Удержать любой ценой (ЛП) - Корвин Джей. Страница 9
Я прижимаю телефон сильнее к уху.
— Ты всё ещё там, ангел? Мы в пути. Не волнуйся, всё будет в порядке.
Из неё вырывается ещё одно бормотание, и затем линия отключается. Из меня вырывается ругательство, и я бросаю телефон на приборную панель.
— Гони, Кай. Гони, словно твоя жизнь стоит на кону, потому что если я упущу её, я выстрелю тебе в голову, а потом выкину тебя за дверь.
Он, как обычно, не отвечает на мои угрозы, но следует приказу.
— Мы найдём её, босс. Она не сможет выбраться из района, прежде чем мы доберёмся туда, и эти люди... они бедны и помогут найти её, если она уже попыталась сбежать. Мы найдём её.
Меня ужасает, что он ошибается, и ужасает то, что он прав. Мне неведомо, что я сделаю, когда заполучу Валентину обратно. Меня охватывают противоречивые чувства, и я разрываюсь между тем, чтобы прижать её к себе и перерезать горло за то, что заставила меня испытывать эти чувства, а затем сбежала. Не могу это вынести, и не могу без неё жить.
Мы подъезжаем к мотелю, и лишь в одной комнате горит свет. Я выбираюсь из машины прежде, чем Кай успевает остановиться. Дверь закрыта, и я колочу по ней, полный решимости открыть её. Когда цепочка замка, наконец, рвётся, я замираю при виде картины за дверным проёмом: Валентина стоит над телом отца, вокруг которого растекается кровь. Её рубашка и джинсы в его крови. Как и рука, сжимающая чёрный пистолет.
Вэл смотрит мне в глаза, когда мы медленно заходим, затем поднимает пистолет и пятится в шкаф.
— Нет, нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Не подходите ближе! Остановитесь.
Я поднимаю руки в капитуляции, когда делаю небольшие шаги к ней. Кай позади меня, и Михаил за ним; оба повторяют мою позу. Один движется влево, другой вправо.
Вэл дрожащими руками наставляет на нас пистолет, пока я продолжаю удерживать её взгляд.
— Посмотри на меня, ангел. Успокойся. Всё хорошо. Ты теперь в безопасности.
— Должна была, — объясняет она дрожащим голосом. — Я не могла позволить ему вновь навредить мне. Не могла.
Я перевожу взгляд на тело, когда ног достигает лужа крови. В крепкой хватке его мёртвых рук различаю электрошокер. Не могу сказать, что меня огорчает — его смерть или что Валентина оборвала жалкую жизнь её отца. Только вот она не выглядит особенно счастливой.
Шок. Должно быть, у неё шок.
— Успокойся. Всё хорошо. Ты в безопасности. Опусти пистолет, и мы сможем выбраться отсюда. Он больше не навредит тебе, обещаю.
Вэл моргает и опускает взгляд на отца. Затем пистолет выскальзывает из её руки и ударяется о пол, звук выходит приглушенным из-за наличия дешёвого потрёпанного ковра. Как она нашла этот гадюшник?
Кай тянется вниз и убирает пистолет из зоны её досягаемости.
— Серийного номера нет. Это облегчит задачу.
Я бросаюсь вперёд и хватаю Валентину в охапку, обвивая руками. Она не противится, лишь мертво стоит на месте и неровно дышит, позволяя обнимать её.
— Ангел, — шепчу я ей в волосы. На Валентине старая бейсболка, воняющая затхлостью, поэтому я выбрасываю её. Без неё собранные вверх локоны пахнут всё так же... ею. — Ангел, я с тобой. Давай выбираться отсюда, чтобы Кай смог разобраться с этим беспорядком. Не волнуйся, с тобой ничего не случится. Отец получил по заслугам.
Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы хватило взглянуть ей в лицо. Вэл выглядит бледной, и по щекам струятся слёзы. Как вдруг она сжимает ладонями мои руки, находясь в исступлённой горячности.
— Я должна была. Должна была защитить его. Ты веришь мне, так ведь? Веришь мне?
7
ВАЛЕНТИНА
Никогда не считала себя особо сильной. Не в той мере, в коей была Роуз. Прямо сейчас сама идея о том, чтобы быть сильной, кажется насмешкой надо мной. Всё тело дрожит, и я могу лишь цепляться за Адриана, пока он тащит спотыкающуюся меня к машине, припаркованной у мотеля. Я не различаю лиц других людей, когда миную их, и не слышу ничего, помимо собственного сердцебиения в ушах и звука выстрела, непрестанно повторяющегося в сознании. Кровь отца горячей липкой влагой пристала к пальцам и одежде.
От срыва меня ограждает несколько секунд. Что-то внутри меня, наконец, под давлением ломается. Отец пытался уничтожить меня на протяжении многих лет, и почти иронично, что ему это удалось, но только заставив меня лишить его жизни. Сэла больше нет. Отца больше нет. Роуз больше нет. Осталась лишь я.
Я кладу руку на живот и опускаю подбородок, надеясь, что Адриан не читает меня с привычной для него лёгкостью.
Даже с учётом того, что он наверняка меня убьёт, прикосновение его руки дарит мне самую малую толику уюта, и только это помогает мне сохранять рассудок.
Мир теряет чёткость, и я вновь слышу в голове выстрел, на этот раз громче и отчётливей.
Меня поднимают и усаживают на тёплую кожу внедорожника. Адриан исчезает, дверь закрывается перед лицом, но затем он обходит машину и садится рядом со мной, позади водительского сиденья.
— Ангел, — шепчет Адриан.
Горячая слеза скатывается по щеке. Почему она такая горячая? Ох, я замёрзла. Вот почему я дрожу. Чувствую такой холод, что с каждым выдохом ожидаю увидеть перед собой облачко пара. Но нет, это внутри. Содеянное мной теперь внутри навеки.
— Ангел, — вновь произносит Адриан, на этот раз громче. Я поднимаю взгляд на его лицо и не нахожу на нём злости, но с этим шумом в голове не могу распознать взгляд.
— Я,.. я... — поникаю я, пытаясь вымолвить что-нибудь, объяснить хоть что-то из... всего этого?
Грудь пересекает ремень безопасности, и я тут же понимаю, что Адриан затянул его потуже. Затем он дает мне в руки серебряную фляжку.
— Выпей, ангел. Это поможет тебе прийти в себя.
Адриан подносит мои руки с флягой ко рту. Я смотрю в его глаза, когда делаю большой глоток. Это какой-то сорт виски, который опаляет внутренности вплоть до самого живота. Тепло вытесняет холод, прожигая себе путь сквозь озноб и туманность мыслей. Он прав, это помогает. На этот раз я делаю ещё один большой глоток без наставления и закашливаюсь, чувствуя возникшее жжение.
Я передаю фляжку Адриану и облокачиваюсь на сидение. Пальцы всё ещё дрожат, но остальная часть тела, кажется, успокоилась.
Внедорожник отъезжает от света отеля, оставляя себя во власти теней. Я отваживаюсь взглянуть в лицо Адриана. Его полные губы сжаты в угрюмую линию, а щетина на подбородке гуще, чем раньше. Волосы неопрятнее обычного, словно он вновь и вновь пропускал сквозь них пальцы. Его тёмные локоны в беспорядке, но не в той степени, в коей находятся мои после того, как я игнорировала их несколько дней.
Я переключаю внимание на происходящее за окном и фокусируюсь на огнях. Теперь мы остались наедине, и сквозь шок начинает нарастать паника. Я позвонила ему, хоть и знаю, что не должна была. На тот момент я даже не помнила, как звонила, но что-то в голове подсказало, что Адриан был лучшей альтернативой.
Теперь, наедине с Адрианом, гнев почти разливается по задним сиденьям, и я пересматриваю свой выбор. Я ушла, поскольку у меня были на то основания, и я не уверена, что мне стоило возвращаться. Нет, я знаю, что не стоило. Он узнает правду о смерти его матери, и в ту же секунду я буду мертва, как и его сын, а он не сможет с этим жить.
В мгновение страха и шока я вынесла всем нам приговор.
Что-то прохладное касается щеки, и я дёргаюсь назад, ударяясь головой об окно. Адриан вытирает щеку салфеткой, которую вытащил бог знает откуда. Я пододвигаюсь ближе, чтобы ему было удобно, даже несмотря на то, что разум кричит выбираться из машины и бежать.
Руки вновь дрожат, и Адриан опять всовывает мне в руку фляжку, когда придвигается ближе и обхватывает подбородок, вытирая салфеткой сильнее. Мне приходит в голову, что он стирает с кожи кровь отца, отчего делаю ещё один большой глоток виски.
Не знаю, стало ли мне привычнее или рассудок просто всеми возможными способами цепляется за последние крупицы здравомыслия, но я не закашливаюсь в этот раз. Выпивка согревает меня ещё сильнее. Может, в пьяном состоянии будет легче выдержать конфронтацию. Может, будет легче принять свою смерть.