Рассвет придет (СИ) - Черепашка Гульнара. Страница 75

Токэла остановился перед сидящим Охитекой. Нэси глядел снизу вверх, изумляясь, какой внушительной выглядит фигура жреца в алом одеянии.

— Тебя обвинили ложно? — вопросил Токэла.

Боги, не зря этот человек занимает должность главы общины! Лидер таким и должен быть — властным и решительным, с мощным голосом. Мысли текли вяло, перед глазами плыло.

— Ложно, — согласился Охитека, спохватившись, что на вопрос следует ответить.

— Ты просишь убежища для себя и своего спутника?

Нэси моргнул. Чего он спрашивает — ему ведь не единожды было сказано: они с Роутэгом ищут убежища! То ли он сам скверно соображает, то ли у жреца с памятью плохо.

Токэла присел, заглянул пристально в глаза. Охитека глядел бездумно в ответ. Так странно: желтоватый пергамент лица, глубокие провалы с ярко блестящими в них темными глазами и алые отсветы на периферии зрения. Льющийся с потолка рассеянный свет мерцал и переливался, а воздух стал похож на теплый безвкусный компот, без труда вливающийся в горло.

— Здесь только мои люди, — проговорил жрец. — Храмовые воины. И вы оба — под моей защитой. Если ты сказал правду — у тебя нет причин мне не доверять. Подумай, юный нэси: ведь нет?

Что? Доверять… не доверять. Звуки отдалялись, теряли смысл.

— Если ты сказал правду — ты должен мне верить, — с нажимом повторил жрец. — Выпусти из руки оружие. Оставь эти фляги. Мои люди позаботятся об этом, все приберут. Оставь.

Что? Охитека не сразу понял, что жрец похлопывает его слегка по руке — та занемела и будто сделалась отдельной.

Он бездумно опустил взгляд. Пальцы сжимали… предмета он почти не ощущал — пальцы на рукояти свело судорогой.

— Оставь, — повторил Токэла. — Выпусти это из рук. Ты должен выпустить.

За спиной его что-то проплыло — это Роутэга выносили на носилках. Храмовые бойцы и медики! — дошло до Охитеки. Они суетились за спиной Токэлы — а он видел лишь раздражающее мельтешение. Хотя — уже почти не раздражающее. Он перестал обращать на него внимание — внимания почти не осталось.

Чего жрец от него хочет? Он моргал, глядя недоуменно на собственную руку.

Импульсник! Это импульсник у него в пальцах. Сжал так, что аж перестал их ощущать. Это плохо — как бы не пальнуть ненароком. Да, магия Колизея погасит выстрел. Но прямо под стволом имульсника — фляги со взрывчаткой и ртутью!

Нэси вздрогнул. Токэла просит, чтобы он отдал импульсник и фляги. Что он должен доверять тому, у кого попросил убежища.

Он сфокусировал взгляд на лице жреца. Тот глядел с тревогой. Понял, что нэси поплыл, и почти ничего не соображает.

— Я услышал, — выдавил он кое-как. — Я понял… помогите сдвинуть руку, пальцы не слушаются…

Токэла кивком подозвал кого-то, что-то коротко приказал. Импульсник осторожно сдвинули, фляги забрали. Вытянули оружие из занемевших пальцев.

Носилки. Это — для него, Роутэга уже унесли.

Нэси завалился на них головой вниз. Кто-то закинул на них ноги, поправил свисающие руки. Рывок — носилки поднялись на воздух и поплыли.

Охитека попытался пробормотать молитву. Несколько слов — и качающийся воздух закутал в мягкое покрывало, унес в черноту.

Глава 36

— Да помилует нас Спящий! — жрец скривился. — Юноша, вы что, потомственный аристократ?!

— Только не говорите, что не выяснили, кто я, — пробурчал Охитека. — Зуб даю — я провалялся не один оборот.

— Вот такие речи мне больше нравятся, — Токэла уселся на край его постели. — Разумеется, я выяснил, кто вы. Да, вы — потомственный аристократ, почтенный господин Охитека. Я даже имел удовольствие немного знать вашего отца. Однако вы не похожи на аристократа нэси. Так что оставьте этот высокопарный тон и прекратите рассыпаться в благодарностях! Вам это не к лицу.

— Ладно, — проговорил Охитека, несколько обескураженный отповедью, полученной в ответ на благодарность. — Как мой спутник?

— Жить будет. Но он явно не аристократ! И даже не вхож в общество приличных людей.

— Парень был не в ладу с законом. Вот только он пострадал в каких-то стычках между радикальной конфессией, перекупленными стражами мира, социалистами и боги ведают, кем еще.

— Я должен пожалеть его?

— Возможно, его история покажется вам любопытной. Радикалы…

— Община Нового гласа, — сурово поправил Токэла. — Я даже слушать не стану. Мы живем в мире между собою. Все общины служат одним богам. Я не враждую с культом Нового Гласа. И не допущу, чтобы даже тень такой возможности появилась. Мне неинтересна судьба вашего спутника. Полагаю, вам просто случайно оказалось по пути. Меня больше интересует ваша история. Вас, юноша, представляют как террориста, опасного безумца и человека, подрывающего общественные устои. И ваше поведение подтверждает вашу славу.

— О, так убивать наследников крупных капиталовладельцев — таковы теперь общественные устои?! — вспылил Охитека.

— Не ерничайте. Просто расскажите по порядку.

— Я могу предложить вам, — начал нэси.

— После предложите, — отрубил Токэла. — Сначала — расскажите по порядку. Обо всем, что привело вас к последним событиям.

— Долго получится, — Охитека вздохнул.

— А вы куда-то торопитесь? Медики считают — вам еще минимум пару-тройку оборотов следует пролежать в постели. Порядочный аристократ и вовсе отлеживался бы минимум треть суток! Но вы, кажется, презираете принципы, по которым живут порядочные аристократы.

— Медузы бурые с вами, — нэси прикрыл глаза. — Расскажу с самого начала, с гибели отца. Слушайте…

*** ***

— Значит, готовы даже пожертвовать частью состояния, чтобы сохранить все остальное, — задумчиво протянул Токэла.

— И свою жизнь, — мрачно уточнил Охитека. — И, — он запнулся. — Я тут подумал…

— Давайте, излагайте — что вы там еще удумали!

— Я подумал — быть может, завещать общине все, что имею? В случае, если со мной что-нибудь случится, и я не оставлю наследников — либо с ними тоже произойдет какое-нибудь несчастье…

— Вроде того, которое пытались устроить вам, — ввернул жрец.

— Именно! Так вот — в этом случае все состояние переходит в руки общины. Я знаю, что служители культа Великого столпа никогда не запятнают себя убийством ради денег. А покушаться в таком случае на мою жизнь и на жизни моих детей или иных наследников станет попросту бессмысленно — если все умрут, мое состояние отойдет общине.

— На первый взгляд логично, — Токэла покивал. — Но вам ведь наверняка известно, юноша. Написанное единожды завещание в пользу общины служителей культа — аннулировать невозможно. Вы можете передумать, если отписали свое состояние жене, детям, другу, любовнице — даже муниципалитету. Но играть со служителями богов не выйдет.

— Я знаю. Думаю, после моей смерти и смерти всех моих возможных наследников будет уже безразлично, в чьи руки уйдет состояние. А руки служителей культа, — он снова запнулся.

— Не вызывают у вас такого отвращения, как чьи-либо другие загребущие ручонки, — закончил за него Токэла.

Охитека кивнул.

— Что ж. Отлеживайтесь. Я так понимаю — если вы напишете завещание в пользу общины, вам не придется распродавать свое имущество? Да и захватчикам придется самим убраться прочь — они ничего не получат ни в случае вашей гибели, ни в случае, если до вас доберутся стражи мира и попытаются предъявить обвинение.

— Пожалуй, — протянул нэси.

Стражи мира. А ведь правда: один только захват заложников в Колизее чего стоит! Взрыв на этаже служителей культа. Разгром этажа с драконами.

А до того — гонки на дорогах и в городе, стрельба. Трупы, когда приходилось продираться сквозь заслоны. Никому не интересно, что ему пришлось защищаться. Трупы есть, разрушения есть.

И есть закон.

Закон — удивительно удобная штука. Он всегда есть, когда нужно убрать кого-то неугодного. Правда, не особенно эффективно действует, чтобы защитить того, кого преследуют.