Княжна (СИ) - Дубравина Кристина "Яна .-.". Страница 149

— Бис!

Князева сглотнула, чувствуя себя не то, что оглушенной, контуженной, чёрт возьми. Это всё её. Плод её усилий, которые и вылились в постановку. От стараний актеров, особенно правдоподобно и дико отыгравших последнее действие, кончину антагониста, даже банальный сюжет, полный круговорота гибелей, заиграл будто новыми красками. И это почти что лежало на поверхности.

Даже для Карлы фон Кох.

Аня так и держалась за руку Витину, когда немка на родном языке стала в такт хлопкам на каблуках подпрыгивать, едва спиной не падая на грудь задумчиво усмехающегося Вагнера, и восклицать:

— Bra-ver Kerl! Bra-ver Kerl!

— Чего она орёт? — уточнил Пчёла, перехвативший Анну за запястья. Девушка улыбнулась так, будто битой оглушена была, и пояснила, утопая в шумном зале:

— «Молодец», говорит.

— П-хах, ещё бы! — воскликнул ей Витя, помог встать. Во второй раз Аня не упала, а, чувствуя стук в висках, подошла с Пчёлкиным к перилам. С головой, кружащейся ни то от успеха, ни то от высоты балкона, она глянула на партер.

Из-за кулис стройной колонной вышли, держась за руки «детской» хваткой, ладошкой в ладошку, актёры. По бокам — исполнители ролей массовки и второго плана, в центре блистали главные герои. Диана шла ровно в центре, совершенно привычно принимая овации, и крепко сжимала руками ладони «убитого» Васи Сеченникова и Миши Призовина, который в объятья её поймал сразу по закрытию кулис.

Ларина даже секунды какие-то стояла, не отталкивая незадачливого кавалера. Теперь же его ладонь обнимала пальцы так, что и разъединяться не особо хотелось.

Мишка, её «жених» по сцене, раскачал ладони, за собой подзывая всю труппу на поклон.

— И раз… Два… Три!..

Поклонились. Овации взревели с новой силой.

Пчёла губами прислонился к виску Аниному, не портя ей причёску. Прошептал так, что Князева даже за пульсом своим, что чуть ли не азбукой Морзе по рёбрам выбивал мысли девушки, за неутихающими аплодисментами услышала:

— Поздравляю, Княжна. Ты заслужила.

Она словила руку его, что обняла за талию, вместо слов благодаря касанием. Чуть постояла, смотря на труппу свою. Князева строгой старалась быть с актёрами, но в то же время обманывать себя не могла, не собиралась — её кольнуло приятно возле сердца, словно тонкой иголкой.

Хотелось каждого из труппы похвалить: от массовки до Лариной, явно выдавшей больше максимума своего. Они все были умницами…

Девушка почти к Вите обернулась, по лицу его погладила, к себе наклоняя. Но раньше, чем ладони уже излюбленным жестом коснулись скулистых щёк Пчёлы, раздался вдруг с колонок голос Дианы Лариной.

— Актёрская труппа «Софитов» искренне благодарна вам за такой тёплый прием!..

Аплодисменты чуть стихли. У Князевой в неясном подозрении ухнуло сердце, и брови сошлись у переносицы, взгляд её делая ни то напуганным, ни то напряженным. Она, так и не повернувшись к мужчине своему, к какому Бобр подошёл, о чём-то Анне не ясном уведомляя, облокотилась о перила.

Призовин вышел с Дианой и на немецком языке, на котором чуть ли не с детского сада говорил, продублировал для гостей фразу её:

— Die Schauspieltruppe «Soffittenlampen» bedankt sich aufrichtig für einen so herzlichen Empfang!..

— …Но всей этой постановки бы не было без одного человека…

— …Aber diese ganze Inszenierung wäre ohne eine Person nicht möglich gewesen…

Анна, видно, до сих пор овациями была оглушена — отчего иначе сошлись бровки у неё на переносице? Пчёла же догадался, и усмешка добрая нарисовалась на лице. Только рука, упавшая на плечо ему, вынудила пальцы на талии Князевой чуть напрячь.

Одним взором, какой удивительно быстро менялся в зависимости от темы разговора и собеседника, он обернулся к Бобру и спросил, в чём дело.

Тот негромко пояснил:

— Человек Белого сообщил, что перехватил звонок с телефона Бека. Он знает.

Витя кивнул. В горле, если и было сухо, то не от страха. От предвкушения, что могло показаться больным. Он повнимательнее посмотрел на зал с высоты в семь-восемь метров. Зрение у Пчёлкина было просто соколиное, что и позволило спустя десяток секунд напряженного наблюдения заметить в боковой ложе смутно знакомую лысую морду.

Бек разговаривал по телефону прямо сейчас. И Пчёлкин на излюбленный перстень мог поспорить, что знал, кто мог наркодиллеру звонить. Не иначе, как ментовская покрышка из Царицынского РУВД, которая галопом примчалась на поджог в баре Чертаново, где люди Бека лежали обгорелыми угольками.

Урод, его девушке изнасилованием грозивший, замахал руками так, что чуть по колонне ладонью не ударил в хорошеньком шоке. Вите же захотелось рассмеяться в злорадстве, какое понял бы, вероятно, лишь Бобровицкий.

«Сюрприз, сука! Или ты думал, что тебя, шакала, на место никто не поставит?»

— …Во многом заслуга принадлежит нашему театральному режиссёру… — продолжала мягко-мягко стелить Ларина в надежде, что при следующей постановке Князева учтёт не только потрясную игру Дианы, но и её добрые слова, произнесенные на весь театр.

«А если нет… пожалеет, стерва»

Призовин хмыкнул, но перевёл:

— …In vielerlei Hinsicht gehört unser Verdienst unserem Theaterregisseur…

Ларина, сладкий голос какой никак не вязался с образом девушки, выцарапавшей жизнь свою из лап смерти, взглядом нашла знакомое лицо на балконе. Указала раскрытой ладонью к Князевой, у которой лицо стало проясняться, подобно небу после дождя, и почти нараспев прощебетала:

— Анна Игоревна! Спасибо вам за труд! Без вас этого бы всего попросту бы не было!

— Frau Knyazeva!.. — начал переводить Миша, но присутствующие в зале немцы, видимо, по одним только возобновившимся овациям поняли, для кого вся эта речь затевалась. Труппа захлопала, свистя, и на балкон Анны Князевой обернулся зрительный зал.

У неё тогда отказались гнуться пальцы. Спёртое дыхание грозило асфиксией лёгких. Столько лиц, с высоты в десяток метров казавшиеся одинаковыми, и все, за небольшим исключением, смотрели в сторону балкона высокого.

Карла на языке, какой девушка в тот миг разучилась понимать, что-то подбадривающее ей прокричала. Князева слов плохо разобрала.

Аня с секунду постояла, не осознавая, в чём дело было, а потом всё-таки кто-то другой, не она явно, за саму Князеву распрямил ей плечи. И, вероятно, то было до ужаса цинично, но девушка чувствовала себя королём, вышедшим на балкон к своему народу. Душа ликовала. Громко, громче оваций.

Анна лицо сделала сдержанным и, наслаждаясь овациями, раскинула ладони над рукоплескающим залом.

Бек, наблюдающий за стервой, за подстилкой Пчёлкина, так и осел на место своё. Сестрица Белова, сраная «фрау Князева» сияла начищенным пятаком, готовая не сейчас, так через миг пуститься в танцы на костях — знает, конечно, знает, что её «друганы» намутили…

Телефон, на который только-только позвонил младший лейтенант Назаров и шепотом злобно-охеревшим поведал Беку о явно не случайном возгорании паба у черты города, пикал в ладони часто-часто. И с каждым «пип»-ом у наркодилера кулак сжимался так, что удивительным было, как трубка не раскрошилась на мелкие детальки.

Что ты, сучка бандитская, только сделала?!..

Бек скинул вызов, идущий вникуда. Сделка, которую думал сегодня, вопреки указу немца в «Софиты» не соваться больше, завершить именно в подсобных помещениях театра, больше не интересовала. Стала вдруг отвратительной. Такой же мерзкой, какими были хлопки гостей и взмахи рук Князевой, эти овации принимающей.

Сука… Ну, какая же сука!

Захотелось трубой бросить в сторону балкона, попасть прямо по виску шмаре, за которую у Бека всех людей постреляли, порезали и задушили, как собак на скотобойне. Да так кинуть, чтоб у неё рассечение было, как минимум, чтоб подстилка Пчёлы запнулась, полетела бездыханной тушкой на партер, ломая кости и не слыша криков перепуганного хахаля.

Да… Идеально бы было…

Он подобрался. Мысли напомнили куб самой элитной наркоты, какой торговал, какой сам баловался, и оживила быстрее любого легализированного анальгетика. Будто оплеуху Беку дали, горячей злобой ускоряя циркуляцию крови.