Спросите Фанни - Хайд Элизабет. Страница 5
— Ну и вот, я взяла книгу, — продолжала Лиззи, — и внезапно так взбесилась! Как будто что-то на меня нашло. Он сказал, что купит нам новое издание, но это для отмазки — он ведь знает, что все поля исписаны мамиными заметками.
— А дальше? — настороженно спросила Рут. — Ты взбесилась — и что сделала?
Лиззи отхлебнула пива.
— Я выстрелила в него, Рут.
— Очень смешно, — ответила та, но за сарказмом скрывались опасения, что это вовсе не шутка.
Лиззи почувствовала искушение позабавиться, но решила, что сейчас не время для розыгрышей.
— Шучу, — успокоила она сестру. — Вообще-то я в него не стреляла. — Тут она внезапно пожалела о том, что сделала. — Я окатила его ноутбук кипятком.
Рут драматическим жестом уронила голову на руку, и Лиззи снова пришлось защищаться.
— Ну да, я погорячилась, но компьютер стоял прямо тут же, на столе посреди кухни, около чайника. Если хотите знать, так и просился под раздачу. Вот я и схватила чайник и стала поливать ноутбук. Да перестаньте! — воскликнула Лиззи, оправдываясь. — Вы бы видели книгу! Все мамины пометки расплылись. Не удивлюсь, если он замачивал книгу на ночь!
— Не пропадать же вкусному кексу, — тихо пробормотал Джордж и потянулся за ножом.
— Погоди, я не поняла, — сказала Рут, — почему Гэвин в больнице?
— А, — небрежно махнула рукой Лиззи, — он пытался отобрать у меня чайник и ошпарил кисть и запястье. Он сразу заорал от боли, заорал, чтобы я уходила, и заорал Джессике, своей дочери, чтобы она посмотрела в интернете первую помощь при ожогах. И вроде бы если обварил руку, то надо ехать в больницу. Мне показалось, что это чересчур, но, может, у него льготы в неотложке, кто знает. Так или иначе, я ушла.
— На самом деле с кипятком не шутят, — заметил Джордж. — Одна тетка засудила «Макдоналдс» — она облилась горячим кофе и получила ожоги третьей степени.
Ожоги третьей степени? От кофе?
— Ну что еще? — с вызовом спросила Лиззи, поскольку ее сестра качала головой.
— И когда ты только научишься сдерживать свои порывы? — вздохнула Рут.
Лиззи подумала: да подавись ты своими снисходительными комментариями.
— И надеюсь, что Гэвин сохраняет копии документов на сервере, — продолжила Рут.
— Ты на чьей стороне? — возмутилась Лиззи.
— На твоей, — ответила Рут, — но и масла в огонь подливать не хочу. Он, конечно, придурок, и я рада, что ты разорвала с ним отношения, но зря ты усугубляешь конфликт. Если файлы потеряны, он тебе этого не простит. В лучшем случае придется купить ему новый ноутбук.
Мюррей прочистил горло.
— Думаю, нам всем надо успокоиться, — произнес он. — Копии у него наверняка есть. Что же касается поваренной книги вашей матери, то ее очень жаль, но от случайностей никто не застрахован. Давайте надеяться, что ожог у Гэвина не очень сильный, и вернемся к своим делам. Что до разрыва, то я тебе сочувствую, Лиззи, но думаю, что все к лучшему. Мне кажется, этот мужчина тебе совсем не подходит.
Лиззи мысленно фыркнула. Слова отца предполагали более серьезные отношения, чем ее роман с Гэвином. И она не нуждается в том, чтобы отец одобрял все ее поступки.
— Попробуйте кекс, — прочавкал Джордж, — пока я весь не съел.
— И как ты только не толстеешь? — удивленно спросила Рут.
— А как ты только не добреешь? — в тон ей ответил брат.
Лиззи потянулась за второй бутылкой пива, но Мюррей остановил ее:
— Тебе не кажется, что одной бутылки до полудня вполне достаточно?
— Я бы даже сказала, что ни одной бутылки пива до полудня вполне достаточно, — подхватила Рут.
— Ох, Рут, — вздохнула Лиззи: из-за утренних приключений у нее дико разболелась голова. Жаль, что со старшей сестрой нельзя выпить пива, а еще лучше — по паре стаканчиков бурбона. — Неужели обязательно всегда быть паинькой?
— Если хочешь, я поделюсь с тобой кусочком кекса, — предложил Джордж.
* * *
Лиззи, конечно, знала, что Рут права: до обеда пить не стоит; она отклонила предложение Джорджа, надела темные очки, чтобы свет не резал глаза и не усиливал головную боль, и вышла во двор. Она ощущала слабость и почти такую же ярость, как при утренней встрече с Гэвином. Дело в том, что порча поваренной книги стала последней каплей в бедах последнего месяца. Лиззи чувствовала себя немного обманщицей, поскольку не рассказала семье всю историю, но вся история была уж слишком болезненной.
Однако утром, прежде чем хвататься за чайник, стоило все-таки сосчитать до десяти — тогда она успела бы сообразить, что вода только что вскипела.
Лиззи взяла грабли и, хотя на землю упало всего несколько листьев, стала быстро, с остервенением чистить лужайку. Мысли вернулись на полтора года назад, когда она познакомилась с Гэвином на литературных чтениях в рамках программы по сбору средств для библиотеки. В мероприятии принимало участие всего несколько местных писателей, но Гэвин определенно был самым известным; Лиззи даже подумывала взять его рассказ, опубликованный в «Нью-Йоркере», для разбора на занятиях по короткой прозе. После чтений Лиззи подошла к нему и сказала:
— Мистер Лэнгли, я большая поклонница вашего творчества.
Он смутился, удивился, а затем взял Лиззи за руку и поблагодарил, после чего, невзирая на ораву почитателей, предложил ей выпить бокал вина и вывел ее из толпы. Уже с глазу на глаз он на полном серьезе попросил объяснить, почему ей так нравятся его произведения.
Вопрос застал Лиззи врасплох.
— Наверное, дело в том, что ваши персонажи универсальны, — в конце концов сформулировала она, чувствуя себя первокурсницей, но Гэвина ответ, казалось, удовлетворил: он расхохотался, отчего морщины на лице обозначились еще резче.
Затем он осушил свой бокал и велел ей ждать здесь, пока он принесет еще вина. И она осталась ждать. Когда они выпили еще по полбокала и обменялись очередными любезностями, он вдруг взглянул на нее серьезно, помолчал и угрюмо предложил:
— Пойдемте отсюда?
Поставив недопитое вино на столик, Гэвин слегка приобнял ее за талию и вывел из библиотеки по изрытой колесами парковке к своей машине, лоснящемуся черному «мерседесу» с мягкими откидывающимися кожаными сиденьями. Позже, на темной дороге, когда он зарылся головой ей в колени, эта кожа нежно терлась о ее голые бедра.
Лиззи знала, что он женат и пользуется определенной репутацией, но ее это ничуть не смущало. Она была одна уже целый год, с тех пор как ее бойфренд Брюс, с которым она прожила девять лет, пришел домой и объявил, что полюбил другую. Лиззи тогда поразило, какой непривлекательной она сразу себя почувствовала: старой, морщинистой, пожухлой и мертвой. Поэтому, когда уже на следующее утро Гэвин электронным письмом пригласил ее заглянуть днем к нему домой на чашку кофе, она перестроила график консультаций так, чтобы в середине дня быть не только свободной, но и голодной и возбужденной. Последнее обстоятельство, видимо, не укрылось от него, когда она пришла в просторный красный амбар с естественным освещением, где он работал, поскольку Гэвин даже не удосужился закрыть огромную дверь и сразу сорвал с Лиззи одежду, специально подобранную именно для такого случая.
Они начали встречаться раз в неделю, днем по четвергам. Вино, секс. Лиззи не стремилась к серьезным и длительным отношениям; она все еще пыталась понять, почему у нее не заладилось с Брюсом. Нет, главным образом она хотела снова почувствовать себя желанной. Не беда, что Гэвин был старше и отличался пусть и привлекательной, но грубоватой и заурядной внешностью. К тому же он обладал обаянием знаменитости, что Лиззи считала сексуальным, хоть и не хотела этого признавать. Он сыпал именами. Такой-то был его другом. Такой-то просил его написать рецензию на свою книгу. Такой-то приезжал на День благодарения. Конечно, Гэвин был женат, что заставляло Лиззи задуматься, но супруга жила в Нью-Йорке, и Гэвин уверял, будто их брак — сплошная формальность и связывают их только общие счета в банке «Меррилл Линч».