и огромном жизненном опыте. Да и гость — князь Бельский — тоже не выглядел растерянным. Но досаду и настороженность от будущих проблем после императорского афронта не скрывал. — Хорошо, матери дома нет. Вдвоем на пару все имение развалили бы. Вот что, сын… Найди Веденея и передай ему, чтобы позанимался с тобой на полигоне и увеличил время тренировок. Давай-давай, исполняй отцов наказ!

Василий Юрьевич знал, что советовать. Избыток отрицательной энергии так и клокотал в аурном контуре сына. Поэтому он без колебаний отослал сына к родовому волхву Веденею. Пусть погоняет щенка до умопомрачения, не принося ущерба окружающим его людям. Оборудованный для магических занятий полигон находился за небольшой рощицей, там же, где и полоса препятствий для боевого крыла клана. Пара часов изнурительных упражнений приведут парня в порядок.

Велимир развернулся на каблуках и стремительно вылетел из гостиной; Шереметев неодобрительно посмотрел ему вслед и сказал гостю:

— Пойдем-ка, Олег Павлович, ко мне в кабинет, покумекаем.

Пропустив князя Бельского в свою рабочую вотчину, он плотно прикрыл дверь, и вдобавок к этому навесил защитный полог, который вязкой пеленой окутал кабинет, враз заглушив все звуки. Бросив оба документа на стол, хозяин решительно шагнул к офисному шкафу, легонько нажал на одну из лакированных дверец. Раздался мелодичный звон, дверца распахнулась, показывая миниатюрную барную стойку с разнообразием бутылок.

— Что пить будешь, Палыч? — поинтересовался Шереметев. — Бренди, ликер, вермут? Или водки жахнем?

— Пожалуй, от вермута не откажусь, — усмехнулся Бельский. Князь Шереметев очень хорошо изучил пристрастия своего гостя и верного союзника. Даже про коньяк не заикнулся.