Возвращение Прославленных (СИ) - Цы Си. Страница 48

Гуанг сгрёб мешок и завязал его. Начальник бросил на стол маленький свиток и конверт.

— А это, — сказал он парню, — разрешение из дворца на помощь и всеобщее вспоможение в любых вопросах тому, кто эту бумагу покажет. Но, конечно, ты понимаешь, что на мятежников это не подействует. Они за такое ещё и прирежут, так что будь осторожнее. А письмо — от приезжающих господ. Прочтешь позже. Там, видимо, разъяснения. Ну, всё, иди, — махнул он Гуангу и, когда тот вышел, выдохнул.

Сяо и самому не нравилось это странное поручение, и он был очень рад, что спихнул его со своих плеч. Он вытащил из ящика свою долю монет, которую предусмотрительно отложил отдельно. И крадучись вышел из здания почты.

Гуанг же ушёл от начальника в смешанных чувствах: его грели перспективы, но смущало то, что он не знал, что от него потребуется.

И вот сейчас он стоял у бани постоялого двора «Кривые ворота», смотрел на большие, действительно, покосившиеся ставни ворот, размышляя, что принесёт ему это приключение — радость или беду?

— Пойдём, поедим, — позвал его Дэкунь зайти в харчевню, — выпьешь рисового вина или чая. Чего тут мокнуть? Ты же знаешь — все болезни от холодной воды.

Парни зашли внутрь, и старуха Жу, владелица «Кривых ворот», тут же к ним подскочила, хитро щурясь. Уж она-то разглядела у оборванца Гуанга деньги, когда он заказывал у неё сразу семь постоялых комнат в отельном крыле для каких-то там важных персон. Жу сразу учуяла навар. А враги это были или друзья, ей было всё равно. Лишь бы платили хорошо.

Жу умела подсесть за столик к любому постояльцу, и чтобы он ни говорил, поддакивать ему, быстро поглощая еду, которой её угостили. Жу много лет ни разу не платила за ужин и так к этому привыкла, что когда месяц шли восстания, и постояльцев не было, она высохла и чуть не померла с голоду — не могла из собственного шкафа взять риса, за который никто не заплатил.

Теперь, когда народ потихоньку возвращался: то торговцы проедут за товаром, то крестьяне в город, она радовалась. И буквально за неделю её снова разнесло, а на обвислых щеках заиграл румянец.

— Что хотят замечательные господа? — спросила Жу у Гуанга с Дэкунем елейным голосом.

В этот вечер из всех посетителей эта парочка казалась ей самыми перспективными. Ну, может, она могла бы раскошелить ещё того недотёпу-крестьянина, сидящего в углу, который горланил песню. Он сегодня хорошо распродал кур и всем об этом громко рассказывал. Да только с ним была его жена — сухая строгая крестьянка, поджавшая губы и зло на всех косившая. Такая не даст раскрутить муженька на монеты.

Гуанг и Дэкунь сделали заказ, Жу отдала распоряжение служанке, а сама так и кружила, вокруг парней, словно большая навозная муха, вокруг медовых сот. Когда принесли лепёшки и рисовое вино, госпожа Жу выхватила его из рук служанки и услужливо разлила его по стаканчикам, подтолкнув к парням:

— Отведайте, господа, — сладко сказала она, — а я на вас полюбуюсь.

Она присела на самый краешек скамьи, ожидая приглашения. Но его не последовало. Парни молчали, а её распирало любопытство и желание поесть за их счёт. Когда принесли плошки с супом, тарелку с мясом и чай в большом чайнике, госпожа Жу сделала новую попытку:

— Я сама разолью вам чай, — она схватила чашки и стала наливать в них напиток, — о, этот славный пуэр, который подарит вам долголетие. Во истину лучший чай на свете! Пока мы с вами едим, он как раз остынет.

И она уже смело плюхнулась на скамью напротив Гуанга, ловко пододвинув к себе мясо.

— Эй, нет, — невежливо сказал ей Дэкунь, — нам тут лишний рот и уши не нужны!

Когда она, обиженно сопя, отошла, парень перегнулся к Гуангу и тихо сказал:

— Ну, рассказывай, во что ты ввязался.

— Да, понимаешь, Дэ, я и сам толком не понимаю, — закачал головой, захмелевший от вина парень, — вчера вечером обмыслил я задание, которое дал мне начальник, да хотел уж было сегодня подойти к господину Сяо и отказаться. С тем и лёг — не хочется погибать молодым. Но во сне явилась мне бабка моя покойная — достопочтимая Сонг.

— Помню я бабку твою. Злая была, гоняла нас клюкой из сливового сада, — шумно втягивая лапшу из супа, вспомнил Дэкунь.

— А в моём сне бабка Сонг была добрая и ласковая. Сидела в белых одеждах на небесном драконе и говорила: «Не вздумай, Гуанг, сбежать. Идут к тебе семь господ. И если сможешь им помочь, будешь богатым, будешь счастливым, и сама прекрасная Джия выйдет за тебя замуж».

Дэкунь подавился супом, прокашлялся и сказал:

— Ну, это ты выдумываешь! Джия даже на богача Мяо не смотрит. Ждёт китайского принца, не меньше! И кто такие эти семь господ?

Гуанг посмотрел по сторонам, вытащил из-за пазухи письмо и сунул его другу. Дэкунь вытер об штаны руки и развернул бумагу:

«Достопочтимый Дзи Кунь. Знакомство с вашим родом со времён Шёлкового пути даёт мне надежду, что могу я обратиться к Вам с личной просьбой. В городе Лицзян проживают древние люди-монстры по фамилии Мими-Доу. О них, конечно, никто не должен знать. Для того они и скрылись среди людей. Одно у них отличие — третий глаз. Нам надо найти эту семью и спасти. Для этого выезжают к вам семь ремесленников, они сами из родов-монстров, хотя очень похожи на людей, ибо уже давно их кровь смешивается с человеческой. Их приезд должен держаться в тайне. Но найдите кого-то половчее, посообразительнее, чтобы он был этим семерым помощником и посыльным. Человеком незаменимым для них. За оплатой дело не встанет. С глубоким уважением к вам граф Леонар Жобен…»

Дальше шла длинная неразборчивая подпись…

— Ты понял, кто они? Эти семеро? — зашептал в ухо Дэкуню друг, — они те, про кого говорила в моём сне бабка Сонг.

— Да я бы прочитав такое, сбежал тут же. Нехорошая история. Странная. Ввязаться недолго, но недолго и проблемы получить. А ты веришь сну! Да ещё какому? В котором тебе всё это пророчит Сонг. Видно, спина твоя забыла её клюку, — сказал Дэкунь, отдав письмо, — поедем домой. Я спрячу тебя в сарае на рисовых полях. Пересидишь, а потом уедешь. У тебя же остались те монеты?

— Я не могу, — мотнул головой Гаунг, — и потом мне бабка во сне сказала, что один из приезжих вполовину человеческого роста, другой чёрный великан, волчица и белая фея…

— А не пил ли ты часом перед сном чего крепкого? — перебив его, засмеялся Дэкунь, — вот уж приснится же такое. А кто там был ещё, твоя бабка не сказала?

И он отхлебнул супа из плошки. Но Гуанг не успел ему ответить, дверь распахнулась, и в зал вошли высокий темный мужчина, рядом с ним семенил маленький человек ростом с ребёнка, но с бородой и в шлеме. За ними в темноте навеса толпились ещё пятеро.

У Дэкуня открылся рот, а на губе повисла лапша. Немногочисленные посетители даже повскакивали с мест, когда за первыми двумя вошли остальные. Особенно, когда увидели девушек — одну белую, как луна, другую, словно дочь солнца — с шоколадной кожей. Но обе были прекрасны. Таких красавиц здесь ещё не видели. Посетители, не скрывая, указывали на них пальцами и шумно переговаривались. К чуднЫм гостям подскочила госпожа Жу и старательно раскланялась. Да так, что её седые патлы подметали пол.

— Что надобно таким высокочтимым госпожам в моём скромном обиталище? — спросила она, обращаясь к девушкам, которые казались ей божествами, сошедшими с неба.

— Нам назначена здесь встреча, — робко ответила темнокожая и обвела всех в харчевне взглядом.

Маленький же человечек подсочил к столу, за которым сидели Дэкунь и Гуанг и спросил:

— А не вас ли мы ищем?

Застывший Дэкунь больно пнул друга под столом, чтобы тот ни в коем случае не обозначался. Да Гуанг и не мог. Когда человечек повернул к нему своё лицо, едва высовываясь из-за стола, и переспросил:

— Не вы ли наши проводничие?

Гуанг смог только промычать в ответ. От страха он не мог даже проглотить слюни, отчего они полились у него через край рта. Оглядев его внимательнее, человечек повернулся к Дэкуню и сказал ему:

— Что же ты не покормишь своего умственно-отсталого друга? Он ведь немой, помоги ему.