Арчибальд (СИ) - Фарамант Герр. Страница 25

Только сейчас он заметил, как Трис побледнел. Нет, он внимательно слушал своего друга. Слишком внимательно. Пристально смотрел на него, не отводя взгляд.

— Что? — только и спросил юноша, улыбнувшись. — Если это сработало, имеет ли значения причина?

— Наверное, нет, — Трис нервно усмехнулся.

— Слушай, да что с тобой? Ты вообще сам не свой. Расскажи, что случилось. Всё утро ходишь, как на иголках.

— Слишком много впечатлений, — пожал плечами парень. — С девушкой расстался, вернее, она решила расстаться со мной. А вчера Амади ушёл, ты его помнить должен. И ты вернулся, и вместо иллюзий настоящие могилы вскрываешь. Словом, мне нужно немного времени прийти в себя, подумать.

— Да что тут думать, — гнул своё Арчибальд, — наберём людей: нам нужен ещё художник, который сделает нам декорации, и ребёнок, который умеет обращаться со светом. У меня мама в театре играла, помню, как это делается всё. Ты разучишь партии, которые я тебе дал — сам ведь признался, что они прекрасные, я — дам твою скрипку мертвецам, чтоб они играли. Продумаем сценарий для спектакля, можем даже наш тот старый использовать, который год назад писали — он у меня в спальне так и лежать должен — и готово! Расстался с девушкой — отлично, подумай о том, как ты зол на неё. Я могу даже найти в могилах кого-то, кто на неё похож, ей особо жестокую долю сделаем, ну?

Трисмегист мялся. Покусывая губы, он медленно пил «Колу», всё ещё пристально изучая своего друга.

Арчибальд поднялся из-за стола, подошёл к креслу, в котором сидел Мастер звуков. Мягко опустил ладонь на его плечо, от чего тот вздрогнул.

— Представь, — выдохнул юноша. — Её образ будет с тобой, плевать на то, где она сама. Ты сможешь делать с ней всё, что захочешь. Хоть на спектакле, хоть после, хоть до. Снова обнимать её, держать в руках. Целовать. И она не станет перечить тебе, будет такой же красивой, только — ещё лучше, потому что твоя. И ещё, — видя сомнения друга, добавил он, — только вообрази. Ты — первый скрипач Карпы. Рядом с самой Дивой Дамаской. При дворе Императрицы Мамёт, в Песочном Замке. Да-да, именно ты, а не какой-нибудь… Арн.

Эти слова возымели эффект.

Трисмегист задумался. О славе Арна наслышаны все. Много в городе мёртвых детей есть мастеров музыки, но Маэстро — только один. Прекрасный и обаятельный, с ослепительной улыбкой, окутанный ореолом славы и почёта Маэстро Веном, Арн фон Нихьт — вот то божество, за которым тянулись все. Уже просто стать рядом с ним в паре — непостижимо, а чтоб превзойти его — Трисмегист махнул рукой: не стоит даже надеяться.

— Подумай, — настаивал Арчибальд, положив руку на плечо товарища. — Ну, что в нём такого? Этот выродок из простонародья, не то, что ты — аристократ, дворянин, знатных кровей — и где ты? В Клоаке! Играешь для униженных и оскорблённых, никем неузнанный, и шляешься по девкам, которых можно заменить любым подходящим трупом, а он что? Цыганьё без роду, без племени — и ему вся слава? Где твоя гордость, мастер Трисмегист, где твоя злость, где твоя…

— Заткнись!

Юноша в красном вскочил с кресла, оттолкнув хозяина поместья от себя. Тяжело дыша, он вперился в своего товарища глазами, полными гнева.

— Ещё раз что-то скажешь про…

— Значит, ты в деле? — улыбнулся Арчибальд, протянув руку.

Трисмегист вздохнул, закрыв лицо руками. После — кивнул, поравнявшись с товарищем, мягко обвил его ладони своими. Коснувшись щеки парня, он заглянул в его печальные карие глаза, улыбнулся и покачал головой.

— Ты сволочь. Но мне это нравится, — всё-таки улыбнулся он.

***

Спустя время дети стояли на улице, окружённые светлым днём и целыми рядами самых разных картин. Живопись и графика, импрессионизм и авангард — самые разные стили, самые разные изображения смотрели на зрителей отовсюду: где искать художника, как не в меке искусств.

Идя вдоль аллеи, заставленной с двух сторон высоким железным забором, на чьих прутьях и висели картины, друзья шли, рассматривая разные варианты.

Внимание Арчибальда привлёк ночной морской пейзаж.

Пустой просторный песчаный пляж, за которым раскинулись бескрайние просторы глубоких синих вод, что волнами выкатывались на берег, снова и снова — и отходя обратно в глубинные дали, смывая с собой останки скелетов, раскиданных вдоль побережья. Отведя взгляд, можно было заметить горную кручу, а над ней — чёрные стены высокого готического замка с вытянутой островерхой колокольной башней, из окон которой, подобно маяку, бил луч света, освещавший морские пучины. Облака в небе — серые и густые — если присмотреться, больше походили на своры летучих мышей, что слетаются на свет из окон этой чёрной твердыни.

Трисмегист покачал головой.

— Слишком помпезно, не находишь?

— Ты посмотри на этот череп, вот тут! Он же как настоящий. И эти волны, они будто сейчас из картины сюда накатят, ну. Здорово же?

Мастер звука пожал плечами.

— Ты сюда глянь.

Следующая картина являлась портретом.

Девочка в инвалидной коляске, без ног. Тело будто вшито в обивку кресла: на зелёном платье явно видны крепкие, толстые белые нити с каплями застывшей крови. Руки девочки опущены, в тонких тёмных перчатках, ладони сложены на выпирающем животе. Аккуратное бледное лицо разбавлено стыдливым красным румянцем. Сидя в пол-оборота к зрителю, она склонила голову так, что длинные косматые каштановые волосы полностью скрывали лицо, ниспадая до оголённой груди, так же укрывая её собой. Само платье стянуто с ребёнка, обнажая блеклую, в рваных царапинах, кожу на плечах. Если рассматривать внимательнее, то можно было заметить рубленые следы на спине, как от плети.

— Это один и тот же художник, — заметил Арчибальд.

— Художница.

Парни обернулись на голос.

В сизом платье до лодыжек, обрамлённых в тон ему ремней каблуков, и с копной подвязанных волос цвета золотых колосьев, перед ними стояла создательница этих картин. Бархатные перчатки до локтей, открытое свежее лицо, тёплый взгляд зелёных глаз — склонив голову набок, поддерживая подбородок ладонью, она улыбалась, изучая парней перед ней.

— А вы хорошая пара, — заметила она. — Разрешите вас нарисовать?

— А вы — хороший творец, — кивнул Арчибальд, отвесив даме галантный поклон. — Мы как раз ищем художника, или художницу, если вам так будет угодно, — улыбнулся юноша, сложив пальцы рук пирамидкой, немного склонив голову.

— Могу ли знать, для чего?

Ослепительная улыбка, круглые румяные щёки, нежные полные губы. И тонкие, едва заметные черты ног, проступающие под покровом одежд.

Осматривая её, Арчибальд и не заметил, как их глаза встретились — и он улыбнулся, ловя взгляд незнакомки.

— Помимо этого, — уточнила она, кивнув, и юноша заметил, как платье шелохнулось так, будто девушка чуть-чуть свела ноги, немного развернулась, чтоб продемонстрировать изящный изгиб плеча. Склонила голову, одарив парня новой лёгкой улыбкой.

— Для спектакля, — ответил юноша. — Я и мой друг, — кивнул в сторону Триса, — вы, верно, о нём слышали, мастер музыки, прекрасный пианист и скрипач Трисмегист взялся писать партии для нашей постановки, и теперь нам нужен художник… Или художница, — кивнул он, подарив девушке короткий поклон, — который мог бы помочь нам со сценой…

— И было бы славно, — вмешался Трисмегист, — если бы у вас нашёлся друг, или подруга, которая помогла бы нам с освещением.

В ответ на это девушка рассмеялась, покачав головой.

— Орфа, — представилась она, протянув руку Арчибальду, — и я очень заинтересована вашим предложением. Пройдёмте ко мне в беседку? — указала дальше по аллее.

***

Дети остановились на холме с видом на реку.

Окружённые железной оградкой, увенчанной высоким бронзовым куполом, они разместились на скамье, что стояла полукругом вокруг маленького обеденного столика.

Орфа сидела у окна с видом на море, так, чтобы лучи солнца подчёркивали царственность её лица, подсвечивали румянец на щеках, терялись в пышных золотистых локонах.