Машина времени работает не так (СИ) - Серый Сергей. Страница 18

Не сбавляя скорости, я выбежал на проезжую часть. Под машины. За три шага преодолев три полосы, пугая водителей, словно олень, я с ходу перемахнул через заборчик, разделяющий потоки, чудом успел проскочить перед ничего не подозревающим водителем, болтающим мирно по телефону (извините): какие-то считанные сантиметры были между мной и бампером его автомобиля. Не придав значения, я бежал дальше. Завывание сирены, синие огни, визг тормозов и гудки со всех сторон — все везде и сразу, какая-то вакханалия звуков и действий. Раз полоса, два, три; запрыгиваю на обочину и вижу боковым зрением внедорожник: он догнал меня. Не сбавляя, перепрыгиваю через трамвайные пути, проложенные параллельно проезжей части, и слышу визг тормозов за спиной, в паре метров.

Кажется, траектории всех полицейских пересеклись. Раздались характерные возгласы и крики, брань и глухие удары. Вот бы головами. Отлично, если так — это приостановит их. Оборачиваться и проверять я не стал.

Густая слюна наполняла рот, мешая мне; сплевывать ее — значит сбить дыхание, которое и так на пределе. Легкие разрываются от резко увеличившегося объема поступающего в них воздуха, икры и ступни горят от напряжения; колени подламываются, а пятки болят от ударов по асфальту — старые кроссовки со сплющенной подошвой явно не предназначены для бега. «Нужно, нужно потерпеть еще. Еще немного, тут уже не далеко» — силы были на исходе, и сколько терпеть точно, я не знал.

Если они будут рядом, закоулки мне не помогут. Скоро я просто упаду.

Неожиданно слышу сбитое: «Стоять!.. Стоять, сука!» Совсем рядом. Двадцать, тридцать метров? Не видать мне родного дома. Шансов ноль, спастись во дворах теперь не выйдет. Отбиваться? Да я так же дерусь, как и бегаю! Сейчас сдохну. Без форы мне не уйти. Паника и отчаяние. Делаю рывок, выскребая последние крохи сил. Горло, высушенное литрами гоняемого туда-сюда газа, вот-вот надорвется. Вены на нем — толщиной со шланги. Я хочу просто лечь на мягкую траву.

Ноги несли меня не слушая мозг.

— Стой!.. А ну… Стрелять… Буду! — запыханный голос звучал уже почти за моей спиной; грубый, хриплый, злой. — Ст-стоять!.. С-сука-а! Тьфу!

Через пелену, застилающую глаза, я увидел, как какой-то мужчина вышел из ближайшего ко мне подъезда, и дверь, толкаемая доводчиком, медленно закрывается. Не думая, моментально приняв решение и резко изменив направление, я проскользнул в узкий проем и захлопнул дверь прямо перед самым носом полицейского. Бум!

«А-а-а!.. Чтоб тебя! Сука-а!» — заорал он и громко забарабанил по двери.

Не соображая, я ввалился в тамбур и упал на ступеньки, больно ударившись ногой. Не останавливаясь, перебирая руками и ногами, словно черепаха, я вскарабкался на лестничный пролет. В подъезде стоял страшный грохот, разлетающийся снизу вверх по всему стояку, — от первого до девятого этажа; от ударов и попыток преследователя открыть железную дверь сжималось сердце. Это была не победа, а всего лишь временная передышка. Погоня продолжалась. Я должен сделать следующий ход, как в кино, что-то придумать. Лифт. Я доплелся на согнутых ногах до кнопки лифта и стал лихорадочно долбить по ней, вызывая кабину; бежать по ступеням вверх было невозможно — земное притяжение работало против меня, оно усилилось. Оставался только лифт.

Свист вырывался из легких, сердце молотило, ломая ребра. Прижавшись к створкам дверей лифта, я молил его двигаться быстрее и отдыхал, пока он спускался по шахте. Работает ли он вообще? Кнопка горит. Из-за шума было не слышно двигателей, на каком этаже сейчас кабина не понятно. Этому лифту было лет сорок, не меньше — совсем новый, на обкатке, наверное. Неуместный сарказм. Я взглянул на лестницу рядом: где будет быстрее? Пока одинаково. Решил ждать. Если полиция ворвется раньше, то просто лягу на грязный пол. Попасть на последний этаж — это полдела, нужно, чтобы еще дверь на крышу оказалась открытой. А там можно уйти в любой другой подъезд или спрыгнуть на верхние балконы, где и схорониться.

Лифт спускался предательски медленно и не хотел ехать быстрее, а суета за дверью продолжалась, разносясь по подъезду. Где-то на этажах жильцы стали выходить на лестницу, захлопали дверьми, загалдели — нос свой суют, интересуются.

Долбежка и возня разом прекратились, раздался звук вызова по домофону: звонят по квартирам. Кто-то им обязательно откроет. Полиция все-таки. Времени ждать совсем не оставалось.

«Бежать по лестнице? Нет… Не смогу…» — вид ступенек уходящих вверх подавлял меня.

Я застучал кулаком по дверям лифта, заклиная бездушную кабину спускаться быстрее: там, в недрах шахты, чем-то позвякивая, ползла вредная кабина; я уже слышал ее — совсем рядом. Вот она. Двигатели стихли, кнопка потухла и двери расползлись в стороны, приглашая войти в вонючий подъемник, освещенный тусклым желтоватым светом.

Слишком поздно.

Пищалка возвестила об отключении магнитов замка, входная дверь махом распахнулась, и в тамбур ввалились, толкаясь и пыхтя, сразу два разгоряченных полицейских. Увидев меня — бросились внутрь. Они тоже передохнули немного. Так что, ехать на лифте, загнать себя в тупик? Нет! Все происходило очень быстро. Время ожидания треклятой кабины дало мне то необходимое количество энергии, которого хватило взметнуться вверх на еще один лестничный пролет — и все, а заботливо предоставленным лифтом воспользовался один из преследователей: они решили взять меня с двух сторон. Я бы тоже так сделал. Отрезать меня от чердака.

Их впустила поздно возвращающаяся с прогулки женщина с детской коляской.

Между первым и вторым этажом, была нараспашку открыта фрамуга — для проветривания подъезда. Обычная вентиляция в подобном месте в летнее время. Не думая, а скорее инстинктивно, я запрыгнул на перила и что есть мочи оттолкнулся, ныряя в спасительный проем. Щучкой, выставив перед собою руки, словно в речку, я красиво вылетел в окно, но только наполовину, и повис на бедрах, зацепившись карманом толстовки за раму. Большая часть меня все-таки была уже на улице, перевешивая меньшую. В ногу вцепился оставшийся из преследователей, кому не повезло ехать на лифте; однако удержать меня он не смог — я наотмашь двинул свободной ногой и куда-то попал: угодив по чему-то твердому и упругому, отчего полицейский вскрикнул, а моя конечность высвободилась из его хвата. Я перевалился через раму и рухнул на козырек над входной дверью, по пути разбив стекло ногой.

Осколки брызнули во все стороны, осыпая меня и полицейского, заставив того отпрянуть от окна. Звон стоял оглушительный. Многие уже спали в это время. Ночь же. Плохо соображая, где верх и низ, я перекатился к краю козырька, хрустя стеклом, свесился на руках и спрыгнул на землю. Это было круто. Эпично. Полицейский внутри что-то кричал мне или напарнику — я не разобрал.

Женщина с коляской как раз скрылась в подъезде, удачно забаррикадировав собою узкий проход. Она впустила, а теперь задержит их на какое-то время. Не на долго. А свобода близко — за углом.

Осмотревшись, я увидел знакомый белый УАЗ. Моргая фарами, он скакал по ямам дворового проезда в какой-то паре сотен метров от меня. Синий свет проблескового маячка забавно кружил по стенам, отбрасывая тени в стороны. Мне повезло еще раз: небольшой фургон медленно выруливал навстречу преследовавшему меня внедорожнику, а среди плотно припаркованных автомобилей на узкой дороге разъехаться двум машинам будет практически невозможно.

У меня появился реальный шанс.

Забежал за угол, вспоминая на ходу, где есть укромные места поблизости. Я обогнул дом. Спрятаться, когда за тобою гонятся и висят на хвосте, буквально дыша в затылок, не так-то просто — даже в хорошо знакомом дворе. Совсем нет времени на сомнения и выбор. Укрытия не такие незаметные, когда подходишь ближе: тень — недостаточно непроглядная, а кусты — не такие уж и густые, каждый потаенный закуток вблизи становится элементарным и предсказуемым. В парадное — больше не ногой.