Любовь на карантине (ЛП) - Карлан Одри. Страница 36

— Забавно. Как поживает моя прелестная принцесса? — Я поворачиваю голову и вижу ее пушистую рыжую попку лежа на подушке рядом с той, на которой спал я.

Чувствуя себя великодушно, я перемещаю камеру так, чтобы он мог видеть ее спящей.

— О, моя девочка. Я скучаю по ней. — Он хмурится. — Ты милый с ней?

— Чувак, она спит в кровати на подушке рядом с моей головой. И это только тогда, когда она не крадет одеяло.

Он смеется и вытирает загорелый потный лоб. Его темные волосы — это буйство кофейных кудряшек по всей голове. К тому времени, когда мы вместе поступили в колледж, он был тьмой для моего света. Дамы любили его. Как физический инь и ян. Именно таким всегда был наш образ жизни. Я развлекаю людей, он исцеляет их. Хотя нас объединяет любовь к спорту, пиву, активному отдыху на свежем воздухе, хорошей еде и семье.

Мы ценим различия друг друга и в основе нас обоих один и тот же моральный компас.

— Да, она жадная. И она выглядит немного толще. Ты что, слишком много кормил ее?

Он хмурится и щурится. Я убираю камеру от его питомца и возвращаю ко мне, чтобы он не мог понять, что кошка определенно набрала фунт или два.

Я притворяюсь невинным.

— Сколько это много? Пять? — Я понижаю число, которое обычно даю ей. Я завоевывал любовь этого маленького дерьма угощением каждые пару часов. Она меня не царапает, тогда она получает лакомство. Нет боли, получает вкусняшку. Это работает блестяще, и я рад, что кошачьи угощения были единственным, что у них было в магазине, и которые не заканчивались.

— Пять! Ты даешь ей пять в день! Иисус. Когда я вернусь домой, у нее будет диабет.

— Говоря о возвращении домой, когда ты думаешь возвращаться?

Он тяжело вздыхает.

— На самом деле нас отправляют завтра в Европу. Италия и Испания опустошены этим вирусом, и им нужны все руки на палубе.

— Ты что, издеваешься надо мной? Нет. Черт возьми, нет. Не едь туда, брат. Тебе нужно тащить свою задницу домой, где безопаснее.

Выражение лица Джейка сменяется выражением крайней печали.

— Я не могу. Это не в моем характере. Им нужны врачи. Медицинские работники, чтобы помочь остановить распространение. Я дал клятву, парень…

— К черту это. К черту! Ты — моя семья. Мой лучший друг. Не ставь себя на путь дальнейшего вреда. Черт. — Я вскакиваю и начинаю расхаживать по его спальне. — Я уже был в шоке от того, что ты выполняешь гуманитарную миссию, а это должно было продлиться два месяца. Прошло уже шесть лет. Теперь ты еще больше рискуешь своим здоровьем, отправляясь в страны, разорванные в клочья вирусом, который убивает людей направо и налево.

— Эван…

— Нет. Не уклоняйся от меня. Джейк, это опасно.

— Брат, я был уже в опасности, когда приехал в Африку, но ты же знаешь, что мне это было нужно. Я был бесцельным. Заблудился. Не знал, что с собой делать. Я ненавидел политику в хирургическом центре, где работал.

— Так что найди другую гребаную работу! Ты же не сядешь в самолет и не исчезнешь на полгода в Африке. Черт!

Я стискиваю зубы и смотрю на лицо друга. Я знаю его почти так же хорошо, как себя самого или моего брата, или моего отца.

Джейк качает головой.

— Я должен делать то, что должен. Это очень важно. Впервые в жизни я чувствую, что нужен кому— то. По— настоящему нужен.

Я указываю на свою грудь.

— Ты мне нужен. Ты нужен своей семье. Джейк, давай же, приятель. Возвращайся домой. Не едь в Европу.

Он качает головой, и на его обычно красивом лице появляется печальное выражение.

— Извини, брат, но я не собираюсь этого делать. Я звонил, чтобы сказать, что мне нужно, чтобы ты позаботился о Глории. Пока меня не будет, и если что— нибудь случится.

— Черт! Я сейчас тебя так ненавижу. Если бы ты был передо мной, я бы так ударил тебя по лицу, что у тебя зубы застучали бы.

Джейк впервые смеется, и этот звук поднимает мне настроение.

— Мы не ссорились с тех пор, как случайно встречались с одной и той же цыпочкой в одно и то же время, сами того не подозревая.

Я ухмыляюсь.

— Челси. Она была как пистолет. Видя нас обоих втихаря.

— Да, и мы оба трахнули ее. — Он морщится, а я втягиваю воздух сквозь зубы.

— Да, потом она все испортила, запланировала одно и то же свидание с нами обоими, и мы подрались на тротуаре. — Я смеюсь.

— Да, и когда она выбежала вся разгоряченная и обеспокоенная демонстрацией наших мужских чувств, она предложила нам троим переспать, — напоминает мне то, что я уже знаю.

— И мы бросили ее задницу, как горячий камень, пошли в спортивный бар, выпили все виски и рухнули полностью одетыми в одну кровать. — Я качаю бровями и смеюсь.

Он прикрывает рот кулаком.

— Совершенно верно. Проснувшись, мы повернулись друг к другу и начали хохотать над черными глазами и разбитыми губами друг друга, а затем пошли завтракать.

— Хорошие были времена, — говорю я.

— Самые лучшие. — Он наклоняет голову. — Я собираюсь быть осторожным. Ладно, Эв, обещаю.

— Если ты вернешься домой в коробке, и я никогда тебя не прощу. — Я выдаю угрозу, серьезную, как сердечный приступ.

Этот человек важен для меня. Я не могу потерять его. Особенно когда я собираюсь потерять все остальное.

— Это обещание, которого я постараюсь выполнить.

Я рычу.

— Теперь я должен сказать тебе кое— что, и мне нужен совет.

— Валяй, — мгновенно предлагает он.

— Я встречаюсь с Сэди.

— Какого черта? Вы не можете рисковать своей безопасностью. — Он мгновенно переходит в режим доктора.

Я откидываю голову назад и пристально смотрю на него.

Он понимающе стонет, видя, что сейчас рискует своим здоровьем и безопасностью каждый чертов день.

— Мы не прикасались друг к другу физически. И не сделаем этого в течение еще двух долгих дней. — Я вздыхаю.

— Еще два дня?

Я закатываю глаза.

— Да, она заставляет нас ждать, пока не пройдет полный двухнедельный карантин.

Он кивает.

— Понятно. Я имею в виду, я не удивлен, что ты приударил за ней. Она великолепна, как я уже упоминал. Хотя она немного книжная. Я думаю, она писатель или редактор.

— Писатель, — говорю я с гордостью в голосе. Чего он не знает, так это того, что я скачал одну из ее книг на свой телефон. Та, о солдате, у которого ПТСР, и он влюбляется в консультанта на своих групповых собраниях. — Она очень талантлива. Я уже втянулся, и это не то дерьмо, на которое я обычно иду. Книги — это то, чем я обычно не занимаюсь. Но она что— то делает со словами, что я с нетерпением жду, когда герой и героиня наконец будут вместе. Это очень кропотливо, сколько времени это занимает. Это то, о чем я должен спросить ее.

— О, похоже, вы зазнакомились с мисс Сэди довольно хорошо.

Я ухмыляюсь.

— Очень хорошо. Мы не только разговариваем по телефону, но и встречаемся для йоги на балконе. Я готовлю ей еду и оставляю ее у двери. Она готовит мне эти ужасные закуски, которые считает полезными для здоровья. Девушка действительно нуждается в полном пересмотре своего рациона питания. Хотя ее изгибы — это не то, что я хочу потерять.

— Ее изгибы, а? Должен ли я понимать это так — близость была другими способами?

Я прикусываю губу и чувствую, как горят мои щеки. Черт, я краснею, когда говорю о своей девушке.

— Ну да, уже несколько раз. Телефон и видео.

Его глаза расширяются и загораются.

— Видео? Прямо полностью?

— Прям полностью. И каждый дюйм ее тела абсолютно совершенен.

Я улыбаюсь так широко, что у меня болят щеки.

— Везучий ублюдок! И вот я здесь, без секса в Африке, собираюсь быть еще дольше без секса в Европе.

— Похоже, твоя работа — это твоя женщина, верно?

Он кивает.

— Слишком верно. Итак, какой совет?

Я вхожу на кухню и начинаю вытаскивать ингредиенты для моего смузи. — Ну, так как вирус ударил, и все закрыто, она утверждает, что все ее подписные мероприятия были отменены, и люди не тратят столько на забавные вещи, как книги. Вчера вечером она казалась обеспокоенной своими будущими доходами, поэтому я предложил ей помощь.