Невеста поневоле, или Чужой трофей (СИ) - Стрельцова Виктория. Страница 36

— Мистер Фокс! — повторила я, чувствуя, как тревога множится в моей душе.

Хлопнула входная дверь. Наверное, Патрисия не стала ждать меня в экипаже. Решила посетить булочную. Вот только и не булочная это теперь вовсе. Отныне кьяр здесь больше не подают. Повсюду дешевый фрель, который с упоением употребляют местные лентяи.

— Ты время видела? — скрипучий голос превратил меня в статую. Я не могла найти в себе сил, чтобы шевельнутся. — За-кры-то! — по слогам произнес неизвестный.

Наверное, мистер Фокс нанял кого-то или комнату сдал, чтобы не умереть с голоду.

— Позовите хозяина! — потребовала я, глядя на покачивающийся силуэт, который медленно приближался ко мне.

Так нет хозяина! Уехал!

— Как нет? — изумилась я. — У мистера Фокса нет ни детей, ни родных, к кому он мог бы уехать погостить. Где он?! — вновь пошла в наступление.

Кто знает, может это воришка, пробравшийся ночью на чужую территорию? Страшно представить, что у него на уме! Наверное, нужно было вооружиться хотя бы пустой бутылкой из-под фреля.

— Джон Фокс уже два года не владеет этим заведением, юная мисс.

Разве мог мистер Фокс продать булочную?

— Где я могу его найти? — спросила я.

Мужчина наконец-то поравнялся со мной. Несмотря на столь ранний час он был пьян. Его стеклянные глаза-бусины тут же окинули меня похотливым взором. Он громко присвистнул, размахивая почти осушенной до дна бутылкой.

— Мисс Ледяное сердце! — воскликнул он. — Неожиданная встреча!

И правда, неожиданная. Это тот самый мужчина из поезда, которого я встретила, направляясь в Сарский дворец.

— Где. Джон. Фокс, — произнесла я, делая акцент на каждом слове. Терпение покидало меня.

— Умер, — небрежно заявил мужчина. — А вы, мисс, убирайтесь отсюда подобру-поздорову. Новый хозяин заведение закрыл и гостей не жалует.

Не помня себя, я вышла на крыльцо. Прохладный ветерок ласково смахнул со щеки слезинку. Но не под силу ему было взбодрить мое тело, которое будто стало втрое тяжелее. Ноги налились свинцом, в голове стоял гул. Мысли путались, а перед глазами все плыло. Мир будто подернулся мутной пеленой, потускнел, утратил былую привлекательность. Словно передо мной была лишь его жалкая копия или угрюмое отражение в старом испещренном трещинами зеркале.

— Ох, мисс Донахон, — вздохнула за спиной Патрисия, которая судя по всему, услышала наш разговор с мужчиной, — мне так жаль. Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила она, коснувшись моей руки своими холодными пальцами.

Я отрицательно качнула головой:

— Позвольте мне побыть одной, леди Патрисия, — глухим голосом отозвалась я.

Дважды повторять не пришлось. Супруга мистера Бэнкса отступила и уже через мгновение вновь скрипнула несмазанная дверь булочной, которая и булочной то вовсе уже не являлась. Видимо, леди решила подождать меня внутри. Странно, отчего она не направилась к экипажу?

Под подошвой моих форменных туфель заскрипели доски прогнившего крыльца. Застонали, сокрушаясь о былых временах, ушедших безвозвратно.

Я брела по узкому тротуару, каким -то чудом умудряясь не ступить широким каблуком в ямы и глубокие выбоины, коих здесь было великое множество. Остановилась лишь тогда, когда перед глазами, будто из ниоткуда, вырос старый особняк тетушки Эстеллы. Высокий великан с черными глазницами окон, которые взирали на меня с немым укором. По спине пробежал холодок. За последние пять лет я впервые так близко подобралась к своей прошлой жизни. Я страшилась ее, неустанно гнала воспоминания, стараясь спрятать их в самые потаенные уголки моей одинокой души.

Застыв в нерешительности у входа, я размышляла об утраченном детстве и тяжелых серых буднях, которые вынуждена была коротать в этом злачном месте. Но поток мыслей вскоре был прерван.

— Чего застыла на дороге? Ишь, как нарядилась! — пробасили у меня за спиной, бесцеремонно отталкивая в сторону. — Решишь вечером в таком виде пройтись по улице

— очнешься сутра в канаве. И то, благо если вообще очнешься!

Не узнать этот грубый зычный голос было невозможно. Как и фигуру, которая кажется раздалась вширь еще больше. Женщина проплыла мимо меня, не оборачиваясь, размашисто виляя широкими бедрами под неприметной серой юбкой, закрывающей ноги до самых щиколоток.

Переборов себя, я шагнула за ней следом.

— Тетя Эстелла, — тихо произнесла я.

Женщина замерла, осунулась. Обернулась она спустя несколько долгих секунд. Медленно, словно это движение приносило ей нестерпимую боль.

— Тетя Эстелла, — повторила я, глядя на круглое лицо, испещренное сеткой глубоких морщин, в обрамлении уже седых волос, выглядывающих из-под косынки, которую тетушка отчего-то стала носить, — здравствуй.

Кажется, как и я, тетя не питала никаких родственных чувств, а потому и радости на ее лице я не увидела. Немудрено. Для меня никогда не было секретом то, что я была нелюбимой племянницей. Обуза, не приносящая дохода. Впрочем, пять лет назад, благодаря мистеру Бэнксу, ей таки удалось выручить за меня несколько золотых.

— Зачем явилась? — грубо спросила тетушка Эстелла, не тратя время на приветствия. Значит узнала.

— Если вновь хочешь сесть на мою шею, то не получится, — тут же сказала она, изменившись в лице. — Нужны деньги — будешь работать с остальными на равных. Думаю, спрос на тебя будет.

От услышанного стало дурно. Неужели ей совсем безразлична моя судьба?

— Ах, да, Софи, — опомнилась она, скользнув по мне равнодушным взглядом. — Нужно будет разрешение мистера, что купил тебя, — добавила она, как само собой разумеющееся. — Без его письменного согласия на работу не возьму, а то потом проблем не оберусь. Он мне в свое время за тебя тридцать золотых выложил!

Тридцать золотых?! Вот так поворот! А мне канцлер утверждал, что заплатил тете всего три золотых!

— Мне не нужна работа, — ответила я, стиснув пальцы за спиной. — Тем более такая.

Эстелла с грохотом опустила на землю две увесистые сумки, в которых тут же зазвенели бутылки, наполненные фрелем. Тетушка всегда предлагала его гостям, чтобы те как можно дольше не покидали стен ее дома. Чем больше мужчина выпьет — тем больше серебряных будет готов заплатить.

— Не нужна! — передразнила меня тетушка, исказив лицо в причудливой гримасе, которая не вызывала у меня ничего кроме отвращения и неприязни. — Мать твоя непутевая тоже самое в свое время сказала! И каков итог?!

Упоминание о матери заставило меня крепче стиснуть пальцы. Кажется, еще немного и кости затрещат, ломаясь с характерным хрустом.

— Все равно подстилкой стала, пускай и королевской! — припечатала Эстелла, от злости брызжа слюной.

— Это не правда! — возразила я. — Мама никогда бы не...

Смех тетушки Эстеллы заставил умолкнуть.

— Никогда говоришь? — усмехнулась она, поднимая тяжелые сумки. — Да она и по сей день! А ты, дуреха, что думала? Померла она? Как же! Такие как она не дохнут! До последнего землю грызут, за жизнь свою никчемную цепляются.

— Не понимаю, — растерянно прошептала я, бездумно качая головой.

— А что тут понимать, Софи? Бросила тебя мать! Мне вручила, словно котенка ненужного!

Как же так? Неужели мама жива? Неужели добровольно отказалась от единственной дочери? Но ведь я помню ее бездыханное хладное тело, которое силилась согреть, будучи восьмилетней девочкой, кутая в заштопанное одеяло.

— Где она сейчас? — спросила я, глядя на тетю. Мир в это время раскачивался вокруг меня. Он рассыпался на мелкие осколки и собирался снова, меняя при этом привычную форму. Все становилось иным. Чужим и незнакомым.

— Не знаю и знать не хочу, — бросила тетушка Эстелла, отпирая входную дверь в покосившийся трехэтажный дом. — Она мне не сестра, чтоб я ее жизнью интересовалась. Мою сестру ведьма сгубила.

Спустя несколько секунд, она с трудом протиснулась в дверной проем, закрыв за собой дверь. А я так и осталась стоять у крыльца, пытаясь собрать себя по кусочкам.

Глава 20