Открытые сны Раскаяние (СИ) - Львова Мира. Страница 11

— Алло! Алло! — прокричал Павел Федорович в трубку.

— Я не глухой, — послышался голос Ивана, — С вами все хорошо?

— Прости, да, хорошо, — профессор опустился в кресло и выдохнул. — Новости?

— Мои ребята подготовили доклад. Вам прочитать или отправить?

— Отправляй, — Павел Федорович сбросил звонок и кивнул Лиде. — Иди, принимай факс. Сейчас Ванюша позвонит.

Константин кивнул Ярославе и сказал:

— Жалею о том, что не успел попросить прощения у отца. Мы серьезно поссорились и не общались. А умер он так внезапно, что я не успел извиниться, хотя очень хотел. Я тогда в армии служил.

— Расскажите об этом, — тихо сказала Ярослава и встала рядом.

— Я не хотел идти в армию. У меня тогда девчонка появилась, и у нас все только начиналось. Я боялся, что если уйду, то она быстро найдет мне замену, — он горько усмехнулся. — Тогда — это казалось концом света. Я просил отца «отмазать» меня от армии. Заплатить какому-нибудь врачу или в военкомате договориться. А он даже слышать об этом не хотел. В армию я ушел, но на проводах столько наговорил, что даже вспоминать не хочу.

Разноцветный вихрь закружился и так же внезапно пропал. Они очутились на узкой дороге, с двух сторон прижатой чередой низких гаражей.

— Я помню это место, — Константин показал на красные ворота. — Вот здесь папин гараж.

Внутри послышался стук.

— Он, что, в гараже? — испуганно спросил он. — Живой?

Ярослава подошла к воротам и открыла небольшую дверь справа.

— Конечно. Не бойтесь, заходите.

Константин опасливо заглянул внутрь. В полутьме кто-то возился и кряхтел.

— Я не могу, — отпрянул он.

— Вы должны, — с нажимом сказал она и подтолкнула к двери. — Мы не можем задерживаться. У нас мало времени.

Константин кивнул, шумно выдохнул и зашел в гараж. Ярослава остановилась в дверях.

— А, сынок, — из-под машины вылез мужчина в грязном комбинезоне и с гаечным ключом в руке. — Как покатался?

— На чем? — тихо спросил Константин, всматриваясь в его лицо.

— На велосипеде. На чем же еще? Маловат ты для машины. Года через два-три дам порулить. Вон, в термосе чай. Попей и помоги мне. Хочу рулевое перебрать, а то стучит.

Константин кивнул и прошмыгнул мимо отца к столу, стоящему в углу гаража. Возле термоса на доске было нарезано сало, рядом на газете лежал засохший черный хлеб.

Тем временем, отец сел на табурет и вытер пот со лба.

— Эх, надоела мне эта колымага. День поездил, два — на ремонте стою. Ты помнишь, что обещал мне?

Константин засунул в рот кусок сала, подошел и сел напротив него на пропитанный машинным маслом брусок.

— Нет, пап, не помню.

— Что машину мне подаришь, — улыбнулся отец и погладил его по голове. — На тебя вся надежда. Мама, наверное, уже никогда на работу не выйдет. Потому что некому за Борей приглядывать. Прокормить-то я вас смогу, а о машине только мечтать остается.

Константин улыбнулся в ответ и кивнул:

— Обязательно куплю. Какую захочешь, такую и подарю. Только живи, папа. Живи долго.

Отец кивнул, с кряхтеньем встал и снова полез под машину.

— Никуда не уходи. Инструменты будешь подавать.

Константин вопросительно уставился на Ярославу. Та кивнула и отошла в темный углу, стараясь быть менее заметной.

— Папа, а почему ты так хочешь, чтобы я в армию пошел? Многие ребята не хотят служить и говорят, что это бессмысленная трата времени. Лучше работать и деньги зарабатывать, а не сапоги кирзовые снашивать.

Отец выругался, ударившись, и выглянул из-под машины:

— Это они, друзья твои, с пути сбивают? Не слушай никого.

— Просто я не понимаю, почему для тебя это так важно?

Отец устало вздохнул и с сопением выполз из-под машины.

— Ты помнишь, кто твой дед? — спросил он и откашлялся. — Тьфу, пыли наглотался. Ну так, помнишь или нет?

— Его же уже не было, когда я родился, — недоуменно уставился Константин на отца.

— Какая разница, был или не был, — раздраженно парировал он. — Я тебе много раз рассказывал.

— А-а, лейтенантом на фронте погиб.

— Правильно. А его отец, кем был?

Константин задумался и неуверенно ответил:

— Командиром роты кажется.

— Кажется, — передразнил его отец и опустился на табурет. — Когда кажется, сам знаешь, что надо делать…Помнишь ли ты, кем был отец командира роты?

Константин шумны выдохнул. Видно было, что такой «допрос с пристрастием» случался часто, пока отец был жив. Он поджал губы, силясь вспомнить, но вскоре сдался и, виновато склонив голову, пролепетал:

— Забыл уже. Много времени прошло.

— Эх, ты: много времени прошло. Помнить надо своих предков и гордиться. Генерал-поручик, вот кем он был. Высокое почетное звание.

Он замолчал, рассматривая мозолистые руки.

— Обидно мне, что обмельчали мы. Какие у нас были деды и прадеды! А я кто? Отслужил и пошел на завод токарем. С утра до вечера за станком, а денег еле-еле хватает. Говорят, что дети должны быть лучше родителей. Но, получается, наоборот. Наш род с генерала-поручика скатился до токаря пятого разряда. Мне уже не выбраться, а у тебя шанс есть. Понимаешь? Вот отучишься в институте, отслужишь в армии в память о дедах, и по-другому на мир будешь смотреть. Очень хочу, чтобы наша семья поднялась, пока совсем на дно не скатились. Надежда только на тебя.

— Ты никогда не говорил об этом, — подал голос Константин.

— Говорил, но ты не слушал, — печально ответил он. — Я не в обиде — ты еще маленький. Вот вырастешь и все поймешь. А я подожду. У меня еще много времени.

Он встал, подошел к длинному столу и начал перебирать болты, в поисках нужного диаметра.

— Времени у тебя почти не осталось, — шепотом сказал Константин, пожирая отца глазами. — Я почти забыл твой голос.

Он встал, подошел к нему и крепко обнял.

— Прости меня, папа, — сквозь слезы сказал он и уткнулся в отцовскую рубашку, пропахшую мазутом.

— За что, сынок? Ты не сделал ничего плохого.

— За то, что не слушал тебя. За то, что не понимал. Может, если бы мы не поссорились, то я бы не потерял тебя так рано. Ты мне нужен. Очень нужен.

— Сынок, я всегда рядом. Даже если ты меня не видишь. Мы с мамой очень гордимся тобой.

Отец поднял его голову, вытер слезы, бегущие по щекам, и улыбнулся, растворяясь в разноцветном вихре.

Гранд-Каньон раскинулся во всей красе. Впереди, между скалами, серебрилась змейка реки Колорадо. Воздух стал свежее. Ярослава коснулась плеча Константина, задумчиво глядящего вдаль.

— Как вы?

— Хорошо, — кивнул он. — Мне стало лучше. Спокойнее.

— Надо торопиться. Неизвестно, сколько времени займет наше путешествие.

— Я знаю, о чем говорить, — он вздохнул и подобрал с земли сухую травинку. — У меня есть младший брат Боря. В детстве он был пухленьким, поэтому называли его Бубликом.

Константин замолчал и пнул камешек, который не покатился, а начал прыгать, как мяч.

— Продолжайте, — поторопила Ярослава.

— Он умственно отсталый. Пока родители были живы, заботились о нём. Но после их смерти я отдал его в специализированное учреждение. В интернат для таких же как он. Но вы не подумайте ничего плохого, — всполошился он и принялся оправдываться. — Там хорошо. Прямо как в дорогом санатории. Кормят вкусно, процедуры разные, бассейн. Я думаю, ему там нравится. Единственное отличие, оттуда не выйти. Охрана, высокие заборы, пропускной режим и все такое.

Ярослава посмотрела на раскрасневшегося Константина, который нервно крутил пуговицу на рубашке. Теперь ее жизнь и здоровье зависели от него, но она решила не давить и терпеливо ждала продолжения.

— Может, я просто убедил себя, что в интернате хорошо? — спросил Константин, но Ярослава поняла, что обращается он не к ней, а к самому себе. — Как-то одна санитарка сказала мне, что Боря каждый день стоит у окна и смотрит на ворота. Ждет меня. Я наведывался в интернат раз в месяц. Он всегда бежал мне навстречу, обнимал и все время держался за руку.