Леди на одну ночь (СИ) - Олейник Ольга. Страница 17

Она высвободилась из его объятий и пошла к дверям.

— Как пожелаете, Александра Сергеевна! — усмехнулся он ей в спину. — Свое решение я вам сказал. И если с вашим братом в тюрьме и в самом деле что-то случится, боюсь, ругать вам придется не только меня, но и себя. Я давал вам шанс вернуть его расписки. Вы не пожелали им воспользоваться. Ну что же, так тому и быть.

Она замедлила шаг. Кузнецов не удерживал ее, не пытался остановить.

Она обернулась.

— Вы не можете быть столь жестоки!

Он пожал плечами:

— Хотите проверить? Послушайте, Шура, я ни к одной женщине еще не относился так, как к вам. Я уже говорил вам, что люблю вас. Что ради вас готов был на многое пойти. Вам это оказалось не нужно. Я не собираюсь больше уговаривать вас поехать со мной — я понял, что это невозможно. Но после того, как вы наплевали на мои чувства, какого понимания вы требуете от меня? Я пытался быть сентиментальным, у меня не получилось. Придется снова стать дельцом. У меня есть товар, который вам нужен, и я предлагаю вам его купить. Цена не маленькая, я согласен, но это, уж простите, право продавца.

Она стояла, держась за ручку двери и не решаясь повернуть ее.

— Я не неволю вас, Шура, вы должны сами принять решение. Вы можете уйти, но в таком случае, я вызову своего поверенного прямо сейчас. Я не стану ждать до Лондона, чтобы предъявить расписки к оплате. И если вы не хотите, чтобы ваш брат оказался в тюрьме, вам придется дать мне то, чего я хочу. Прямо сейчас, Шура.

Он снова подошел к ней вплотную. Она плакала, но уже не надеялась, что его это остановит.

Он провел рукой по ее мокрой от слёз щеке, а другой рукой принялся расстегивать пуговицы на вороте ее платья.

— Пожалуйста, Андрей, не надо!

Она впервые назвала его по имени и не заметила этого.

— Ты еще можешь уйти, — прохрипел он, тоже переходя на «ты».

Казалось, он даже протрезвел. Во всяком случае, пальцы его действовали ловко и быстро, и через минуту он коснулся ее груди.

Она зарыдала.

Он подхватил ее на руки, понес назад к дивану.

— Не надо! Не надо!

Но он уже не слышал ее. Она видела такое желание в его глазах, что понимала — он не остановится, что бы она ни говорила.

23. Заплатить по счетам

Ее волосы пахли сиренью, а кожа была мягкая словно шёлк.

Он никогда еще не испытывал ничего подобного — такого восторга, такого сводящего с ума желания. И уже не мог остановиться. Даже если бы очень захотел.

Она не кричала и не пыталась вырваться. Она будто заледенела в его руках. Даже глаза закрыла — чтобы не видеть его. И если бы он был хоть чуточку трезвее, то возненавидел бы сам себя.

Он навалился на нее всем телом, потянул вверх подол ее платья. Скользнул рукой по упругим бедрам. С ее губ сорвалось сдавленное рыдание.

— Всё будет хорошо, Шура. Всё будет хорошо.

Он шептал это, исступленно целуя ее шею и обнаженные плечи. И он не пытался ее обмануть. Ему хотелось верить, что она простит его — потом, когда всё закончится. Ведь она тоже любит его — он видел, чувствовал это, хоть она и пыталась это скрыть.

Да, если бы у него было время, он никогда не поступил бы подобным образом. Он бы ждал — столько, сколько нужно. Но уехать, оставить ее здесь одну — нет, это было немыслимо.

Даже в пьяном угаре он помнил, что для ее это — первый раз. И старался сдерживать себя, чтобы причинить как можно меньше боли. И всё равно она вскрикнула, закусила до крови губу, и в широко распахнувшихся глазах ее он увидел слёзы.

Он выдохнул виновато:

— Прости, родная. В следующий раз всё будет по-другому.

И не сомневался, что этот следующий раз у них еще будет. Потому что сейчас, как никогда прежде, он был полон решимости увезти ее в Лондон. Теперь, когда она принадлежала ему, он любил ее еще больше. И еще больше не хотел с ней расставаться.

Джудит? Нет, перед ней он не был виноват. Он никогда не испытывал к ней сильных чувств — это должен был быть брак по расчету. И хотя он понимал, что расторгнутая помолвка серьезно помешает его бизнесу, он готов был на это пойти. Да, наверно, от судостроительного завода придется отступиться. Но разве им с Шурой не хватит его магазинов?

Он снимет новую квартиру в самом центре Лондона — просторнее, чем его нынешняя — чтобы у Шуры были свои комнаты. А вот спальня у них будет одна, потому что всегда, каждую ночь он хотел бы сжимать жену в объятиях. Они могли бы обвенчаться сразу после прибытия в Британию — в посольской церкви на Уэлбек-стрит.

Эти мысли позволили ему хоть ненадолго забыть о собственной низости, и когда всё закончилось, совесть уже не терзала его так сильно, как прежде.

Теперь Шура не откажется поехать с ним. Особенно когда узнает, на что он ради нее готов. Да он прямо сейчас отправится с ней к ее тетке — просить благословения на брак. Да если нужно, он их всех повезет в Лондон — и Таисию Павловну, и Кирилла. Лишь бы Шура была счастлива.

Сладкая истома разлилась по телу. И от осознания того, что рядом с любимой женщиной такое будет каждый раз, сердце пело от восторга. И хотелось вскочить, подхватить Шуру на руки и кружить, кружить ее по комнате.

Но выпитое в ресторане спиртное всё сильнее и сильнее давало о себе знать. Он попытался подняться, но не смог. Он будто погружался в туман. И в этом тумане уже почти не видел Шуры.

Он уснул, едва коснувшись головой диванного валика. И засыпая, всё думал о том, какими словами будет делать Шуре предложение. Предложение совсем иного, благородного толка.

24. Бегство

Всё продолжалось недолго — не больше пятнадцати минут. Но это время показалось ей вечностью.

Она знала, что будет больно — слыхала, как это бывает в первый раз. Но сильнее боли было унижение. И от того, что унизил ее человек, которому она отдала свое первое, такое светлое чувство, было особенно страшно.

Ей хотелось только одного — как можно быстрее выбраться из его дома. И постараться всё забыть — хоть это было почти невозможно.

И когда он заснул, она осторожно, стараясь не разбудить его, высвободила юбку, поднялась с дивана. Дрожащими руками застегнула пуговицы (все ли?), подошла к зеркалу.

Оттуда взглянула на нее почти незнакомая девушка — бледная, растрепанная, в помятом платье. Как пойдет она в таком виде по городу? Как осмелится показаться тетке на глаза?

Впрочем, с прической она разобралась быстро. Оглядела и платье — не запачкалось ли? Хорошо, что пришла не в светлом — в тёмном.

Искать в лежавших на столе бумагах расписки брата не стала — не хотела задерживаться ни на секунду. Да и была уверена, что Кузнецов на станет теперь пускать их в ход. Ведь слово дал.

Она вышла из комнаты, едва держась на ногах. Если бы слуга попался ей в коридоре или на крыльце, она бы, наверно, рухнула без чувств — от напряжения, от стыда. Но того нигде не было видно, и она, оказавшись на улице, почувствовала себя чуть увереннее. А дождю обрадовалась как никогда прежде.

И когда спустя час она появилась в доме тетушки, насквозь промокшая, никто не удивился, что она испугана и дрожит.

— Замерзли-то как, барышня! — всплеснула руками Дашутка. — Переодевайтесь в сухое! Я вам чаю с малиной сейчас принесу.

Она прошмыгнула в свою комнату, принялась срывать с себя одежду, с трудом сдерживая рвущиеся наружу рыдания.

К счастью, и Таисия Павловна, и прислуга были так заняты приготовлениями к отъезду, что на нее почти не обращали внимания. Тетка только спросила, упаковала ли она свои вещи, и вполне удовлетворилась ее коротким «да».

Она взяла только самое необходимое — несколько платьев, нижнее белье и удобные туфли. По стоящим на полке шкафа томикам некогда любимых стихов только скользнула взглядом. Всё это казалось теперь романтическим бредом.

Стоило под окнами дома проехать какому-то экипажу, она вздрагивала, хоть и знала, что Кузнецов не приедет — на что она ему теперь? Он получил всё, что хотел, и теперь может рассказывать приятелям о своей победе. Она только надеялась, что он выполнит обещание.