Ты всё ещё моя (СИ) - Тодорова Елена. Страница 71
– Беру, – высекаю я.
– Богданова Елизавета Анатольевна, берете ли вы в мужья Чарушина Артема Артемовича?
– Да… Беру.
Едва моя Дикарка это говорит, резко поворачиваюсь к ней.
– Подождите, – выдыхает регистратор, но я уже подхватываю Лизу обратно на руки и прижимаюсь к ее лицу своим лицом. – Черт возьми… – мимо микрофона, поэтому доходит только до нас. Пока госработник не сдается и не кричит, наконец, в динамик: – Данной мне властью объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловать невесту!
Могу и целую. Многим раньше, чем кто-то извне дает мне на то позволение.
В нашем новом мире этот поцелуй – самый сладкий, самый чувственный, самый счастливый. Наш первый. А дальше ведь будет еще и еще… Слаще, чувственнее, счастливее. По нарастающей. До бесконечности.
Обмениваемся кольцами. Скрепляем акт подписями. Принимаем поздравления. И все это время то и дело сходимся с Лизой взглядами. Шальные от эмоций, не до конца осознаем действительность. В глазах другу друга ищем подтверждение: все это реально происходит. Мы муж и жена. Чарушины. Мы. Оба.
– Люблю тебя, Чарушина, – шепчу ей, как только толпа отступает в сторону, оставляя нас с фотографами.
– Я тебя тоже, Чарушин, – улыбается моя Лиза ласково.
– Идеально, – выдыхаю между кадрами.
– Что именно?
– Все это. Я. Ты. Мы.
– Дааа…
– Пожар, потоп, война, конец света… Что бы не случилось, Лиз… Вместе?
– Вместе, – с готовностью соглашается она. – Конечно, вместе, Артем.
Когда с неба начинает сыпать снег, к нам присоединяются мои пацаны. Фотографы теряют возможность выстраивать какие-то композиции. Эти придурки вокруг нас так чудят, что мы с Лизой смеемся до слез. Так и получаются неординарные свадебные кадры. Уверен, что в будущем при пересмотре будут еще наши внуки ухохатываться.
– Вы, сука, сумасшедшие, – толкаю я на волне смеха Филе с Тохой после их парного воздушного поперечного шпагата.
Пофиг на мороз. Пофиг на снег. Пофиг на тематику. На этой фотосессии жарко становится всем, так они выдают. Даже старших заряжаем. Когда звучит команда для них, то на первых кадрах в прямом положении остаемся лишь мы с Лизой.
Хаос. Полнейший беспредел. Но все на таких градусах счастья, что сопротивляться – шансов ни у кого нет.
– Бывает ли зима в раю? – со смехом спрашиваю у Лизы, пока фотографы продолжают щелкать.
– Очевидно, что бывает, – отвечает она с такими же искрами веселья.
Прижимаясь ко мне, слегка качается. И я веду ее в танце. Оркестр не подводит, сразу же нужную композицию задает. Так и кружимся на снегу, пока гости – от мала до велика – сходят вокруг нас с ума.
– Черт… – выдыхаю я. – Почему мы не сделали это раньше?
– Не знаю…
– Это же охрененно! Меня от счастья на куски рвет!
– И меня, Тём… И меня!
Нарезвившиеся гости сходятся вокруг нас в пары и подключаются к танцу. Круто, что у нас, помимо фотографов, дроны. Смотрю в небо и представляю, какой вид мы создаем, заполнив все баскетбольное поле.
Лиза тоже откидывает голову, ловит лицом снежные хлопья и улыбается.
– Ничего красивее этого я себе и вообразить не могла… У нас лучшая свадьба, Тём… Просто волшебная!
– Согласен, родная.
Позже, разумеется, были и ресторан, и множество тостов, и другие танцы, и романтика, и веселье, и салюты, и дурацкие конкурсы. Куда без этого? Но как-то все легко, совсем не в напряг. Мы с Лизой кайфовали каждую минуту своего праздника.
– Как он улыбается…
– А как она на него смотрит…
– Как он любит ее…
– Как она его любит…
– Красивые…
– Счастливые…
– Шикарная пара, – заключали по итогу одноголосно, когда мы с Лизой в очередной раз оказывались в центре внимания.
Когда мы уставали, вечер вывозили Жора с Сонькой. Удачно так сошлось, что они в паре. Мне было не принципиально, кого из своих пацанов взять главным свидетелем, а вот Лиза, ясное дело, хотела только сестру. Вместе эти двое, за счет своей общей страсти, прилично так добавляли жару. Вставляло всех. Кроме прокуроров Георгиевых. Мы сильно не удивлялись. Они из чванливых. В принципе расслабляться не умеют. Ну и, идиоты, судя по всему, не особо жалуют Соньку. Хорошо, что той, походу, пофиг. Отрывалась она себе и нам на благо знатно.
Празднование выходит реально крутым, но когда подходит время нам с Лизой уходить, мы все же радуемся. Провожают нас после заключительного танца всей толпой. Засыпают какой-то блестящей мишурой и долго машут на прощание под вечную композицию Энди Вильямса [5].
– Ай лав ю бэйби… – напеваю я своей в такт.
По коридору то танцуем, то бегом несемся. Лиза смеется и не сразу понимает, зачем в какой-то момент ее торможу. Целую, не обращая внимания на персонал отеля, отвечает.
А потом растерянно моргает, когда вдруг интересуюсь шепотом:
– Хочешь пѝсать?
– Э-э-э… Немного.
– Тут аптека, – скашиваю взгляд к горящей приглушенным светом вывеске. – Давай сейчас проверим?
– Ты что?.. – начав было протестовать, резко замолкает. Взгляд так же быстро меняется. Приобретает тот самый блеск, что, уверен, сейчас выдаю и я. – Мы же договаривались после свадьбы, Тём…
Да, договаривались. Хотя у нее уже шестой день задержки, решили, что результат своих стараний затестим только в новом статусе. Если пролет, на фоне общих положительных эмоций не так больно будет.
– Мне не терпится, – тем же шепотом признаюсь я. – Да и сейчас… Считай, уже «после свадьбы».
– Ладно… – отзывается Лиза так же тихо.
Расплываясь в улыбке, беру ее за руку и тяну в сторону аптеки.
Вероятно, покупать тест на беременность в статусе жениха и невесты несколько странновато. Но нам обоим плевать на чужое мнение. Расплачиваясь за прибор, поворачиваюсь к Лизе, и снова сдержать улыбку не могу. Такая она роскошная в своем свадебном платье, невозможно не восторгаться.
Нежная. Спокойная. Величественная.
Неземная.
Моя.
– Знаешь… – бормочет Лиза уже в номере для новобрачных, пока помогаю ей избавиться от наряда. – Я читала, что делать тест лучше всего утром. После сна концентрация гормона выше. А сейчас… Вдруг неправильно покажет?
– Я тоже читал, – отражаю я, быстро перебирая мелкие пуговицы у нее на спине. – У тебя уже большая задержка. Если получилось, утро или день – уже неважно. Покажет.
– Думаешь?
Вижу в зеркало, как кусает нервно губы.
– Знаю, Лиз.
– Ладно…
Как только удается снять все лишнее, закрываемся в ванной.
– Ты сам смотри, – бормочет моя Дикарка, едва выкладываем тестовую полоску на пьедестал раковины.
И отворачивается. Шагая к ней, обнимаю. На протяжении положенного времени оба молчим. Лиза трется лицом о мою голую грудь. Я, поглаживая ее плечи, непрерывно смотрю в окошко теста. И когда там практически сразу же проступают две яркие полоски, меня, мать вашу, такой силой эмоции разбивают, что я не то что озвучить результат, даже пошевелиться не могу.
Грудь стискивает, а сердце в ней, напротив, разбухает до невообразимых объемов. И выдает, выдает… Дыхание спирает. Глаза жжет.
Лиза отстраняется. Смотрит мне в лицо. И, естественно, читает эмоции ошибочно.
– Отрицательный? – выдыхает расстроенным шепотом. – Странно… Я уже думала, что все… Мне казалось, что я чувствую… И… – замолкает, когда я начинаю смеяться. Что за эмоции у меня прорываются, она не понимает. – Ты чего?
Прикладываясь лбом к ее лбу, выталкиваю рваным шепотом:
– Положительный, Лиз… Положительный!
Она охает и резко оборачивается. Поймав зрительно результат, со стоном затискивает ладонью рот.
Крутанув обратно, крепко-крепко к себе прижимаю и сам даю по сырости. Ну да, не могу сдержаться. И даже не думаю об этом. Мы проживаем свои эмоции. Счастье, которое заслужили.
А потом я подхватываю Лизу на руки, на радостях подбрасываю и несу в спальню. Там кружу, останавливаясь лишь для того, чтобы спросить, не укачал ли?