Когда распахиваются крылья (СИ) - Самарова Екатерина Андреевна. Страница 17

     Я потрясённо уставился на Тёму, он – на меня. Он и другие ребята, окружившие нас, ещё не поняли, не успели понять, что произошло. Одинокий кусок котлеты, кувыркнувшись в воздухе, аккуратно, как будто его кто-то подхватил, тусклой вишенкой приземлился на макароны и застыл. Тёмка, не шевелясь, скосил глаза наверх, пытаясь посмотреть, что там его тюкнуло по макушке.

     Меня как будто прорвало. Я согнулся пополам и чуть не упал, дико хохоча, оглушая самого себя своим смехом. Сбоку раздались сначала неуверенное хихиканье, а потом такой же громкий смех – это Мишка и Серый подхватили. Теперь смеялись уже все: кто-то тихо хихикал, кто-то ржал в голос, как я, кто-то просто ухмылялся. Ещё бы – шанс посмеяться на Тёмкой даётся не так часто. Только пара его одноклассников да подошедшая сзади Олеська смотрели то на Тёмку, то на меня, не зная, что делать.

     Покрывшийся яркими красными пятнами Тёма переводил взгляд с одного на другого, пока не остановился на мне:

     – Это что за фигня? – взвыл он, осторожно трогая пальцем растёкшийся по лбу подлив.

     – Это… Это… мозги твои вытекли, Тёма… – заикаясь от смеха, проговорил Серый, – какие-то они у тебя жиденькие… – ещё несколько ребят прыснули, остальные, сообразив, что Тёмка так – ничего не делая, в недоумении, – долго не просидит, постарались под шумок ретироваться, обойдя место инцидента по стенке. Я снова согнулся, успев все-таки стукнуть Серого по пятерне.

     Тёмка бросил злобный взгляд на Серого, как бы говоря ему заткнуться, и снова повернулся ко мне.

     – Васян, ты совсем охамел? Берега попутал? – угрожающе начал он, но тут кусок котлеты скатился с его макушки и стукнул его по носу. Успокоившиеся было Мишка и Серый снова заржали, увлекая за собой других.

     Тёмка пошёл совсем уж бурыми пятнами, на лице выступила испарина.

     – Кто это стирать будет, а, Васян? – отчего-то тонким голосом завопил он и сам же смешался, потом заорал снова и снова тонко, как девчонка. – Наперекосяк, приду сегодня к тебе, пусть мамка твоя стирает! Или братан-неудачник!

     Тёма кричал, но его уже никто не слышал: часть ребят разбежались от греха подальше, часть почти уже сидела на полу от смеха, вытирая слёзы. Громче всех, старательно, с подхихикиванием смеялся я, мстительно отмечая, как самодовольное выражение Тёмкиного лица тает, как мороженое на солнце, растекается вместе со струйками подлива по щекам и подбородку. Тёмка растерянно смотрел на нас и переводил взгляд с одного на другого. Наверное, искал поддержки. Ха, дебил, теперь будешь знать, как смеяться над неудачами других! Тёма машинально поднял руку, чтобы смахнуть с неё макароны, и тут я, все ещё смеясь, выдавил:

     – Слышь, Тимон, отходы нужно нести туда – для поросят, – и указал пальцем на раздачу.

     Тёмка наконец повернулся ко мне. Я хотел снова ляпнуть что-нибудь весёлое и унизительное, но тут же осёкся. Он смотрел на меня потерянным взглядом, в котором плескались безнадёжность, страх и ещё какие-то непонятные эмоции. Что-то юркой рыбкой шевельнулось в памяти – где я уже видел такой больной, затравленный взгляд? Вспомнил! Точно так же на меня вчера смотрел Женька – широко распахнутыми испуганными и мокрыми глазами, когда я прогнал его домой после разборок с Тёмкой.

     На мгновение мне стало стыдно и противно от самого себя. Но взгляд Тёмки тут же стал крысиным, а я вспомнил зелёную грязь, размазанную по лицу, зарёванные глаза Женьки и противный гнусоватый смех Тёмкиных друзей. Ему-то, придурку, наверное, было совсем не стыдно, когда он ржал сначала над моим братом, а потом и надо мной. Так с чего же мне теперь стыдиться, когда правда на моей стороне? И я ещё раз поднял руку, показал сначала на Тёмкину башку, а потом на ведро с объедками, и ухмыльнулся.

     Ярость полыхнула в глазах Тёмки, он резко встал и замахнулся своим огромным кулаком. Я инстинктивно закрыл глаза, отходя назад и спотыкаясь об скамейку. Но его кулак так меня и не достал – со стороны учительского стола раздался зычный голос Тольмихалыча:

     – Эй, вы что там творите? – а потом над нами нависла его гигантская фигура. – Драться в столовой надумали? – Тольмихалыч строго посмотрел на Тёмку.

     Тот, оценив ситуацию, сплюнул под ноги, опустил кулак и подобрал рюкзак. Посмотрев на меня злобным взглядом и еле слышно пробормотав «Ещё достану тебя, неудачник!», Тёмка вышел из столовой.

     Я выдохнул. Недоверчиво посмотрел на все ещё ухмыляющихся Мишку и Серого, потом оглядел себя с ног до головы: вроде все на месте и даже не обмазано подливом… Ха! Так вот, оказывается, как чувствуешь себя, когда не боишься, что в один момент все вокруг пойдёт не так, как надо. Когда удача на твоей стороне, причём в буквальном смысле. Надо бы сходить в церковь и поставить свечку… Или как там это делается? В церкви я был всего лишь несколько раз почти таким же мелким, как и Женька, поэтому смутно представлял, что там нужно делать и как правильно молиться. Ни одной молитвы я не знал, знал только, что одна их них называется «Отче наш» и заканчивается словами «Во имя Отца и Сына и Святого духа». С другой стороны, вчера я говорил с Богом – а для этого, кажется, молитву и читают, – и говорил нормально, своими собственными словами, а не заученным стишком. Так, может, молитва не очень-то и нужна? И, кстати, ещё интересно, с кем я вчера разговаривал? Гоша – это Отец, Сын или Святой дух? Нет, определённо надо зайти церковь, чтобы хотя бы сказать вежливое спасибо.

     Тут ко мне подлетел Серый и с размаху закатил своей рукой по моей ладони.

     – Молодца, Васян! Круто ты его! – все ещё чуть дрожащим от смеха голосом проговорил он. – Видел, как он чуть не заревел? Круто так тебе сегодня подфартило! Как будто даже ты не ты!

     Я широко улыбнулся, чуть-чуть задетый его последней фразой. Может, рассказать ему, что я теперь не неудачник и кто мне помог с этим? Да ну, ещё подумает, что я крышей поехал.

     – Спасибо, Серый! – вместо этого я тюкнул своим кулаком по его кулаку. – Пошли, что ли, отнесём тарелки, пока нас тут убираться не заставили. Серый согласно кивнул, и мы, все ещё посмеиваясь и прихватив ржущего Мишку, пошли к раздаче.

     Я думал, что увижу Тёмку сразу после обеда в коридоре, ведущем в столовку, но там никого не было. Не было Тёмки и в коридоре второго этажа, и мы спокойно дошли до кабинета физики.

     После контроши вторая физика пошла как-то туго, даже Серый, для которого она была единственным уроком, на котором он не спал, все поглядывал в телефон, как человек с нервным тиком, и несколько раз переспросил меня, во сколько звонок. На мой ответ, что только через двадцать минут, он простонал: «Почему сегодня шизика такая долгая!..» и рухнул носом в парту. Получилось громко, и грозно посмотревшая на нас физичка сначала нахмурила брови, но потом, видимо, оттаяла – Серый был её любимчиком, чем он часто и пользовался.