Недотрога (СИ) - Невинная Яна. Страница 39

Оказалось, что этот ушлый имбецил никому не помогал и ничего не перечислял. Ему позвонил какой-то человек, не представился, но сказал, что он от Дмитрия Николаевича Суворова, попросил заботиться о Таисии и не беспокоиться о СИЗО и неустойке. Таким образом, Бочкин воспользовался ситуацией и, ничего не сообщив Тае и ее матери, присвоил себе чужие заслуги и тем самым получил согласие на замужество!

Все используют Таю. Все, кому не лень. В том числе и я.

Но это в прошлом.

Вопрос в другом. Получается, отец заботился о любовнице и ее дочери. Интересно, что ему известно о происходящем с Таей? Кто-то следит за ней? А за мной? Если так, то от отца не укроются те шаги, которые мы с мамой предпринимали, чтобы отомстить… Интересно, что он сделает, когда узнает?

Рассудив, что пока все-таки больше хороших новостей, чем плохих, я решил отпраздновать выздоровление Таи каким-нибудь культурным походом. Кино, театр, филармония, ресторан, цирк… Что угодно, лишь бы ее порадовать.

Не знал, что она любит, согласится ли, но надеялся, что ей захочется куда-то выбраться и поговорить на нейтральной территории.

Мне не терпелось рассказать ей хорошие новости. Но почему-то был уверен, что она пойдет в отказ, дрожал, как подросток, приглашая на свидание. Не имел права приказывать или настаивать, теперь моя добровольная участь — носиться с Таей, как с хрустальной вазой. И, что странно, я ничуть не возражаю.

Когда Максим пригласил меня на свидание в какое угодно место по моему выбору, я испугалась и растерялась. Это было очень неожиданно. Сама не знаю почему, но я согласилась.

Вернее, знаю. Потом уже поняла, что на то имелось несколько причин. Во-первых, нам нужно было разобраться во всем, расставить точки над «и». Потому что серьезного разговора после посещения загородного дома у нас так и не произошло.

Я могла только гадать, о чем думает Максим. Да, он стал обходительным, добрым и вежливым, заботился обо мне, обеспечил кровом и уходом сиделки в лице своей домработницы.

Но кто даст гарантию, что он снова не станет монстром? Я всё еще помню тот жуткий контраст, который поразил меня при виде его преображения перед выступлением.

Я помню, как он хватал меня за руки, тряс, кидал на пол и обзывал страшными словами. С каким диким и злым выражением лица издевался надо мной…

Разве можно оправдать подобное поведение? Разве я могу поверить ему теперь? Как я могу доверять собственным чувствам в принципе? Ведь моя главная проблема — неспособность правильно оценивать поступки людей. Я постоянно ошибаюсь. Вижу доброту и тянусь к ней, игнорируя ту темную сторону, которую показывают мне люди.

Взять того же Славу. Он показал свою истинную сущность тем утром, когда удовлетворял себя прямо в моем присутствии. Наслаждаясь видеосвидетельством моего унижения. Не смог удержаться и потом, недолго притворяясь положительным героем. Так откуда мне знать, что Максим точно так же не притворяется? Что он не имеет каких-то своих тайных целей?

Он всё еще остается владельцем клуба, деятельность которого претит мне и не укладывается в голове.

Они взяли музыку величайших композиторов и превратили ее в грязь, в способ продать подороже девушек, выступающих на сцене. Классики в гробу должны переворачиваться от этого кощунства. Любой уважающий себя музыкант никогда не простит такого непотребства и неуважения к тонким материям музыки.

Не представляю, честно говоря, как Алина и ее муж смотрят в глаза своей маленькой дочери, зная, что они занимаются продажей людей за деньги. Всё это было мне глубоко противно, и я не хотела иметь ничего общего с чем-то подобным.

А еще я злилась на саму себя за собственную беспомощность. Требуя от Максима вернуть свою жизнь, я вовсе не имела в виду, что он должен поселить меня в его квартире. Но он по обыкновению распорядился мною. Сделал так, как было удобно ему, и не спросил меня, чего хочу я.

А я хотела убраться отсюда, и побыстрее, хотела самостоятельной жизни, попробовать наконец-то отвечать за саму себя. И я бы не побежала к мамочке, которая позаботится обо мне, а всё бы сделала сама. Плохо, неумело, с тысячей ошибок, но сама.

В итоге провалялась три дня в полубессознательном состоянии, размышляя о своей жизни и отвергая любые попытки Максима сблизиться. Он никогда не получит моего прощения! Вообще не знаю, на что он рассчитывал, крутясь вокруг меня, как милый вежливый мальчик. Так и хотелось заявить, что такая роль ему не идет. Это всего лишь маска, которой нельзя доверять. Он уже показал свою истинную натуру и больше меня не обманет.

А еще мне осточертело тухнуть в этой квартире, чужой квартире, где я постоянно находила следы присутствия другой женщины. Ее вещи были повсюду — в ванной, на кухне, в гостиной. Я видела её на фотографиях. Она занимала немаловажную часть жизни Максима. Та самая девушка, которая пришла утром к нему со скандалом, и с кем он целовался в тот страшный вечер, когда я подошла к нему перед выступлением.

Где она, я не могла спросить у Максима, но не сдержалась и поинтересовалась у его домработницы. Мария Сергеевна не стала скрывать, что у него есть постоянная девушка — модель Илона. Она ездит по миру, участвует в показах и ведет активную социальную жизнь.

На лице женщины я видела неодобрение и понимала, что понравилась ей. И она, наверное, предпочла бы меня в качестве хозяйки. Меня бы это обрадовало, желай я заполучить себе Максима. Для многих богатый красивый парень показался бы вожделенным призом.

Например, для моей мамы или для той же Марии Сергеевны, для тех красоток из фокус-группы. Каждая девушка мечтает о принце. Таком, как Максим.

Вот только мне попалось чудовище под маской принца. Фальшивый принц с гнилой душой, вовсе не благородный, как бы он ни старался изобразить из себя что-то положительное. Но всё же я согласилась пойти с ним на свидание.

Он прислал какую-то девушку-визажистку, красивую ухоженную шатенку Олесю, и она принесла кучу пакетов с одеждой, косметикой и прочим нужным ей барахлом.

Я принимала ее внимание с апатией, меня ничего не радовало. А она восхищенно охала и наряжала меня в разные наряды, словно манекен. Я и чувствовала себя манекеном, бессловесным и бесчувственным.

Силилась найти в себе отголоски прежней радости от красивых нарядов. Но ее не было. Любая, даже самая красивая и роскошная тряпка, оставляла равнодушной.

Пыталась понять, для чего меня наряжают — чтобы порадовать взор Максима или чтобы ему не было стыдно выйти со мной в свет? Пыталась найти в себе хотя бы крохотную искорку воодушевления от похода на культурное мероприятие, но понимала, что во мне растет пустота, подобно черной дыре, засасывая в себя всё окружающее пространство, уничтожая мои эмоции и чувства.

Ничего не хотелось, ни куда-то идти, ни кого-то видеть. Самое страшное, что я вообще не понимала, чего я хотела. Способность желать и мечтать умерла во мне, чувства атрофировались. Либо спрятались куда-то глубоко от страха нарваться на новое страшное испытание. Ведь каждый мой шаг заканчивался провалом, я постоянно ошибалась и приводила саму себя к катастрофе. И вот я опять ступаю по минному полю, вручая свою судьбу чужому человеку. Тому, кто меня сломал и унизил.

Будущее покажет, не совершаю ли я снова роковую ошибку.

Я выбрала балет. Максим сказал, что этот вечер только мой, я могу выбрать всё что угодно. Вряд ли ему понравится мой выбор, но, честно говоря, меня не волновали его чувства.

В качестве выходного наряда я надела длинное белое платье, струящееся шелком до пола. Олеся уверяла, что в нем я выгляжу слишком бледной, и накрасила мои губы ярко-красной помадой.

Удивительно, как всего лишь цвет, два мазка по губам могут изменить внешний вид. Я показалась себе взрослой и почувствовала себя более уверенной.

Олеся подравняла мне кончики, сетуя, что такие густые волосы роскошного цвета слишком короткие, иначе я бы выглядела еще шикарнее. Шикарная, роскошная… Все эти слова я никак не могла соотнести с собой и слушала Олесино щебетанье вполуха. Я всё еще не привыкла к коротким волосам, но надо сказать, обходиться с такой длиной гораздо проще. Вот если бы можно было со всем так же легко поступать — обрезал что-то от себя, и больше оно тебе не мешает, не напоминает о себе.