Первая любовь (СИ) - Князева Мари. Страница 10

Глава 5. Настоящие ведьмы, и где они обитают

— Мам, а ведьмы на самом деле существуют?

— Я ни одной не встречала лично, но мой папа утверждал, что на свете все бывает.

— То есть, в Филимоново ни одной нет? — уточнила я.

— Откуда мне знать? Полагаю, что ведьмы не ходят по селу с табличкой «Ведьма» на груди.

Я вздохнула, нисколько не удовлетворенная ответом.

— Что такое, малышка? К тебе кто-то приставал на улице? Цыгане?

— Нет. Просто тут у вас живет татарка… хм… не знаю, как ее зовут, но у нее есть сын Ренат. А Глеб говорит, что она ведьма. Ну, то есть, ходят слухи, что она ведьма.

— Ну, Глебу виднее. Я таких слухи не собираю. Так почему это тебя тревожит?

— Мне нужно сходить к ней за молоком.

Мама выпучила глаза от удивления:

— Зачем?

— Так надо. Меня ее сын попросил. Но я боюсь… что она меня заколдует. Ну, например, как в сказке «Карлик нос», помнишь?

Мама пару секунд давилась смехом, а потом расхохоталась в полный голос.

— Это вряд ли, Манюсь! — воскликнула она, отсмеявшись. — Во-первых, татары — мусульмане, а не язычники какие-нибудь. Во-вторых, «Карлик нос» — это сказка. В жизни такого не бывает. Если бы на селе стали пропадать люди, которых эта женщина приглашала в гости, я бы знала. Да ее бы уже выселили или в тюрьму посадили. Но объясни мне, пожалуйста, зачем тебе идти к ней за молоком? Мы же всегда покупаем у дяди Василя, на соседней улице.

— Это тайная спасательная операция, — важно сообщила я, — и ее детали лучше хранить в секрете, пока она не увенчается успехом! Ты меня успокоила, но вот тебе на всякий случай адрес этой женщины…

Я достала из кармана штанов маленькую скомканную бумажку и, посмотрев немного, чтобы запомнить, вручила маме.

«ул. Овражная, д. 7. Гульназ», — значилось там.

— А что такое гульназ? — уточнила я на всякий случай у мамы.

Она с сомнением покачала головой:

— Ты уверена, что тебе нужно участвовать в этой спасательной операции, дочь? Гульназ — это женское имя. Татарское, по всей видимости.

— Да, — вздохнула я, не чувствуя себя вправе отступить. — Уверена.

И выдвинулась из дома.

Найти нужную улицу было не так сложно: в Филимоново, вообще, улиц немного. Дом Гульназ был небольшой, но симпатичный: ухоженный, покрашенный, а вокруг разбит чудесный цветник, где росло все на свете, начиная алиссумом и заканчивая розами, а еще много грядок было занято совсем невзрачной травой разных видов. Все это хорошо проглядывалось через забор-штакетник. Это хорошо, значит, она не прячется, как делают все люди, творящие зло.

Я вошла в калитку и постучала в дверь терраски. Очень скоро ко мне вышла женщина среднего роста и комплекции с выраженно восточным лицом, очень смуглая и укутанная в длинное платье и платок.

— Здравствуйте! — поприветствовала ее я. — Вы Гульназ?

— Да… Здравствуйте, милая барышня. Чем могу помочь?

— Мм… можно купить у вас молока?

— Ох! — женщина всплеснула руками, как заполошная курица. — Конечно! Проходи в дом! Ты Маша, да?

— Да…

Пришлось последовать за хозяйкой в ее симпатичное уютное жилище. Всюду на вычищенном до блеска полу лежали домотканные коврики. Печь была завалена россыпями засушенных трав, они же свисали пучками с потолка.

— Дина! — крикнула Гульназ куда-то вглубь дома. — Сделай девочке чаю, пока я наливаю молоко!

Я с интересом разглядывала окружавшую меня обстановку, отнюдь не находя в ней сходства с домиком бабы Яги, но когда из-за печки в кухню выплыла молодая девушка, то я оторопело замерла. Это было настоящее чудо: довольно высокая — на полголовы выше своей тети — стройная, как тростинка, что подчеркивали и обтягивающие черные леггинсы, и просторная белая майка, изящная и гибкая девушка просто поражала тонкой красотой и восхитительным оливковым цветом кожи. Она была не накрашена, но ее глаза были и без того выразительны: карие, с густой опушкой ресниц. Темные, в цвет волос, тонкие брови вразлет, изящный носик и идеальной формы губы — эта девушка была настоящим произведением искусства. Но, как и предупреждал Ренат, ее прекрасное лицо несло на себе глубокую печать горестных раздумий. Мне было сложно оторвать от нее взгляд, и чтобы избежать неловкости, я выдохнула:

— З-здравствуйте. Я Маша.

— Привет, Маша, — с готовностью откликнулась Дина, и ее голос тоже оказался совершенным. — Приятно познакомиться. Ты любишь травяной чай?

— Да, очень! — активно закивала я, хотя понятия не имела, люблю ли.

— Хм… тут у нас чабрец, лист смородины, мята, тысчелистник и мелисса. Пойдет?

— Замечательно! То, что нужно.

Дина усмехнулась и с поразительной прямотой сказала:

— Обычно так реагируют мужчины. А женщины наоборот, хмурятся и мрачнеют.

— А ей чего мрачнеть? — жизнерадостно встряла Гульназ. — Она и сама молодая да красивая. Поди, мальчишки проходу не дают, а, Машенька? — и заговорщицки подмигнула мне.

Я смущенно потупилась. Мы немного помолчали, а потом хозяйка нарушила тишину неожиданным вопросом:

— Машенька, а ты случайно не занимаешься йогой?

Я удивленно выпучила глаза. Вообще-то нет, никогда не пробовала, но, очевидно, отвечать надо не это:

— Хм… ну… я всегда хотела попробовать…

— Ой, как удачно! Ты знаешь, ведь наша Дина — инструктор по йоге, очень профессиональный!

— Тетя… — как будто осуждающе подала голос девушка.

— Что? Разве я неправду говорю?

— Правду. Но не нужно…

— Что?

— Вот это.

— Да о чем ты, колокольчик?

Дина устало вздохнула. Они перебросились несколькими фразами на незнакомом мне языке, а потом девушка как будто не выдержала и предложила проводить меня. Но прежде чем выйти из дома, сменила леггинсы на длинную юбку. Пока она переодевалась, Гульназ вручила мне тканую сумку с холодной, запотевшей трехлитровой банкой молока. Я попыталась отдать ей деньги, но она наотрез оказалась и сунула в кошелку еще пакетик каких-то трав.

— Родственники… — пробормотала Дина уже во дворе. — Их забота иногда бывает чересчур… Надеюсь, тебя это не очень напрягает?

Мы вышли за калитку и медленно побрели по улице.

— Нисколько. Наоборот, так интересно…

— Что именно?

— Ну… — я ужасно смутилась. — Только ты не обижайся… но на селе некоторые считают твою тетю… хм…

— Ведьмой? — Дина презрительно усмехнулась. — Я знаю, конечно. Она нерусская, не замужем, к тому же травами занимается. Не сказать, чтобы профессионально, но кое-что может вылечить. А иногда у нее получаются настоящие чудеса — как мне кажется, случайно.

— Правда?! Расскажи!

— Был один мужик тут, на селе… рак третьей стадии. На нем уже все врачи крест ставили. Он за каждую соломинку цеплялся: у него дети маленькие, надо растить… В общем, пришел к ней, а она по доброте сердечной взялась его лечить, хотя медицинского образования нет, да и учителя толком не было. Но она чувствует кое-что, вот и ему сказала, какие травы пить и от каких привычек избавиться. Она говорит, что рак — это затаенная злость. Что надо ее отпустить. Говорила с ним подолгу, навроде сеансов психотерапии… он прям регулярно к ней ходил чай пить и беседовать. Конечно, по деревне слухи поползли, что она его любовница, а как он выздоровел — чудо, да и только! — сразу ее окончательно в ведьмы записали. Они не были любовниками, только врачом и пациентом, а жена от него ушла. Говорит, я после нее с тобой не стану спать — вдруг ты от нее бесовщиной какой заразился. На свете есть только две бесконечные вещи: Вселенная и человеческая глупость.

— Эйнштейн! — радостно прокомментировала я, гордясь своей эрудированностью.

— Да. Эйнштейн был очень прав. С тех пор тетя с мужиками дел не имеет. Только женщин лечит, желательно из других сел.

— А как же… Ренат? Она вдова?

— Нет. Просто не замужем. И никогда не была.

— О…

— Не суди, Маша.

— Нет, я и не собиралась… честно-честно!