Год Иова - Хансен Джозеф. Страница 59

Охранник приседает на слоновьих ножищах, кладёт руки на колени и пристально смотрит в машину. — Вы актёр, да? «Тимберлендз». — Он щёлкает пальцами, смеётся и кивает головой, удовлетворённый своей догадкой. — Конечно, это вы. Я вас узнал.

Сквозь лобовое стекло Джуит неотрывно смотрит на телефонный аппарат, который висит у ворот.

— Пожалуйста, позвоните Мэвис Маквиртер. Сделайте мне одолжение.

— О, конечно, — счастливым голосом произносит охранник. — Конечно, сэр.

Но прежде чем поднять трубку с рычага, он оборачивается И говорит:

— Вы здорово ставите этого Ти Джея на место, не так ли? — Делаю всё возможное, — усмехается Джуит.

Охранник смеётся и нажимает на кнопки телефона. Пока он говорит, он беззастенчиво улыбается Джуиту. Он вешает трубку, вставляет ключ в отверстие под аппаратом, и ворота медленно открываются. Охранник указывает Джуиту путь.

— Это дом номер двадцать один, — говорит он, пока «тойота» проезжает по безупречному настилу из гравия. — Первый дом слева во втором ряду. Можете запарковать машину на улице, мистер Джуит.

Мэвис Маквиртер открывает дверь. На ней длинное платье, ниспадающее свободными складками и расшитое люрексом. Воротничок платья приподнят. Этот воротничок и большой золотой медальон на толстой золотой цепочке придают ей определённое сходство с каким-нибудь правителем чужеземной планеты из серии «Звёздных войн». Её парик недавно выстиран и уложен — теперь голубой оттенок в нём преобладает.

— Оливер! — она раскидывает руки, и рукава её платья заколыхались. — Какая приятная неожиданность!

— Простите, что приехал без приглашения.

— Не говорите ерунды. Я очарована. Заходите, заходите.

Дом выглядит прилично. В главной комнате высокие потолки, высокие притолоки, высокие прямоугольные окна, напоминающие вертикальные грани фонарей. Мебель викторианская — подлинники либо удачные копии. Мебель изобилует резьбой и стёганым плюшем. Когда-то она говорила о ковре с высоким ворсом. Видимо, не об этих. Здесь под ногами расстилаются тёмные персидские ковры. Акмазян оценил бы их. Есть и полоски свободного пола — это паркет на штифтах.

— Выпьем! — восклицает Мэвис, как будто не думала об этом с той самой минуты, когда встала с постели. — Садитесь. Располагайтесь поудобнее. Как вам нравится мой маленький пёстрый остров?

— Ещё как. — Джуит делает два шага к обеденному столу. Он смотрит в высокое узкое окно на голубой океан, мерцающий на солнце. На горизонте виднеется траулер. — Вы случайно не виделись с Доланом Хэйкоком? Недавно?

Она не слышит его.

— Как насчёт мартини?

— Отлично, спасибо, — откликается он.

Он заходит на кухню. Никакого беспорядка. Всё лежит на своих местах. Посередине стоит плита под большим медным вентиляционным навесом. Между двумя парами горелок находится рашпер. Духовка и жаровня встроены в стены. Дверцы сделаны из чёрного стекла. Множество разделочных досок. Двойные раковины. Солнечный свет, большое глубокое украшенное цветами окно с видом на океан. Он проходит в гостиную мимо обеденного стола. Появляется Мэвис. В огромных руках, уснащённых драгоценными камнями, она приносит мартини. Он никогда не видел такие огромные бокалы для мартини. Он принимает свой стакан с кивком и улыбкой. — У вас прекрасная кухня. Я вам завидую.

— Не правда ли, славная?

Она вздыхает, садится, и вельветиновые излишества колыхаются на её платье. Она источает сильный аромат дорогих духов.

— Я не заслуживаю такой кухни. Её заслуживаете вы. Вы готовите просто как ангел. Я себя этим особенно не утруждаю.

— Готовить себе одному нет никакого удовольствия. Джуит садится и пробует мартини.

— Великолепно. — Спасибо.

Она поднимает стакан и произносит тост.

— За продолжение вашего блестящего успеха. — Она отпивает и смотрит на него серьёзным взглядом. — Знаете, вы слишком хороши для этого шоу. Прочие актёры не воспринимают его всерьёз.

— Это меня и беспокоит. Меня никто не предупредил. Режиссёр или ещё кто-нибудь должны были мне сказать. — Лицо его проясняется. — Но беспокоиться без толку. Уже поздно.

— О, драгоценный Оливер! — протянула она к нему руку. — Я не хотела вас расстраивать. Вы прекрасно играете. Вот всё, что я хотела сказать.

— Спасибо. Так вы случайно не виделись с Доланом Хэйкоком?

Она настороженно смотрит на него и настороженно спрашивает:

— А что?

— Я советовал вам порвать с ним.

Она наклоняется и сдвигает крышечку со шкатулки, оправленной серебром.

— А разве я с ним не порвала? — Она достаёт сигарету и придвигает шкатулку ему. — Сигарету?

Он достаёт сигарету себе, закрывает шкатулку крышкой, берёт со стола зажигалку, оправленную мрамором, и наклоняется к ней, чтобы дать ей закурить. Затем закуривает сам, кладёт зажигалку и садится на место.

— Вы не сказали «нет», — говорит он. — Когда вы с ним виделись? Позавчера?

Мэвис делает продолжительный глоток из огромного бокала.

— Я просто хотела узнать, почему вы спрашиваете.

— Потому что он искал место, где спрятать оборудование, украденное из салона красоты. Друзей у него немного — я думаю, вы поймёте почему, если будете объективны. Наверное, он позвонил вам и спросил, не может ли он сложить это всё на время в вашем гараже рядом с «Экскалибуром». Это так?

— Это несчастное оборудование, — говорит она. — Ему удалось купить его по дешёвке. Оно не пробудет здесь долго. Он заберёт его, как только найдёт покупателя.

— Он так вам сказал? И вы поверили?

— Оно выглядит абсолютно новым, — стала обороняться она.

— Это оборудование из местечка Таузэнд Оукс, из салона красоты «Мсье Версаль». Его жена выкупила половину имущества. Он проник туда с помощью её ключей.

Ей не нравится то, что она слышит, но она ничего не отвечает. Она допивает мартини и встаёт. Она выглядит огромной, старой, толстой разочарованной женщиной. Какой и является. Безо всякого интереса она протягивает руку к его бокалу. Он слегка улыбается ей, покачивает головой. — Спасибо, я допью его через некоторое время.

Она проходит по прекрасным коврам и паркету. Ничего не выражающим голосом она спрашивает: — Что же нам делать?

Он следует за ней. Бар находится в алькове позади деревянной лестницы, ведущей на чердак. Сверху на бутылки льётся дневной свет. Она смешивает джин и вермут в невысоком кувшине из шведского хрусталя, тщательно отмеряет долю оливкового рассола и помешивает кубики льда стеклянной палочкой.

— Надо позвонить в полицию, — говорит он, — и сообщить, где находятся эти вещи.

— Если сюда приедет полиция, это никому не понравится, — говорит она. — Я больше никогда не позволю Долану сюда приезжать. Мы всегда встречаемся в ресторанах. Всегда ездим в мотели. Я очень рассердилась, когда он появился здесь на машине, взятой напрокат. Конечно, она выглядела гораздо лучше, чем его прежняя развалина. Но многим соседям водитель показался очень странным. Я хочу сказать, — она наливает смесь из кувшина себе в бокал, где подпрыгивает оливка, — Долан привлекателен в житейском, не в сексуальном плане, если вы меня понимаете. Он не из тех, кто подошёл бы на роль первого парня в сельском клубе.

Она уныло улыбается Джуиту.

— А разве вы не можете сказать им, что это был просто посыльный?

Она смотрит Джуиту в глаза.

— Я не стану этого делать.

— Нет, конечно же, нет.

Однако он удивлён. Он недооценил Мэвис Маквиртер. Он улыбается себе. В ней, как поют в старых песнях, чувствуется класс.

— Вы могли бы сказать ему, чтобы он забрал эти вещи из гаража. Конечно, мне бы очень не хотелось, чтобы он исчез вместе с краденым, но будет несправедливо, если пострадаете вы.

— Я всегда оказываюсь жертвой, не так ли? Потому что я одинока, стара и сексуально изголодалась.

Она берёт свой бокал.

— Может быть, мы присядем?

Она уходит, и он идёт вслед за ней. Она садится, закуривает, выпивает, раздумывает. Джуит прогуливается по комнате с бокалом в руке. Он рассматривает гравюру, изображающую Гэррика в роле Макбета почти в полный рост: Гэррик был невысокого роста — всего полутора метров с небольшим. Он ходил на высоких каблуках, в шляпах с широкими тульями и смотрел грозным взглядом. Однажды, холодным дождливым утром, будучи в Лондоне на гастролях ужасного мюзикла, Джуит пришёл в Вестминстерское Аббатство, чтобы поклониться могиле Гэррика. Надгробная плита на могиле его очень маленькая. А рядом возвышается могила его рослого друга Сэмюэла Джонсона. Тогда, неизвестно почему, Джуиту на глаза навернулись слёзы. Он стоит, потягивая мартини, и снова смотрит в окно. Вдали от берега качаются на волнах маленькие белые лодки. На их парусах оранжевые и белые полосы. Над ними реют чайки. Мэвис говорит: — Я не позволю ему исчезнуть вместе с этими вещами. — Отлично, — оборачивается Джуит. — Где у вас телефон? — Нет.