Саймон говорит (СИ) - Грэй Саймон. Страница 19

Выговорившись, Екатерина ненадолго умолкла, обмякнув в кресле. Спустя минуту тишины, она, наконец, собралась силами и продолжила:

«После объявления пандемии, все лаборатории были брошены на разработку лекарства. Наша в том числе. В течение десяти дней нам привозили образцы зараженной крови и мы пытались найти вакцину. Смотрели стримы и ролики в сети, переписывались с родными, смотрели, как гибнет мир. К сожалению, вирус оказался крайне устойчив ко всем известным препаратам, но быстро погибал без носителя. Достаточно одного-двух дней на открытом воздухе, чтобы биологические жидкости оказались обеззаражены. Понижение температуры до 0 градусов и повышение до 60 убивают его мгновенно. Ультрафиолет, хлорка, спирт — действуют превосходно, как и большинство дезинфицирующих средств. Проблема в том, что для лечения они не подходят.

На десятый день пандемии транспорт прилетел последний раз. Нам выгрузили образцы и немного пищи, после чего пилоты сказали, что мы сами по себе. Кажется, они тоже были больны…

Еще через два дня без всякого объявления по ряду крупнейших городов был нанесен ядерный удар. К этому времени они практически обезлюдели — остались только несколько выздоравливающих и множество трупов на улицах, в квартирах и больницах. Не знаю, может кто-то так решил обезопаситься от инфекции, но это было абсолютно бессмысленно. Все, кто мог, уже давно сбежали из городов подальше, прячась в лесах, полях и на воде. Как я уже говорила, тела погибших перестают быть заразными через сутки, после смерти больного… В общем, уничтожать мегаполисы было глупо и бессмысленно.

Мы испугались. Кто-то из выживших жил пригороде и заснял несколько кадров, как над городом поднимается гриб… Кажется, это был Париж. Потом было еще несколько роликов, но интернет практически умер из-за электромагнитных импульсов. Оставались только отдаленные узлы и спутниковая связь с большими помехами. Потом кто-то из наших увидел следы в небе, предположив, что это были ракеты…

Тогда мы чуть не разбежались. Удержало в основном то, что бежать было некуда. Кто-то запил, кто-то ушёл в город. Начальник охраны свихнулся и попытался сделать из нашей лаборатории последнее прибежище человечества с собой во главе. Пришлось его связать и накачать успокоительным. Джейсон МакАлистер, руководитель красного сектора, покончил с собой.

Образцы с вирусом заканчивались. Тогда Никодим Владимирович, один из наших ведущих вирусологов, сказал, что без живой культуры вируса мы ничего не сделаем. Он заперся в карантинной зоне и ввёл себе вирус. К нему присоединились еще два сотрудника. Еще он высказал предположение, что мы все ищем не там. Создатель вируса сделал его устойчивым ко всем известным противовирусным препаратам и наверняка предусмотрел потенциальные пути поисков лекарства. А значит нужно искать что-то совсем иное, вроде траволечения, радиации, повышенного содержания алкоголя в крови или примитивного сильнодействующего антибиотика».

Екатерина усмехнулась, и вновь отпила воды.

«В общем, мы принялись перебирать всё. С траволечением возникли проблемы, поскольку практически никто из нас не знал, как лечебные травки выглядят и от чего помогают. Алкоголь вызывал только дикое похмелье. А вот облучение помогло — радиация полностью уничтожала вирус в организме. Правда, пациент получал лёгкую форму лучевой болезни, и теперь его приходилось лечить от этого. В конечном итоге, помог именно антибиотик. Мы сумели синтезировать достаточно грубый и примитивный препарат, который за десятидневный курс полностью уничтожал вирус в организме. Конечно, мы получили ряд побочных эффектов включая затяжной понос, но в итоге это был действенный способ лечения. Никодим Владимирович и Александр полностью вылечились. Карантинная зона, правда, сейчас похожа на общественный туалет типа сортир. Лёшу мы сейчас лечим от лучевой болезни.

В общем, лекарство мы нашли. Даже два. Но, к сожалению, не знаем, где и кого лечить. Наша лаборатория находится в такой глуши, что пешком мы можем добраться только до Братска. Это ближайший город, в котором обычно жили сотрудники лаборатории, добираясь сюда на аэротакси. К сожалению, аэротакси больше не работает, все службы молчат. В сети почти никого не осталось. Попробуем пройти через деревню, хотя я не уверена в правильности этого выбора. К нам приходили деревенские жители, говорили, что заболели и просили лекарств. Охрана запаниковала и открыла огонь. Нескольких человек убили, остальные убежали. Вполне возможно, что когда мы пойдём через деревню, они откроют огонь по нам. Если там кто-то остался…».

В этот момент за кадром раздался чей-то женский голос:

«Екатерина Николаевна!».

Экран моргнул. Судя по всему, доктор выключала камеру, поскольку в следующем кадре она уже стояла и остаток своей речи договаривала уже скороговоркой:

«Мы уходим завтра, всей оставшейся командой. В ячейку я кладу несколько доз препарата и флешку со всеми нашими наработками. Там же будет мой дневник и это обращение. Постараюсь сделать так, чтобы найти ячейку было как можно проще. На всякий случай наши админы скачивали максимум информации из сети, которая может понадобиться для восстановления цивилизации. Вся информация храниться на наших серверах. Как мне объяснили, даже если жесткие диски выйдут из строя, то инфокристаллы из них уцелеют и при должной технологии, всё записанное можно прочесть.

И последнее…».

В этот момент Донская опять села в кресло и внезапно мягким голосом произнесла:

«Юра, я люблю тебя. Не знаю, как вы там сейчас… Смотрите на нас сверху и не можете ничем помочь. А мы теперь уже ничем не можем помочь вам… Как жаль, что я отказалась тогда лететь с тобой.

Я помню, как ты мне рассказывал, что Селена теперь практически независима от Земли. Что там есть минералы, вода, еда, производство всех необходимых вещей. Надеюсь, вы справитесь. Надеюсь, что вернётесь к нам. Надеюсь, что ты увидишь это послание!

Юра Ким, я люблю тебя и искренне жалею, что предпочла свою карьеру нашему счастью. Прости меня!».

Екатерина поцеловала кончики своих пальцев, а затем прикоснулась ими к объективу. Экран погас.

***

Некоторое время исследователи провели в потрясённом молчании. Не каждый день удаётся получить привет из прошлого, да еще с такими подробностями. Первым не выдержал охотник.

— Слушай, так это что получается? Святой Никодим не был святым?

— Не был, — подтвердил Саймон, выключая планшет. — Это был всего лишь талантливый ученый, готовый пожертвовать собой и который помог найти лекарство от самой страшной болезни в истории человечества. Хотя, на мой взгляд, этого вполне достаточно, чтобы причислить его к лику святых.

Чин еще недолго помолчал, глядя, как мутант укладывает добычу в рюкзаки, обертывая в тряпки наиболее хрупкие предметы. На его обычно безмятежном лице легко угадывались мысли, что бродили в голове. Наконец он решился:

— Огр! Ты говорил, что за некоторые находки могут в огород ракету прислать.

— Говорил, — согласился мут, не отвлекаясь от своего занятия.

— За эту находку могут?

— Не знаю. — Саймон замер, бессмысленно вертя в руках очередной кирпич серверного жесткого диска. — Вряд ли. Это всё-таки не живой вирус, а рецепт лекарства, пусть и со всеми детальными исследованиями. К тому же тут много подробностей, о которых никому неизвестно… Нет! Ракету в огород прислать не должны. Но лучше будет подстраховаться, и отослать эту информацию всем крупным игрокам.

— Ты уверен? — охотник с тревогой уставился на напарника. — Ты точно уверен? Может лучше эту штуку уничтожить к чертям собачьим? Пара хороших ударов прикладом — и в костёр! А Купцу со старостой скажем, что ничего не нашли.

— Нет! — положив хард на стол, Грэй обернулся к Чину. — Да пойми ты! Вируса больше нет! Зато есть лекарство! И чтобы больше никому за находку старого холодильника не присылали ракету, нужно доставить эту информацию людям.

Ничего не ответив, охотник опять уселся в кресло. Смоля сигареты одну за другой, он с отрешённым видом наблюдал, как мутант неспешно собирает вещи. Только немного дёрнулся под конец, глядя как в рюкзак отправляется капсула с флешкой.