Одиночка (СИ) - Салах Алайна. Страница 14

Приходится прочистить горло, чтобы не говорить шепотом.

— Тогда этого было недостаточно. Теперь, думаю, вполне.

По крайней мере, этот диалог избавляет нас от необходимости вежливо прощаться. Хватит и того, что я не буду оглушительно хлопать дверью.

— Даш, это что было, а? — Дима, встречающий меня в дверях, смотрит возмущенно. — Почему ты вышла из его машины? Ты к отцу ездила или куда-то еще?

Не глядя на него, сбрасываю с ног обувь и роняю на пол сумку. Туалет. Да, мне нужно туда. Там есть замок, а замок означает уединение.

— Я все объясню, ладно? — бормочу, сфокусировавшись на спасительной двери. — Просто дай мне минуту.

Глава 11

— Бывший твой будет сегодня, не в курсе? — ехидничает Дима, помогая мне выйти из машины. — А то что-то его мерседеса не видно.

Я закатываю глаза, больше не пытаясь прятать раздражение. Он никак не может забыть, что Адиль довез меня до дома. Я готова была терпеть его подначивания первые пару дней, но точно не спустя неделю.

— Сейчас проверю телефон. Наверное, пропустила сообщение о том, что он опаздывает.

Дима зло дергает челюстью, вызывая во мне почти садистское наслаждение. Его патологическое чувство собственности — недостаток, который порой сводит с ума. Сам того не подозревая, Дима лишает свой образ того сияющего мужского благородства, которое однажды меня в нем так сильно подкупило.

— Не смешно, зай, — сухо изрекает он, но за талию все же обнимает.

Мы приехали в гости к Роберту, закрывать сезон шашлыков, а ссориться при друзьях Дима не любит.

— Уже давно не смешно, так что предлагаю на этом остановиться. Еще один намек на тот случай, и я уеду ночевать в свою квартиру.

— Не начинай, а? — примирительно ворчит Дима. — Тоже моду взяла: чуть что, грозить отъездом.

В этом он прав. Этот эффективный способ давления на него я нещадно эксплуатирую при каждом удобном случае. Не нужно подбирать слова, не нужно стараться быть убедительной и вступать в долгоиграющую полемику. Небольшой шантаж — и цель достигнута. От такого сложно отказаться.

У ворот нас по обыкновению встречает гостеприимный Роберт. Пожимает руку Диме, обнимает меня, добродушно шутит.

— Что, Дашуль, сегодня пациенты без ангела-хранителя остались? Ну и ладно. Зато, как белые люди, со всеми в баню пойдете.

За столом в беседке сидит вся наша компания. Мы с ребятами из тех счастливчиков, что за годы не потерялись, и в этом огромная заслуга Робсона. Друг с другом мы знакомы еще со школы, но собрал нас вместе именно он. Меня, например, везде таскал с собой и представлял всем как младшую сестренку. Именно этот статус много раз ограждал меня от посягательств местных гопников: Роберта любили и уважали все, кто его знал. Даже Адиль.

Его, кстати, сегодня действительно нет, и по этому поводу мне стоит испытывать облегчение. Контакт сиделки и информацию о консультации у невролога я передала через Роберта. Номер телефона Адиля не стала узнавать принципиально — после нашей последней беседы это бы сошло за мазохизм.

— Сегодня без покера? — Дима кивает на стол, где между пивом и закусками разложены карточки «Монополии».

— Ну так главного покериста сегодня нет, — то ли в шутку, то ли всерьез оправдывается Роберт, забирая из рук Ани открытую бутылку. — Вот Сеня настольные игры и предложил.

— А что он так? Пришлось срочно отлучиться в казино?

Я мечу раздраженный взгляд в Диму. Да сколько можно? Он даже не пытается скрывать свой сарказм.

К счастью, Роберт не поддерживает его настрой и, пожав плечами, отвечает так, будто ничего не заметил:

— Не знаю. Я ему предлагал приехать, но он отказался.

— Может, матери хуже стало, — подает голос Сеня, не поднимая глаз от разложенных перед ним карточек. — У нее лютый пиздец с головой.

— Я тоже слышал. — Это уже Андрей. — Жопа, конечно. И никуда ведь не денешься. Мать. Он у нее живет походу, да?

Я стискиваю себя руками. Перед глазами встает лицо мамы Адиля, ее бегающие глаза и рассеянная улыбка. «Лейла, если меня все-таки уведут, забери деньги и купи ковер. Ты же хотела».

— Вроде да.

— Ну ладно, зато у него тачка наконец-то появилась. — Поместив карточку на нужное поле, Андрей издает трескучий смешок. — Если совсем тяжко будет, сможет в ней переночевать.

Меня словно отхлестали по щекам — так сильно они вспыхивают. Семь лет назад каждый, кроме, пожалуй, Робсона, считал нужным ковырнуть Адиля за то, что у него не было машины. В нашей компании со временем они появились у всех, и это как-то само собой стало негласным атрибутом крутизны и успеха.

Воспоминания накатывают как волны остывающего по осени моря: леденят ступни, заставляют ежиться и покрываться мурашками. «Давай до дома тебя подвезу, — предложил как-то Артур, когда мы всей толпой вышли из кальянной, и тут же с усмешкой спросил: — Или тебя Адиль пешком встретит?

Не передать, как было неприятно. Это услышали все. Только разозлилась я тогда не на бестактность Артура, а на Адиля. Мне тогда девятнадцать было — возраст, когда хочется быть не хуже, чем остальные. Сеня на четвертом курсе у отца на фирме стал работать и зарабатывать первые деньги, Робсон точку по ремонту сотовых открыл, которая тоже начала приносить доход. Артуру родители первую машину еще в восемнадцать подарили, а у Андрея мать областным депутатом выбрали, и с тех пор проблем с деньгами у него не было.

Адиля я тогда, конечно, дождалась, но всю дорогу до дома с ним не разговаривала. И когда он, не выдержав, рявкнул: «Блядь, скажи уже, в чем дело?», вылила на него все. Как стыдно перед друзьями за то, что яединственная, кому приходится ходить пешком, и что в кальяной пришлось сидеть одной, потому что у него не бывает денег, чтобы со мной ходить…

— Хорошо, что у твоей матери с головой все в порядке, да, Андрей? — чеканю я не своим голосом. — А то кто бы тебе тендеры на строительство выигрывал.

Сердце стучит, к горлу подкатывает тошнота. Кажется, в эту секунду на меня смотрят все. Да и наплевать… А то возомнили себя… Всему же есть предел.

— Зай, ты чего? — Дима обнимает меня, пытаясь развернуть к себе.

Я уворачиваюсь.

— А что я? Нет, правда интересно. Пусть Андрей расскажет, как ему в двадцать лет удалось купить квартиру на набережной и сделать в ней дорогущий ремонт, не проработав ни дня.

Аня выразительно таращит глаза, всем видом давая понять: «Все, все, хватит».

— У тебя ПМС, что ли, Даш? — зло рявкает Андрей, побагровев от кончиков волос до шеи. — Чего ты, блядь, взъерепенилась?

— Андрюх… — Поморщившись, Дима выставляет вперед ладонь, призывая его не усугублять, и после тянет за локоть меня: — Зай, пошли прогуляемся. Ты чего-то перевозбудилась.

Я позволяю себя увести, потому что прогуляться действительно не помешает и потому что действительно перевозбудилась. Но на ум как-то само собой приходит, что Адиль на месте Димы уже бил бы морду Андрею за одно лишь предположение, что у меня может быть ПМС. Даже странно, что сейчас я думаю об этом без содрогания. Потому что первое время была абсолютно счастлива от того, что Дима привык решать конфликты мирным путем.

Глава 12

Дима ласково обнимает меня сзади и, глубоко вздохнув, трется носом о шею.

— Чем это так вкусно пахнет? Омлет?

— С сыром и зеленью, — подтверждаю я, встряхивая сковороду. — Если для завтрака будет мало, то могу сделать еще бутерброды.

— Нет, отлично. Давай кофе сварю. Тебе как обычно с молоком?

Наверное, это со мной что-то не так, раз я периодически к нему цепляюсь. Если бы идеальные люди существовали, то Дима был бы максимально к ним приближен. Он чуткий и умеет заботиться. К примеру, Роберт, при всех его положительных качествах и любви к окружающим, никогда не сподобится сварить для Ани кофе или помочь ей убрать со стола. В его понимании это не мужское занятие. А Дима пожалуйста — и тарелки в посудомойку не поленится убрать, и на готовке не настаивает. Если я устаю, сам предлагает заказать еду на дом. На первый взгляд, это вроде бы мелочи, но именно они позволяют по-настоящему чувствовать себя женщиной.