Последний министр (СИ) - Гуров Валерий Александрович. Страница 42

Списков лиц подлежащих мобилизации у Протопопова не имелось, не его это ведомственные дела, как никак. Но Протопопов, читая в большом количестве литературу про февраль 1917 года, хорошо помнил, что одним из пунктов, приведшим к волнениям, стали хвосты за хлебом. И появились они потому, что мобилизации подверглись пекаря, булочники и повара! Все те, кто в условиях слухов о надвигающихся проблемах с провиантом, должны были стать неприкосновенными для военный нужд на фронту. Те последние гаранты безопасности, которые оставались у режима в столице. Делалось ли это сознательно или эти люди по воле случая попали в мобилизационные списки (хотя бывает ли так?), но факт оставался на лицо — из-под самодержавия выбывали ту опору, на котором оно восседало. Ввиду витавшего в воздухе напряжения, связанного со слухами о нехватке продовольствия, эта мера, помимо прочего, и подожгла хранившиеся в Петрограде революционный динамит в оригинальной истории…

— Ну как без разбору… — сказал наконец Хабалов. — Нет такого. Армия это не балаган, господин министр, и мы, военные, любим порядок в делах!

— Поэтому вместо белобилетников, вы на фронт поваров шлете погибать. И в одно прекрасное утро хлеб выпекать в Петрограде станет некому!

Сергей Семёнович вздрогнул. Усы его заходили, зашевелились. И выглядел он при этом крайне забавно.

— Будет вам, Александр Дмитриевич, такие вещи говорите…

— Будет вам, Сергей Семёнович, когда булочные окажутся закрыты. Хвосты появятся за хлебом, фитилёк динамита будет подожжен, — наступал Протопопов.

— Так подавим выступления, первый раз что ли, мы ведь с Балком план тщательный разрабатываем… — буркнул генерал-лейтенант, ерзая на стуле.

— Уж не белобилетниками ли вы выступления собрались давить? По мне, так у ваших солдатиков появится отличный повод примкнуть к волнениям, чтобы не оказаться по итогу на фронте, — прошипел министр.

Хабалов не ответил, но снова начал краснеть, медленно так.

— Динамит взорвется, Сергей Семёнович. Но мой долг было вас о том предупредить, за сим отбываю. И не удивляйтесь, когда вам повестка в следующий раз настоящая придёт. Вы сами роете себе яму, милостивый государь!

Протопопов поднялся из-за стола. Вытащил пистолет генерала и положив на столешницу подтолкнул к Хабалову. Тот совершенно отсутствующим взглядом посмотрел на оружие, но брать не стал.

— Стреляться рекомендую в височную часть, так вы умрете сразу. Всего хорошего, Сергей Семёнович.

Александр Дмитриевич с этими словами зашагал к выходу.

Понятно, что все что он говорил — было правдой лишь на половину, этакой полуправдой. Потому как никакими достоверными сведениями и доказательствами сказанного, министр по сути не располагал. Ровно как и не было оснований обвинять Хабалова в государственной измене. Все о чем говорил Протопопов, он знал лишь из научных работ историков 21 века. А история, как известно, наука не всегда точная и подчас противоречивая. И озвучивая Хабалову «факты» — Протопопов на самом деле приводил наиболее распространённые гипотезы историков будущего, изучающих эпоху. Вполне могло оказаться, что некоторые сведения не сработали бы и были неправдой.

Но риск оправдал себя.

Протопопов подходил к двери, когда Хабалов окликнул его.

— Господин министр! Милостивый государь! Да погодите же вы уходить! Примите уверение в совершенном уважении и преданности вашего покорного слуги. Я прямо сейчас приглашу к нам господина Балка и он лично убедит вас, что опасаться ровным счетом нечего! Ему то вы поверите, наверняка!

Протопопов остановился, вернулся к столу и сел обратно на стул.

— А знаете что — зовите его сюда!

Хабалов тут же схватил телефон, набрал Балка. Несколько томительных секунд ждал. А потом заорал в трубку, когда соединение установилось:

— Александр Палыч, милостивый государь! Бросайте незамедлительно все дела и спешите ко мне. У нас тут один крайне важный разговор с министром Протопоповым.

Хабалов выслушал ответ, положил трубку и кивнул:

— Сейчас примчит.

Протопопов удовлетворенно кивнул, показывая, что не прочь ждать.

Господин Балк, как известно был на момент описываемых событий градоначальником Петрограда. На вкус Протопопова назначение Александра Палыча градоначальником столицы было одним из тех решений власти тех лет, которые можно назвать вполне себе удачными по своей сути, но совершенно кошмарными и неправильными по исполнению.

Как и все происходящее в канун февральской революции, назначение Балка было обставлено разного рода кривотолками и закулисными играми.

Прежний столичный градоначальник молодой и энергичный граф Оболенский был уволен со своей должности и отправлен на фронт лишь по тому, что у прежнего министра внутренних дел имелись к нему вопросы. Причём вопросы совершенно необоснованные. И на первый взгляд, Балк эти вопросы не мог решить никак.

Достаточно сказать, что никогда прежде Балк не занимал подобные должности, а более десяти лет до своего назначения трудился помощником Варшавского обер-полицеймейстера. Не самая безответственная работа, конечно, но и разница между столичным градоначальником и товарищем обер-полицмейстера очевидна более чем.

По итогу, когда Варшава оказалась оккупирована Германией и стала глубоким тылом врага, Александра Палыча перевели в Москву, а в следующем году он и был назначен «Всемилостивейшим повелеванием быть Петроградским градоначальником». Назначение произошло через именной приказ Николая и через ходатайство, подумать только кого… самого Протопопова. При том, что собственно сам господин обер-полицмейстер Варшавы стал чуть ранее градоначальником Ростова-на-Дону. Почему так, а не наоборот, раз уж не терпелось пристроить варшавских «беженцев»? Ну, во первых, жена Балка — Вера Ипполитовна, была сестрой начальника Генерального штаба генерал-майора Занкевича, которому тогдашний Протопопов хотел угодить, а заодно обзавестись связями. Во-вторых кандидатуру Балка поддержал САМ старец. И, наконец, в третьих Балк был давним товарищем господ Протопопова и Курлова по 1-му кадетскому корпусу. Но при всем этом важно отметить, что у Александра Палыча за плечами был колоссальный опыт борьбы с революционерами, который он приобрёл в Варшаве за 13 лет службы.

Как то так.

Конечно, кандидатура Балка была не единственной, предложенной Государю министром внутренних дел. Но прежний Протопопов прекрасно понимал, что ни генерал-майора Мейера (немецкая фамилия!), ни градоначальника Ялты генерал-майора Спиридовича (Распутина убили, а Спиридович не доглядел), ни военного губернатора Амурской области генерал-майора Хогондокова (этот не нравился Императрице) Государь не выберет.

Вот тебе и выборы без альтернативы.

Все по классике.

На день встречи с Балком в рабочем кабинете у Хабалова, Александр Палыч пробыл в должности около двух месяцев. Но несмотря на вводные данные и кажущуюся неготовность Балка возглавить столицу, нельзя было сказать, что Александр Палыч отбывал на своём посту номер.

В новой должности ему удалось применить прежний опыт в борьбе с забастовками рабочих и уделить внимание продовольственному снабжению Петрограда.

Таким образом, получалось, что Балк был союзником прежнего Протопопова и министр мог в определенной степени расчитывать на его содействие и всяческую помощь. Поэтому появление Балка выглядело весьма желательным.

Конечно, теперешний Протопопов отдавал себе отчёт, что реальных дел с Балком сделать не получится — слишком мелок Александр Палыч для такого рода целей. Не окреп ещё с политической точки зрения. Но при этом Балк человек крайне амбициозный и далеко не безнадёжный. С тех пор, как наш герой оказался в новом для себя теле, он регулярно получал от Балка записки, в которых градоначальник подробно докладывал о текущем положении дел в столице. И надо сказать, что по характеру этих записок можно было предположить, что со своей работой Александр Павлович на «ты».