Перворожденный (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна. Страница 18

«Выродок», — пришла отчетливая, полная отвращения мысль соседки.

«Когда же ты уже не вернешься и дашь мне дышать спокойно?!» — ударили плетью мысли матери.

Нэйт резко остановился. Встал посреди дороги, не дойдя несколько шагов до крыльца.

Мать, как и всегда, смотрела на него с грустной улыбкой, а в это время перед ее глазами проносилось, сколько боли и лишений она перенесла с тех пор, как он появился на свет.

— Ты что-то хотел? — спросила она.

— Н-нет, — Нэйт покачал головой, возвращая блок на место. — Извини.

Женщины недоуменно переглянулись, а он пошел прочь.

Катрина дрожала.

Как могла мать так подумать? Мать?!

— Ты сама вышла, — похвалил Нэйтан, все еще сжимая ее ставшие ледяными пальцы. — Делаешь успехи.

— Я случайно, — призналась Катрина. Ей стало так тошно, что она просто рванулась из воспоминания и сама не знала, как вновь вернулась в реальность.

— Еще? — прищурился Нэйтан, заглядывая ей в глаза.

— Да, — тихо сорвалось с ее губ.

— Как скажешь…

Нэйт не взял с собой ничего, не смог заставить себя вернуться в дом. Карлос обещал, что обеспечит его всем необходимым. Что ж, кажется, пришла пора принять его щедрое предложение.

Он не пошел к Дьерти немедленно, не хотел жаловаться и вызывать жалость. Хотел успокоиться и привести мысли в порядок, чтобы вернуться к наставнику бодрым и готовым продолжить обучение.

Ночи стояли теплыми, и Нэйтан переночевал у реки прямо под открытым небом. Больше думал, чем спал. А утром поднялся и побрел в сторону поместья. Пешком, без перемещений. Ему казалось, что торопиться некуда.

Оказалось, что торопиться и вправду больше некуда. Дым он увидел еще издали. Горела пристройка. Нэйт так растерялся, что не переместился, а побежал.

Ворота были распахнуты настежь. Собаки, великолепные и безумно любимые Карлосом охотничьи псы, лежали прямо во дворе. Вспоротые брюхи, искаженные предсмертными судорогами пасти.

Сердце Нэйтана готово было выскочить из груди, он рванулся к дому и замер перед дверями. Красной краской на них был нарисован перевернутый основанием вверх треугольник — знак Инквизиции.

Ночевал у реки.

Упивался жалостью к себе.

Не успел.

Нэйтан рванул на себя тяжелую дверь, наплевав на красный знак. Ворвался внутрь.

— Нэйт! — бросилась к нему служанка из глубины дома. На ее лице красовался огромный кровоподтек, — Нэйт! — Невысокая женщина, тысячу раз накрывавшая ему на стол и тепло улыбающаяся в ответ на его благодарность, повисла у него на шее, зарыдав в голос.

— Где он? — произнес Нэйтан онемевшими губами.

— В… в… гостиной, — выдавила женщина.

Нэйтан аккуратно снял с себя ее руки и мягко отстранил. Пошел в указанном направлении.

Вещи разбросаны, мебель опрокинута. Содержимое ящиков и шкафов вывернуто на пол. Красный перевернутый треугольник на внутренней двери, на стене. Лужа пролитой краски на бежевом ковре.

Карлос лежал в гостиной, как и сказала Берта. Навзничь. Прямо на столе. Неестественно вывернутая сломанная шея, распухшие посиневшие пальцы, кровавая дорожка из уголка рта, а на руках — массивные браслеты из темного металла с вкраплениями голубых камней. Нэйтан никогда не видел антимагических браслетов, кроме как на картинках, но узнал их сразу.

— Они искали тебя, — всхлипнула за спиной Берта. — Господин не сказал.

Нэйтан так и стоял посреди комнаты перед телом наставника, чувствуя себя опустошенным, выпитым.

— Что они говорили? — спросил, не оборачиваясь, не отрывая взгляда от мертвеца на столе.

— О каком-то крестьянине. Доносе, — служанка опять зарыдала. — Я спряталась, испугалась. Они меня почуяли, но не стали тратить время.

— Доносе, значит, — пробормотал Нэйт. — Где остальные слуги?

— Разбежались.

— Понятно. — Наконец обернулся. — Ты тоже — беги.

Что-то было в его лице такое, что женщина побледнела еще больше и отшатнулась.

— Погоди, — окликнул ее Нэйтан, шагнул к ней, протянул руку. Берта испуганно вжала голову в плечи. — А теперь беги, — отпустил, исцелив лицо. — Прощай.

Просить дважды не пришлось, женщина кинулась прочь, будто ее ошпарили.

Оставшись в одиночестве, Нэйтан рухнул на колени и сидел так, смотря перед собой до рези в сухих глазах до тех пор, пока не нашел в себе силы подняться.

Первым делом снял с мертвого тела браслеты и отбросил в сторону.

Сложил изувеченные руки наставника на груди, как положено на похоронах.

Обошел весь дом, методично осматривая каждое помещение, пока не убедился, что никого из штата прислуги не осталось.

Затем направился в конюшню и выпустил лошадей.

И только после этого взмахнул рукой, едва тлеющий огонь с пристройки разросся выше крыши и, словно голодный хищник, с жадностью перекинулся на основной дом.

— Хватит на сегодня.

Ее выбросило из его сознания, как пробку из бутылки. Катрина часто моргала, силясь прийти в себя. А потом почувствовала, что у нее мокрые щеки.

— Почему хватит? — Смахнула слезы ладонью.

— Потому что уже вечер, — спокойно ответил Нэйтан. Его лицо ничего не выражало. — Там и в реальности время воспринимается по-разному. На сегодня хватит.

У нее не было сил ни спорить, ни настаивать. Хотелось сказать что-то утешительное, но холодный взгляд остановил ее прежде, чем она успела ляпнуть лишнего.

Нэйтан не просил жалости, не ждал ее, не терпел.

Он просто показывал.

— До завтра, — попрощалась Катрина.

— До завтра, леди Морено.

ГЛАВА 9

Наутро Катрина передала со служанкой записку его величеству, что плохо себя чувствует и вынуждена позавтракать в своих покоях. Просила нижайше простить и обещала наверстать упущенное на следующий день.

Она понимала, что не явиться с докладом к королю, да еще и сказаться больной — неслыханная наглость, но не смогла собраться с духом, чтобы пересказать, что увидела прошлым вечером. Успокоила себя лишь тем, что между смертью Карлоса Дьерти и заговором против Эрика Первого прошло почти двадцать лет.

А после завтрака в тишине и одиночестве ей доставили письмо. Катрина ожидала увидеть очередное послание от Джошуа, но писал отец.

Она взволнованно распечатала конверт. В последние годы Катрина общалась с родителями нечасто, часто отсутствуя дома. О поездке дочери в столицу они узнали лишь потому, что отъезд совпал с ее днем рождения. Должно было случиться нечто важное, если отец решил написать ей.

Но волновалась Катрина зря, ни с кем ничего страшного не произошло: никто не заболел и не нуждался в ее помощи. Оказалось, отец всего лишь решил письменно выразить ей недовольство тем, что свадьба откладывалась.

«Я настоятельно рекомендую тебе закончить дела как можно скорее. Мы с твоей матерью уже устали отвечать на вопросы друзей и соседей, почему наша дочь в таком возрасте до сих пор не замужем…»

Дальше Катрина читала через строчку. О чести семьи, о дочернем долге и ответственности перед семьей.

Неужели, родители надеялись, что она немедленно вернется домой, стоит ей напомнить о долге?

В любом случае, закончить дело быстрее Катрина не могла, потому что в данный момент от нее ничего не зависело.

Пришлось писать ответ, тщательно взвешивая каждое слово, чтобы он сквозил признательностью за беспокойство, а не раздражением, которое Катрина в данный момент испытывала. Возилась долго, выкинула четыре версии ответного письма, пока не получилось нечто короткое, вежливое и благодарное.

В итоге отправилась к Нэйтану гораздо позже, чем собиралась. Торопилась, спускалась по ступеням почти бегом. Почему-то ей было важно, чтобы он не подумал, что она специально тянет время и не приходит из-за последнего показанного ей воспоминания.

Ничего подобного! Катрина решила идти до конца, и теперь не собиралась отступать, даже несмотря на недовольство жениха и нравоучения родителей.

— Завтрак с Эриком затянулся? — поинтересовался Нэйтан вместо приветствия.