Арчибальд (СИ) - Фарамант Герр. Страница 4

— Ты угадала, — невольно улыбнулся мальчик, всё ещё грустный.

Девочка потянулась, выгибая спину. В длинном зелёном платье, высокая и босая, с лиловыми прядями до талии, Немели встала, подошла к окну. Опираясь на подоконник, отведя ногу за ногу, она посмотрела на сидящего перед ней.

— Может, хоть рюкзак свой скинешь, представишься?

— А, да, конечно.

Замешкался, чуть ни запутался в лямках, замотал головой, раскраснелся, снедаемый стыдом.

— Арчибальд, — выдохнул он, опуская взгляд, силясь унять оглушающий стук сердца, смущаясь собственного волнения.

— Тебе ведь одиноко, грустно и тяжело? — спрашивала Немели, смотря на мальчика, опускаясь перед ним. Обвив его ладони своими, она смотрела на него исподлобья, ловя растерянный, застенчивый взгляд.

— Не бойся, — продолжила она, не дожидаясь ответа, мягко погладила его запястье, и от её прикосновения гостя вновь пробрало дрожью, на этот раз — приятной, какую хочется ощутить вновь.

Она говорила что-то ещё, но он не слышал, только слушал её голос, разбавленный тихой музыкой, растворяющийся в клубах дыма, утопающий в стуках собственного сердца.

Все мысли отнялись, и взгляды детей встретились.

Если остаться в Карпе — это жить здесь, Арчи знал свой выбор. Немели поймала его мысли и улыбнулась, мотнув головой.

СТИХ ВТОРОЙ. «ЛЮБИМЫЕ, НЕЖНЫЕ ШРАМЫ, ВКУС СВОБОДЫ, ДОЛГ СЕБЕ И НОВАЯ ВЕЧНАЯ НОЧЬ»

Лёгкий сизый дым вдоль стен, тихое пение из скрипящего радио, разбавленное мерным шумом воды, пряные благовония и смятая постель.

Робкий шепот и громкое дыхание, острые ногти и жгучие касания, дрожь в теле и пламя в сердце.

Объятый маревом, сотканным из ароматов полыни и горького дыма старых сигарет, Арчи лежал и смотрел в потолок, всё ещё переживая мгновения минувшего вечера.

Никогда, ни при каких обстоятельствах он и мечтать не смел о чём-то подобном с Сабиной. И сколько раз загадывал, мня себя прекрасным рыцарем из старых легенд, что однажды встретит свою даму сердца в её высокой башне. Баллады менестрелей, стихи о высокой любви — нет, ничто не передавало тех красок и чувств, какие испытал Арчи в этот вечер. Так вообще бывает? А так можно?

Где томные вечера под окном избранницы, где ссоры, гонения — неужто в жизни всё… настолько просто? Вот так? Почему, каким образом?

И… Он изменился. Не замечал этого раньше. Понимал только сейчас, наедине с собой ипосле всего.

Откинув плед, Арчи изучал своё тело в зеркале наверху. Тощий и осунувшийся, он смотрел на свои плечи, шею, грудь: повсюду проступали мелкие алые рубцы. Живот провисал так, будто он перетерпел блокаду, руки и ноги — тонкие, кожа настолько тонкая,что едва облегала кости, если приглядеться — виднелись пульсирующие сосуды. Длинные волосы цвета воронового крыла окутывали его ореолом тьмы, сияли в свете торшера, отражаясь в полуночной россыпи звёзд за окном.

Мальчик бросил быстрый взгляд на дверь спальни, снова посмотрел на своё отражение под потолком, улыбнулся и потянулся, вытянул руку к себе тому, смотрящему сверху по ту сторону стекла.

Шум воды за стеной стих. Скрип — и Немели ступила на порог спальни. Набросив на плечи синее полотенце, укутанная в собственные мокрые пряди, она стояла в дверях с бокалом сока, и блики луны играли на стекле, отражались в расслабленном, рассеянном взгляде больших голубых глаз.

Разнеженная, она расправила плечи, выгнула спину, довольно проурчала, оправляя волосы, ловя своё отражение в трюмо.

Посмотрев на лежащего в постели Арчи, сделала аккуратный глоток и покачала головой.

— Тебе правда нравится, как ты выглядишь?

— Это красиво, — признался. — Гляди.

С этими словами он зажмурился, выгнул спину, закусил губу — и кровь брызнула из его груди. Кожа треснула с лёгким хлопком, впрыснув в воздух несколько капель, пуская тонкую алую струйку, образуя небольшой порез у соска.

Напрягаясь и корчась, заломив руки за спину, он застонал — и порез вытянулся, стал больше, глубже, и Арчи выдохнул, прикоснулся к ране, обмакивая пальцы в собственной крови.

Немели в ответ на это смерила мальчика сочувствующим взглядом, подбежала к нему, села рядом, взяв за руку.

— И тебе не больно? — спросила она взволнованно.

— Это приятно, — прошептал Арчи, смотря на неё из-под полуприкрытых глаз. — К тому же, — продолжил он, — смотри ещё.

Сказав так, он снова зажмурился, стиснул руки в кулаки — только что созданный порез затянулся, как ни бывало.

— Видишь? — выдохнул после. — Я могу делать так, когда хочу. И тут же…

Договорить ему не дали.

Цепко вцепившись в плечи, Немели обхватила его ноги своими, навалилась на него всем весом, крепко прижалась к нему, смыкая губы поцелуем, сковывая в объятьях.

Растворяясь в тепле её рук, в горьких касаниях языка и жара тела, источающего ароматы яблок и малины, Арчи умолк, отдавшись во власть подруги.

Лишь спустя несколько долгих мгновений Немели отпустила его. Внимательно посмотрев на всё ещё ошеломлённого парня перед ней, она сжала его скулы — и отвесила хлёсткую пощёчину. В глазах девушки стояли слёзы.

— Не вздумай себе вредить, — прошептала она, всё так же нависая над новым другом. — Даже не думай об этом. Я знаю, как это приятно. И знаю, к чему это приводит. Приведи себя в порядок, ну. Твоё тело мне нравилось целым, настоящим, живым, а не этот скелет, который ты тут, простите, разложил.

В ответ на это Арчи грустно вздохнул и закутался в одеяло, закрыл глаза. Мгновение — и бледность плоти обрела живой розовый оттенок, порезы на теле затянулись, ни оставив и следа, и лишь ссадины на плечах и лице остались нетронутыми, настоящими следами неприятных воспоминаний.

Всё ещё находясь в коконе своей милой сердцу боли, он вздрогнул, ощутив, как Немели прикоснулась к его плечу и потянулся к ней, стоило девочке коснуться щеки мальчика тыльной стороной ладони, пытался поймать её пальцы краями губ — и та убрала руку, покачала головой.

Дети пребывали в молчании. Арчи всё ещё думал о своих призрачных шрамах и о том, почему Немели они не нравятся, если в остальном — видно же — ей приятно, что он такой слабый и хрупкий, а она — она пила сок и смотрела на глупого маленького мальчика, который просто не знал, чего желает от жизни.

Тишина нарушилась скрипящими нотами оркестра. Бойкие фанфары отбивали марш, и мальчик вытянулся, садясь на подушку, поджав колени.

Девочка щёлкнула пальцами, и в её руке появился второй бокал, который она протянула гостю.

Тот принял напиток из её рук и сделал аккуратный глоток: «Кола», самая настоящая холодная «Кола» — то, что нужно для тёплой ночи.

Немели украдкой покосилась на друга: у неё-то алый гранатовый сок.

— Напиток из моего мира, — объяснил, отхлебнув. — Хочешь?

Та осторожно взяла бокал из его рук, прикоснулась.

Пригубила с опаской. Попробовала языком, обмакнула им же губы — и только потом глотнула. И ещё.

— А ты не верила.

Та кивнула, видя улыбку своего нового друга, и их бокалы с гулким звоном сошлись.

Голоса людей давно забытых времён воспевали величие подвигов своих погибших друзей, и дети слушали их, предаваясь воспоминаниям об эпохах, в которых никогда не жили. Мальчик повёл плечами, ощущая тяжесть солдатской формы, которой никогда не носил, коснулся холодных погон, которых никогда не заслуживал, а девочка смотрела на него и лишь тихо вздыхала, качая головой.

Они стояли у окна, смотрели на яркие огни фейерверков, и слушали весёлый гром, следующий за цветастыми, красными, жёлтыми и зелёными вспышками, что рассыпались на фоне безоблачной гряды небес.

В форме уберштурмфюрерра СС, которая теперь ему была даже по размеру, с именным кортиком на поясе, Арчибальд пил из своего бокала и смотрел на ясную и прекрасную ночь. Хоть где-то ему можно вздохнуть спокойно и с гордостью за дела предков.

Облачённая в свободное зелёное платье, с лиловыми прядями, убранными в косу и подвязанными сизым бантом, с открытым и счастливым лицом, Немели смотрела на своего друга, не скрывая своего умиления. «Уж лучше такой, чем несчастный, — думала она, потягивая «Колу», немного понурив взгляд».