Охота на магов: путь к возмездию (СИ) - Росс Элеонора. Страница 102

— А что же, хозяева не могут предоставить? — отвечал мужчина, едва ли не оступившись на бордюре. — Или берут слишком много?

В фразе этой ощущалась усмешка, хотя с виду и не наделить ее чем-то плохим. Немного спустя приотворилась дверь на крошечную щелочку: показались любопытные глазки из темноты. Розалинда наблюдала, как, между тем, на площадь стал стекаться народ: значит, что скоро добраться до замка совсем не получится. Она молчала и не думала даже вмешиваться в разговор.

— Хозяев трудно найти. И редко, когда они высовываются в люди, к гостям своим. Неужели боитесь Вы до сих пор штрафа, когда его нет?

— Эх, ладно, садитесь, — кучер махнул рукой. — Бедная Вы знать. Довезу, но единственный раз. А то знаю я Вас, каждого — во время не остановишься, так на шею сядете.

— Спасибо большое Вам, — Филген склонился в поклоне.

Закурив папиросу, он отворил дверь и пригласительным жестом указал вовнутрь кареты. Взобравшись, Розалинда уселась у окна и тут же отвела взгляд на гигантские скопления человеческих ульев. Растрепанная, в помятом платье, девчонка сдерживала себя ото сна. Море оглушающих звуков — крики, детский плач, пение на площади — все это действовало весьма сомнительно. В голове все еще витал тот танец, мелодия — пугающая и ласковая, стук сердца и тепло Филгена укутывали воспоминания в хорошую, добрую обертку. Дверца захлопнулась. Парень сел рядом с ней, и дорога помчала их по кочкам и бесконечным развилкам. Карета медленно тронулась, звон хлыста оземь ударил по вискам.

— Ловко ты заговорил кучера, — сказала Розалинда, прерывая лошадиный рокот. — Хорошо, что удалось… Я и не думала, что ты способен. Вспоминая нашу первую встречу, и то, как трудно было тебя разболтать, невольно задумываешься: действительно ли это тот Филген, что сидит сейчас рядом со мной? — хихикнув, вновь взглянула в окно. — Что это, если не какая-нибудь особенная способность?

— Я часто выдумываю истории, чтобы добиться своего, — равнодушно процедил он. Все же, надеяться на звуконепроницаемость стен было бы решением чересчур опасным. — Давай потом это обсудим. Ты устала, отдохни пока.

— Как отдыхать? Видишь, какие дороги неровные, ямы везде. Карету трясет. Только боль в голову ударит. Я лучше в замке, спокойнее, — положив ладони на колени, тихо сказала девчонка. Головой Розалинда прислонилась к мягкой спинке, поворачиваясь к Филгену. Внезапно стали загораться фонари. Белые круги раскинулись по дороге, освещая задумчивое ее лицо. Лучи нежно прикасались к коже, щекотали носик, падали на искусанные губы. — А ты?

— Что я? — содрогнувшись от очередной ямы, спросил мальчишка.

— Ты что делать будешь? Поедешь домой? У царя найдется кучер. Я подозреваю, что гости сейчас к нему будут приходить мощным потоком. Особенные гости. И я подозреваю, что стражники не пустят. Но это несерьезно… Не верь этим моим шуткам. Я сама в них не верю. Так, для забавы говорю, а то слишком серо все вокруг. А может и нет… — губы ее искривились в подобии мимолетной улыбки.

— Найдется. А что ты думаешь о том, почему я так пожалел монет? У меня ведь еще есть, — он стал искать в карманах. Раздался звон монет. Он вынул их и принялся считать.

Розалинда молча наблюдала, не смея перебивать. Длинные, утонченные пальцы Филгена подрагивали. Бледную кожу разукрасили розовые пятна на костяшках. Синие нити вен вились, напрягаясь, и вновь пропадали из виду. Она глядела на эти движение, его нахмурившееся лицо с каким-то счастьем. Так приятно было смотреть, а тем более осознавать, что он рядом, вот здесь, в паре сантиметров он нее, пресерьезный весь, и внезапно ямочки появились на щеках его.

— Я не ошибся, — с облегчением сказал он. — Хватает. Иногда думаю, что непременно что-то потеряю.

— Понимаю. Это волнующе. А у твоего отца не возникнет подозрений?

— И что ему подозревать? Он считает меня взрослым человеком и доверяет мне мою же безопасность. Да и я думаю, что отец отделывается так от меня. Иногда тошно становится. Бывает, заговорит о своей смерти, а я-то знаю, к чему он ведет. Вот точно хочет услышать, что не проживу без него. Хоть он и родственен мне по крови, но души наши не близки. Смешно, но сомневаюсь и в родстве крови. И ребенком я у него не желанным был, а как вырос, так сразу полез за мои границы, — с подавленным возмущением выговаривал Филген. — Хочет меня на чувства вывести, а я и так уже настрадался. В конце концов, не нужно столько сентиментальностей, как Амери говорил.

— А ты уже перенимаешь его фразы? — заметила Розалинда, и тут же добавила. — Отвернешься, так вы уже друзьями заделаетесь. А урок хорош будет. Это даже уж не кошка с мышью…

— Нет, у него несвязные выражения. Ни с его натурой, ни с привычками. Говорит, что без сентиментальностей жить легче, а сам-то актером сделался. Я сомневаюсь, что мы станем друзьями. Это же какое терпение нужно иметь! Я иногда сам раздражаюсь. Так нервы треплет и раздирает… Впрочем, он человек интересный, а именно тем, что может навлечь интригу, — перебирая пальцами, парень еле-еле складывал мысли в полноценную речь. — Поэтому я его и выбрал. И мать у него хорошенькая, подруга госпожи Дарьи. Вот мы и встретились раз, там все и случилось.

— Где, где случилось? — с любопытством подтянулась она к нему. — Интересно узнать.

— Давно это было, и не вспомню, у кого в гостях были. То ли у родственника, то ли у приезжего товарища моего отца. В общем, свела судьба. Я к нему потянулся для известных тебе целей. Презабавная вышла история.

Он пристально посмотрел на девчонку и принял серьезный вид. Потом целую поездку не проговорили они ни слова… Поздним вечером стала она задумчива, а нынче к ночи еще задумчивее. Рассеянно слушала восхитительные речи Филгена о природе, а когда опускалась минутка тишины, неожиданно хохотала, что было очень некстати, спуская все это на вспомнившуюся шутку. Среди прекрасного пейзажа проглядывали черные пятна-недуги: поваленные деревья, сухая трава, хмурившиеся тучи. Парень уж подумал, что резкая смена погоды, должно быть, нехорошо подействовала на ее моральное состояние. В продолжении поездки Розалинда несколько раз нарочно старалась вмешаться в его монолог, срывая с мысли, и уверяла, что все как прежде, то есть — неизвестно. Довольно сухо она отвечала и на замечания: кивала головой, прикусывала щеку и, по обыкновению, долго отмалчивалась, пока назревшая мысль не взбредет. Лошади несли их через границу, сливающую две страны. И вот, серые вершины показались сквозь чернеющие облака. Значит, и до замка недалеко: совсем скоро Амеан вылезет из стягивающего ее платья и вдохнет полной грудью. «Хорошо было бы, — замечталась Розалинда, смотря на густевшую серость. — Хороший ли это день? Наверное, да, но это лишь доля. И почему же все чуждое, необычное дня меня — нехорошее? Неужели я настолько привыкла к такой скучной обыденности, что не представляю без нее жизнь?»

— Повезет, если прибудем раньше, чем начнется дождь, — прервал ее мысли Филген. — А то деньги сдерет, и наплевать: есть ли они у нас или нет. Скажет, чтоб заняли. Но нужно ли мне у царя монеты требовать? Я не опустился пока до таких унижений. Но Грифан сам бы не воспринял это, как непозволительное, но все равно, совесть на мне.

— Сжалится, — пробормотала она. — Другого не остается. Сам согласился. А знаешь, сколько мы уже в пути?

— Минут сорок, — округлил он, и, чтоб удостоверится лишний раз, полез в карман и достал золотые часы на подвеске. — Да, точно. Немного, знаешь ли. По сравнению с тем, как часто мне приходится выезжать, то сущие пустяки. Но, кажется, долго это не продлится, — с насмешливой улыбкой проронил Филген. — Отец начал подозревать меня.

— В том, что ты так часто выезжаешь? Ну, знаешь, необычно. И это понятно, то есть, его подозрения.

— Хоть бы они не довели до зла. А то и вовсе запретит из дома выходить, письма проверять будет. А как же нам тогда общаться? На всякий случай можно менять имя, например, на мужское. И отправлять конверты Амери. Но больно уж сомневаюсь, что он ответственен за такие дела.