Условный разум (СИ) - Моисеев Владимир. Страница 41

               — Вам помогла встреча со старателями? — спросил Мазин, когда они остались вдвоем.

               — Нет, — признался Мозес.

               — Ненадежные ребята. Клички у них сомнительные. Хороших людей так не назовут.

               — Обормот хуже, чем Корябеда?

               — Нет. Один другого стоит. Особой разницы между ними нет. Оба — рожи протокольные. Не советую с ними связываться, все равно подведут, — признался Мазин. — Я хороших людей среди старателей не встречал.

               — У меня нет выбора.

               Мазин сочувственно пожал плечами.

               — Хорошие люди в старатели не идут.

               Мозесу показалось забавным, что человек из Чучемли искренне сочувствует ему. Среди людей попадаются странные экземпляры.

               Мазин вдруг стал серьезным, как будто внезапно вспомнил что-то важное.

               — Вам надо поговорить с одним человеком. Он больше всех знает про эти чудеса.

               — Ученый? — спросил Мозес.

               — Скорее наоборот.

               — Это как?

               — Он — фантаст. Я вам про него рассказывал по телефону.

               Мозес не смог скрыть своего разочарования.

               — Да. Припоминаю. Что-то такое вы мне говорили. Не думаю, что мне сможет помочь очередной выдумщик и фантазер из Чучемли.

               — Молниев очень умный. Только он не местный. Приехал к нам недавно. Уже после того, как в Америке про Посещение заговорили.

               — Вы знаете про Посещение?

               — Дык, нам об этой заварухе Молниев и рассказал. Александр Владимирович. Подробно, будто сам там побывал. А еще сообщил, что и у нас в деревне что-то подобное происходит. Признаться, я не верил, что наши чудеса с американскими событиями связаны. Пока вы к нам не примчались, чтобы, значит, помощь нам оказать в расследовании, — сказал Мазин и рассмеялся, громко и с непонятным воодушевлением. — Хотите верьте, хотите нет, но Александр Владимирович предупреждал, что вы обязательно появитесь. Просил, чтобы мы вас не обижали и на вопросы отвечали честно, потому что это важно для науки.

               — Интересный человек, считаете?

               — Очень интересный. Я не всегда понимаю, что он говорит. Мне кажется, что он и сам не до конца понимает свои идеи. Однажды Молниев признался, что это для него не важно. Его, наоборот, радует, что умные люди находят в его словах что-то большее, чем то, что открылось ему. Он неоднократно заявлял, что высшая профессиональная доблесть настоящего фантаста в том и состоит, чтобы будить разум умных людей. Помогать им. Отыскивать идеи, которые без фантастического осмысления остаются невысказанными.

               — В Америке тоже есть такие фантасты-романтики. Нельзя к ним относиться чересчур серьезно, но и игнорировать их идейки не следует. Я могу встретиться с Молниевым?

               — Я спрошу у него. Уверен, что он согласится. Он любит поговорить, но не всегда. Когда он работает, то общаться с людьми отказывается.

               И Молниев согласился.

               Встретились они уже через час. Мозес не был уверен, что сможет использовать фантаста с выгодой. Вероятность этого была крайне мала. Однако время шло, и больше нельзя было отказываться даже от самого призрачного шанса. Неизвестно, что приведет его к успеху. В конце концов, это было неважно.

               Люди, как правило, — странные и противоречивые существа. Следовало привыкнуть к тому, что их внешний вид не всегда соответствует их способностям. В частности, русский фантаст Молниев не производил впечатления умного человека. Мозес внимательно рассматривал этого литератора средних лет, сутулого, рыхлого, с небольшим животиком, выдающего в нем любителя пива и кабинетного работника, и с каждой минутой все меньше верил, что общение с ним может быть полезным. Неприглядный образ фантаста дополняли дешевые очки и свитер с оленями. Но нельзя было отрицать, что он мог уловить своим внутренним чутьем фантаста что-то необычное, раз бросил свою семью и ухоженную квартиру в Петербурге и перебрался в далекую деревню на постоянное место жительство. Нельзя было исключать, что этот человек действительно чувствует больше, чем говорит и понимает. Среди творческих людей такие особи время от времени встречаются.

               Молниев поздоровался и сразу перешел к делу — заговорил неожиданно приятным баритоном. Он не сумел сообразить, что его пригласили, чтобы допросить. Для него приблудный американец был еще одним источником информации, только и всего.

               — Удалось ли вам найти какие-нибудь отличия нашей Зоны от проявлений «хармонтского феномена»? — спросил Молниев.

               — Нет, — честно признался Мозес.

               — Я так и знал.

               — Что еще вы знаете?

               — Я побывал в Зоне. Один раз.

               — Интересно. Расскажите подробнее. Вы ведь попали в особняк промышленника Васечкина по своей воле, без его разрешения?

               Молниев растерялся. Ему не понравилось, что кто-то раскрыл его сокровенный секрет. Он хотел сначала напустить тумана и загадочности, поработать с намеками, как привык это делать в своих книгах. И то, что его замысел разгадали, обидело его, поскольку нарушило придуманную композицию разговора с американцем, которой он собирался придерживаться.

               — Как вы догадались? Я никому не рассказывал о своем приключении.

               — Есть события, которые очень трудно скрыть. Тем более, что с вами не произошло ничего необычного. И в Хармонте есть персонажи, организм которых позволяет совершать персональные проникновения. Я разговаривал с ними, допросил их, поэтому примерно представляю, что произошло. Сейчас поговорю с вами. Однако сомневаюсь, что услышу что-то новое. Попробуйте удивить меня.

               — Я не помню, как это произошло.

               — Очень плохо, — резко сказал Мозес. — Постарайтесь вспомнить. Это очень важно.

               — Мне бы и самому хотелось. Хороший эпизод получился бы для новой книги. Но не складывается. Все как в тумане. Не могу сосредоточиться.

               Мозес подошел к сидящему Молниеву и положил руку тому на голову. В пальцы его словно воткнулись тысячи маленьких иголок — это был хороший знак. Другой рукой он достал из кармана странный предмет, напоминающий губку.

               — Успокойтесь. Сейчас у вас все получится. Вам следует расслабиться и не думать о глупостях, которые могут помешать сосредоточиться.

               — Каких глупостях? — спросил Молниев и заснул.

               — Что с ним? Ему плохо? Он умер? — с ужасом спросил Мазин.

               — Вовсе нет. Не беспокойтесь. Его здоровью ничего не угрожает. Наоборот, его сознание раскрывается. Он видит мир по-другому, не так как вы, мистер Мазин. И это то, что нам нужно.

               Прошло десять минут, Молниев вздрогнул (это больше было похоже на судорогу) и открыл глаза.

               — Что со мной? — спросил он.

               — Александр Владимирович, вы крепко спали, — сказал Мазин. — А сейчас проснулись.

               Молниев держал в руках «пустышку».

               — Зачем вы всунули мне в руки эту штуку?

               Мозес отобрал от него «пустышку» и внимательно осмотрел ее. Вроде бы, русский артефакт ничем не отличался от хармонтского. Рассогласования потоков не произошло. Это была хорошая весть.

               — Послушайте, Молниев, я отвечу на ваши вопросы, но сначала хотелось бы узнать, как вы провели последние десять минут?

               Молниев уже пришел в себя, ему и самому хотелось рассказать о чудесном путешествии, которое он совершил. О таких событиях интересно читать в фантастических книжках, но переживать их в реальности нравится далеко не всем. Молниев был доволен. И теперь ему хотелось поделиться своими воспоминаниями, чтобы не забыть их. Он словно писал фантастическую повесть.