Небо в алмазах (СИ) - Younger Alexandrine. Страница 84

— Как у Майкла Джексона, между прочим, — не забывает напомнить Космос, разряжая обстановку между братом и сестрой, — и огни сам Уорхол рисовал, клянусь!

— Я вас умоляю, братья, — музыкальный спор продолжался с новой силой, и масла в огонь подливал Белый, — зато Лоза не с накрашенной харей, как ваши Джексоны и Депеши. И те чубакки, которые у Пчёлы в гараже висят. С гримом, как у бармалея в ТЮЗе…

— Твою мать, Сань, не замечали за тобой знания таких подробностей, — Космос уже не пытался высвободить свою руку из захвата Лизы, которая слушала ребят вполуха, отвлеченная музыкой и новым перстнем-печаткой на пальце жениха. — Вот что значит, пару раз в консерваторию сгонялся!

— Эй, Батя, а ты чего против моих Депешей имеешь? — встрепенувшийся Пчёлкин, со сна похожий на встревоженного воробья, пытался присесть ровно, но тело, застывшее в не самой удобной позе, с трудом делало движения. — Поясни…

— Я сам-то уважаю, Пчёла, но эти бронтозавры красятся, как пидора…

— Белый, бля, ты не смыслишь в музле! Кто б говорил…

— Харе, можно подумать, Кос, что ты разбираешь ту белибердень, которую поют твои Джои?

— У Лизки пятерка по инглишу стояла, и я тоже шпрехаю по инерции.

— Кос, какой шпрехаю? — Лиза закрывает свое уставшее лицо ладонью Космоса, и удрученно вздыхает. Кос неисправим, особенно когда хочет доказать, что в чем-то он лучше всех. — Это уже немецкий, майн либен!

— Да какой там немецкий, елы-палы! — Саше не надо напоминать, как Космос и Пчёла прогуливали уроки, а он прикрывал их перед всеми, кем можно. — Вы б с Пчёлой все равно его проёбывали.

— Полегче, Санёк! Я у папки математик…

— Был да весь вышел…

— Да вы издеваетесь!

— Все, айда за Теофилом, а то все к чертям собачьим передерёмся.

— И не будет у Коса тачки как у голубого нигера…

— Пчёл, ты сейчас улетишь, далеко и в Склиф!

— Зато мне сестричка будет молоко носить из гастронома…

— Если я разрешу!

— Угомонитесь!

— Ладно, поехали, правда, к Фильке! Каскадёрить человек в первый раз пошёл…

Впрочем, Космосу и без друзей есть о чем подумать в прохладные осенние дни. На маленький плот, свитый вместе с Лизой, жаловаться не приходилось. Космос знал, что не существует другой девушки, которая, несмотря на все беды, свалившиеся на их голову год назад, будет с ним рядом. Его не пугало ярмо женитьбы, от которой всеми силами отбрехивался Пчёлкин, заднее место которого требовало зрелищ и приключений. Женился же Фил, и не чернел от рутинного быта, а зацветал, как краснотал; пах соответствующе…

Штамп в паспорте не изменит человеческих отношений, которые зародились, в момент первой встречи с Лизой. Они с каждым днём всё больше сближались, и Космос забывал то время, когда голубые льдины не смотрели на него с робким участием, а после закрывались, когда он дотрагивался губами до бледной щеки. До Лизы невыразимо хотелось касаться: каждый раз прижимать её к себе, как будто отнимут.

Космосу не до смеха, когда он на секунду роняет в себе сомнение, что Лиза может уехать обратно в Ленинград. И он перестанет чувствовать её тепло, когда счастливая студентка бежит к нему навстречу, и, видя распахнутые объятия, виснет на его плечах, как на большом дереве. Он не будет обхватывать холодными руками худые коленки, ловить жадными губами пальчики на изящных ладошках. Космос не был романтиком, но принимал близко к себе любое проявление чувств Лизы. Люди не поверят, а ему и не надо…

Холмогоров без промедления нёсся туда, где есть единственный свет, который грел его без видимых на то причин. Он бы и сам никогда не ответил на вопрос, почему тянулся к Лизе, будто бы на ней сошёлся весь свет, и без нее ему сложно опутывать себя рамками серьезности. Лиза бы сама не сказала, почему из всех возможных «нет» выбирает Космоса. И в минуты нелепых ссор Кос прерывает молчание первым. Павлова может сколько угодно кривить лицо, пытаясь с ним не помириться, хитро буравя в Холмогорове дыру своими яркими алмазами, но уже через несколько минут не прячет улыбки. Признается в любви, повиснет на шее, и в очередной раз заставит убедиться, что все прожитое — не зря…

Но пока Лиза медленно идет к нему на встречу со своих бесконечных занятий, сын профессора астрофизики имел право подумать, какой курс взял корабль его дружбы с незаменимыми одноклассниками. Космос часто возвращался к этой теме, оставаясь с собой один на один, оценивая новые возможности и прошедшие изменения… Братья, а именно так Космос воспринимал друзей детства, стали частью его семьи, и частью его самого. Кос и времени не помнил, которое проводил бы без них, но с некоторых пор, их связывают не просто дружеские отношения. В игру вступал чистый бизнес, где царила своя иерархия. И Холмогоров затруднялся сказать, какое место в ней в итоге займет.

Ведь все складывается именно так, как и когда-то желал взбудораженный Космос, обрадовавшийся, что наконец-то его лучший друг дембельнулся. Значит, что они пойдут одной дорогой, усыпанной, если уж не звёздами с небес, то мешками с купюрами, номиналом не меньше двух сотен. Ценой больших потерь и трудностей на крутых поворотах, но четыре пути слились в один, и Кос не может сказать, что о чем-то жалеет. Воздух свободы творил со вчерашними школярами невообразимые преобразования!

Санька без лишних разговоров принял нити управления в их небольшом движении в свои окрепшие ладони. Подбирал людей в движение, умея в них отлично разбираться; определял то, чем каждый будет заниматься внутри их слаженного механизма. Пусть все ключевые решения Белый, Космос, Пчёла и Фил принимали сообща. Дела постепенно шли в гору. Не нужно скрываться по углам, мелко мечтать о расширении, как было это только год назад. Уральская школа выживания слаженно подействовала на Сашку: он не слишком долго думал, как завоевывать новые высоты в Москве девяностого года. И пока Космос радовался тому, что в его неспокойной жизни все наконец-то устаканилось и закрепилось, их «Бригада» приняла окончательное оформление.

Саша задумался о самостоятельности, порядком окрепнув на московских берегах, ему не хочется делиться заработанным их трудом, и у друзей немного времени, чтобы размышлять о правильности такого поступка. Космос и сам соглашался с другом, понимая, что такой расклад неизбежен. Либо все сразу, либо до конца жизни спрашивай разрешения сходить в сортир. Никому не по вкусу работать на чужого дяденьку, а старшаки, по происшествие времени, заметно сдавали, сами не сознавая, что власть по капле уходит из-под контроля, венчая голову иного поколения.

Не оставаться же Космосу и друзьям обыкновенными решалами с парой стволов в багажнике «Линкольна», все заработанные деньги которых уходили наверх. То, что устраивало Коса и Пчёлу в восемьдесят восьмом, не могло удовлетворить их интересов в девяностом. А говорить о роли Белого с Филом, присоединившихся к ним год назад, не приходилось. Парни не умели сидеть без дела, разменяв вулканы и ринг на новые земные высоты.

Космосу не приходило в голову высказывать свои невидимые и видимые неудовольствия вслух. Не сказать, что Холмогоров, первым ступивший на галеры нелегального рынка, чувствовал себя ущемленным. Восемьдесят девятый год закрутил гайки, лишив неуместной чувствительности. Начались другие игры, и шут знает, во что они рискуют перерасти.

Но ведь если по-хорошему разобраться, то все идеи с совместной деятельностью четырех друзей детства, невиданными схемами заработка и ни к ночи упомянутой «Бригадой» — его головы дело. Это Космос придумывал, как лучше объединиться, чтобы больше заработать, и заслужить хоть какой-то маломальский авторитет. Это Кос дал идею беглому Белому, за которым потянулся Фил, отрицавший свое любое участие в криминале. Но бахвальные причитания Космоса о том, какой центровой бригадой они станут, благополучно забылись. Главное — это результат, который позволял не сидеть на шее у стареющего родителя.

Была у Космоса и ещё одна потаённая причина, из-за которой никогда и ни за что не предпримет попытки поставить Сашку на место. Ведь никто так и не узнал, кто пустил пулю в покойного Муху, шедшего на Белого с пером, но мертвенно остановившегося на половине пути со свинцом в правом предсердии. Возможно, никогда и не узнает, если Космос не скажет, что это он нажал на курок, а после единственный раз в жизни скрыл правду от всех. От Лизы, от друзей, от отца. Саня прекрасно знал, что не виноват в смерти упыря, но не имел понятия, кого корить за то… что остался жив, претерпевая скитания на периферии.