Удержать любой ценой (ЛП) - Корвин Джей. Страница 7

Запираю дверь и поворачиваюсь к нему лицом, упираясь спиной в холодный металл двери, в случае если мне понадобится бежать.

— Ещё раз тебя спрошу, что ты здесь делаешь?

Он быстро обходит мою комнату, тут только самое необходимое, поэтому она не такая уж большая. Затем садится на кровать, тестируя скрипящие пружины.

— Очаровательно? Как ты можешь жить в этой дыре?

— Это не твоё дело. Зачем ты сюда пришёл? Как ты меня нашёл?

Когда-то я слишком боялась говорить с ним в таком тоне. Говорить с ним так, словно он не прав, хотя зачастую так и бывало. Даже когда отец насмехается надо мной, он выглядит таким старым и хрупким. Пока изучаю его, я понимаю, что меня больше не волнует, что он обо мне думает. На самом деле, мне всё равно. У меня почти кружится голова от этого осознания.

Годами я ненавидела отца за то, что вытерпела от него, а потом от Сэла. Как он мог позволить такому происходить с его собственным ребенком? Теперь мне становится очевидно, что он позволил этому произойти, потому что не считал меня своим ребёнком. В его глазах во мне нет ни единой частички от него. Так отец объяснял себе отношение ко мне. И он никогда не заботился о Роуз, поскольку она и в самом деле не была его родственницей.

Пристально гляжу на отца сверху вниз, позволяя увидеть моё отвращение, ненависть к нему в моем взгляде. Покорная дочь, мечтавшая лишь о его одобрении, исчезла. Она умерла той ночью, когда её привязали к собственной кровати. Эта женщина – жена Адриана. Эта женщина – Доубек, а Доубек никому не подчиняются.

— Ты можешь уйти, отец. Если ты поскорее уйдёшь, я избавлю тебя от позора быть вышвырнутым отсюда.

— Так ты беременна ребёнком этого ублюдка, да? Ты сбежала, потому что боялась, что он убьёт тебя, как убил собственного отца? Не стал бы этого исключать. Он не стерпит сомнений в своей власти, особенно со стороны женщины.

Знаю, что не должна попадаться на его удочку, но ничего не могу с собой поделать.

— Ты ничего не знаешь ни о нём, ни о наших с ним отношениях. Так что не сиди здесь и не воображай, что ты знаешь меня и причину, по которой я решила уйти от него.

Отец злобно и тихо рычит в своей привычной стариковской манере.

— Девочка, не говори со мной в таком тоне, иначе я заставлю тебя пожалеть об этом.

Сужаю глаза и всматриваюсь в него.

— Тебе пришлось сесть на кровать, поскольку стоять долго, и при этом не дрожать, ты не можешь... Сильно сомневаюсь, что у тебя хватит сил нанести мне серьёзные увечья. Оставь свои угрозы для тех, кто действительно может тебе поверить. Буду говорить с тобой, как хочу, раз уж ты пришёл в мой номер, чтобы поиздеваться надо мной. А теперь уходи, пока я силой не выставила тебя отсюда.

Отец откидывается на кровати, словно я бросила ему вызов.

— Я вырежу этого ребенка из твоей утробы прежде, чем увижу, что у него есть наследник. Ты не понимаешь, что ты принесёшь в этот мир. Его родословная должна умереть вместе с ним.

Не могу удержаться, когда он ведёт себя как мудак, и наклоняюсь.

— Так закончится твоя родословная, старик. Я взяла его имя, и его сын тоже его возьмёт. Тебе некому и нечему передать своё наследие. Надеюсь, ты умрёшь в одиночестве и страхе. Ты это заслужил.

— Я знаю кое-что, — бросает он мне. — Ты не защищена. Как думаешь, что будет, когда все остальные узнают, что ты разгуливаешь по улицам с его ребёнком в тебе без всякой защиты? Они соберутся в очередь, чтобы посмотреть, как ребенка будут вырывать из тебя, ещё до начала представления.

Я не задумывалась, что кто-то узнает, но этот ублюдок позаботится об этом, если я не дам ему то, чего он хочет. Обхожу кровать и останавливаюсь у изножья, не обращая внимания на то, что теперь ему приходится вытягивать шею, чтобы смотреть на меня. Затем я обвожу его взглядом.

— Какого черта тебе нужно? Тебе мало того, что ты отобрал у меня, так ещё моего ребёнка и мою жизнь у меня хочешь отобрать?

— Ты этого заслуживаешь, — говорит отец, его тон настолько озлоблен, что мне становится неприятно, хотя меня не волнует, что он думает. Отец двигается и приближается ко мне. — Твоя мать умерла, а ты нет. Все эти годы я мысленно восстанавливал справедливость за её смерть.

Отшатываюсь назад с открытым ртом, глядя на него.

— Я была ребёнком. Ты винишь меня в смерти моей матери, которая умерла, когда я была ребенком. Как я могла спасти её, когда сама едва выжила? И выжила я уж точно не благодаря тебе.

Отец вскидывает руку и бьёт меня прямо по щеке.

Кожу саднит, но это не сравнится с тем, что мне пришлось пережить из-за Сэла. Едва вздрагиваю и продолжаю смотреть в его старые помутневшие глаза.

— Когда ты бьёшь меня, это помогает тебе чувствовать себя мужчиной? Потому что я должна сказать, папа, ты слабеешь. А теперь убирайся отсюда к чертям. Повторю лишь раз. Уходи сейчас, или я выставлю тебя отсюда сама.

Когда отец встаёт, мне кажется, что он наконец-то опомнился и собрался уходить. Поэтому остаётся лишь выяснить, как он вообще меня нашёл, прежде чем я исчезну насовсем.

Но он не просто встаёт. Он переносит свой вес и бьёт меня прямо в живот. Уворачиваюсь в последнюю секунду, его кулак задевает моё бедро с такой силой, что мой позвоночник дрожит. Отхожу назад, решив увеличить расстояние между нами, но он не даёт мне этого сделать.

Хватает меня за плечо и сильно сжимает его, а затем отклоняется, чтобы нанести новый удар. На этот раз я блокирую удар, но мне всё равно больно. Пытаюсь высвободиться из его захвата, но отец крепко сжимает меня в своих руках.

Вместо этого я отодвигаюсь, чтобы он не мог нанести точный удар, и ему пришлось постараться, чтобы удержать меня в руках. Мне требуется ещё мгновение, чтобы высвободиться от отца и в качестве препятствия между нами использовать кровать. Начинаю плакать, хотя больше злюсь и грущу, чем испытываю боль.

— Жалкая, — насмехается он.

Вытираю лицо тыльной стороной ладони и готовлюсь к следующему удару. На этот раз я не позволю ему схватить меня. Он понятия не имеет, чем я уже пожертвовала, чтобы уберечь моего ребенка. Избавиться от него – пустяк по сравнению с тем, когда я вырвала собственное сердце и оставила его позади.

— Убирайся! — кричу я ему. — Уходи, иначе появятся копы, и тебе придётся иметь дело с ними.

Он смеется.

— И когда они появятся, они вернут тебя обратно твоему дегенерату муженьку. Так что ты можешь иметь дело со мной или с ним. И поверь, он не из тех, кто прощает.

Хоть я и страшусь ярости Адриана, я не позволю моему отцу победить. Он не победит так, когда я наконец освободилась от своих чувств к нему впервые в жизни. Освободилась от его токсичности и необходимости вновь смотреть на уродливое лицо отца.

Запрыгиваю на кровать, чтобы добраться до двери, но он успевает помешать мне.

— Мы не закончили. Если ты не позволишь мне разобраться с этим, я притащу тебя домой и велю кому-нибудь засунуть в тебя вешалку. И потом я позабочусь о том, чтобы ты больше никогда не смогла забеременеть. Выбирай.

Отшатываюсь и плюю ему в лицо.

— Да пошёл ты.

Отец с усмешкой вытирает запястьем лицо.

— Отлично, ты хочешь подраться. Выбираешь вешалку, тогда я передам, что ты плохо переносишь обезболивающие. Это станет для тебя заслуженным уроком, девочка.

Мы противостоим друг другу, но почему-то отец сильнее меня, он тащит меня к двери и отпирает все замки. Когда он отвлекается, я пытаюсь высвободить свою руку, но у него железная хватка, и я не могу избавиться от его рук.

Продолжаю сопротивляться, пока отец не проклинает меня и не лезет в карман, чтобы достать шокер.

Нет. Если он вырубит меня, он сделает со мной всё, что ему вздумается, пока я без сознания.

И у меня словно случается помутнение рассудка. В одно мгновение накатывает страх, угрожая вытеснить здравый смысл и сменить его на ужас. В следующий миг мир замирает и становится неподвижным, словно в замедленной съемке.

Я тянусь свободной рукой за спину и обхватываю рукоять пистолета. Затем достаю его из брюк, в то же время снимая с предохранителя.