Лорем (СИ) - Лифанова Ксения. Страница 32

Отрофон-Кессеи сдержали обещание. Утром, сразу как они проснулись, их повели к Озори Фонне. Дорогу застелили ковром, мать леса приветствовала их. Она сказала, что Зэбор поправляется и скоро они смогут его увидеть. Родителей нового лесного мага, мальчика из Стебиндеса, даже пустили жить с сыном, потому что они и так узнали слишком много, проще было просто позволить им жить в племени хотя бы на то время, пока учится их ребенок. При условии, что будут уважать традиции и научатся правильно вести себя с лерассами.

И Озори Фонна сказала:

— Друзья мои, вчера я говорила с советом и рада сообщить вам хорошие вести. Все вы теперь посольство Архипелага на землях Отрофон-Кессеев. Наш дом теперь ваш дом, мы пустим всех, кого вы попросите и готовы оказывать вам любую помощь.

— Но вы не даете нам и капли воды, — сказал Глэн.

— Это была необходимость, поскольку события, происходящие в мире и с вами, касаются каждого. Вас, мое племя, Архипелаг, Бальтрат, Сеадетт, Нарилию, и весь остальной мир. Мы не могли допустить, чтобы вы передали соотечественникам лишь произошедшее и наше недовольство, но не выводы, которые мы сделали для себя. Все произошедшее вчера было большим недоразумением, мы надеемся, что более подробное изучение тех событий прольет свет на правду, которую вы, жители Архипелага, так цените, и позволит решить ту общую проблему моего племени, память о которой вела вас все эти дни. Аштанар, Глэн, Магуи, простите нас за вчерашнее, но вы должны понять нас. Мы боялись того, что Зэбор нас предал и того, что он мог рассказать о нас вам, а вы передать иным жителям Архипелага. Вы принимаете у себя Бальтрат, на ваших землях их города и крепости. То, что знает Архипелаг, узнают и они. Мы не могли допустить этого. Поймите нас и простите за боль, пережитую вами. Теперь же мы сказали вам свое решение и просим вас о помощи.

— Как мы можем помочь вам, мать леса? — спросил Глэн. Ответ, состоящий из краткого вопроса по существу, был нарушением дипломатических традиций, но…

Но Аштанар тоже не стала бы говорить всего того, что подобалось.

Он был голосом разума Аштанар долгие годы.

Но он еще не знал, она все еще никому не сказала.

— Это вы нам скажите, уважаемые жители Архипелага, — ответила Озори Фонна.

Глэн говорил.

— По словам, которые вы произнесли вчера, мы поняли, что Нарилия не призывала Аштанар помочь с пробуждением Рощи Старейшин. Если есть способ закрыть рану мира, нам он не ведом. Это вы можете нам помочь. Обладая знаниями об истории сказочниц, утраченными ныне, подобными тем, которые сказал нам Зэбор однажды, вы можете пролить свет на природу способностей моей доброй госпожи.

— Аштанар сама не знает, откуда сказки, понимаете? — Перебила его Магуи, — Все вещи, которые звучат странно, в которых вы вчера обвиняли Зэбора, для нее они такие и есть на самом деле, и для нас тоже! В чем-то получается разобраться, другие истории для нас загадка.

— Понимаете, мы голос Сказочницы, мы ищем связь в тех видениях, что приходят к ней, но и мы не знаем, в чем смысл этих видений, — Втолковывал Глэн, — Бывает мы часами бьемся над одной сказкой, а потом Аштанар молчит о ней, потому что так и не ясно, где в ней зерно разумного смысла. Но Аштанар готова поделиться своими историями, я уверен, мы же затем и ехали к вам. Если вы готовы услышать и помочь истолковать их, мы готовы говорить и направим вас.

Голос Озори Фонны звучал тоскою:

— Теперь вижу я, сколь велика наша вина перед вами. Вчера мы пришли к соглашению, — Боль пронзила Аштанар, когда она услышала это слово, — Что природа необыкновенного дара династии Сказочниц пока не доступна нашему пониманию. Теперь вы говорите, что хотели дать нам возможность понять этот дар, и готовы помочь нам в этом. Друзья, мы благодарим вас. Все Отрофон-Кессеи признательны вам. Мы готовы внимать вашей мудрости и делиться своей.

Глэн рассыпался в ответных любезностях.

Они не знали.

— Даже при всем желании я уже не знаю, чем могу помочь вам, мать леса, — прохрипела Аштанар, — У меня совсем не осталось сказок, внутри меня тихо, — Она прокашлялась и обратилась уже к своим спутникам, — Совсем тихо внутри, вы понимаете меня?

Глэн взревел:

— Это вы виноваты! Аштанар нельзя ходить по земле и говорить. Вы, вы знали это, знали! Зэбор спрашивал про это у вас! Он передавал вам, зачем мы идем, и все равно сделали с ней такое!

Никто не пытался перечить ему.

Аштанар видела лица Отрофон-Кессеев.

Не враждебные, но полные сочувствия и страха.

Больше не нужно было воевать и что-то доказывать.

Аштанар без сил опустилась на ковер, Магуи поддержала ее. Женщины племени обступили их, помогли подняться, повели обратно в комнаты.

Им принесли воды, но никто из троицы не обратил на это общего внимания.

Аштанар снова молчала.

Озори Фонна пришла к ним первой среди соплеменников.

— Дочь моя, что случилось с тобой? Мне больно даже представить, что тебе довелось пережить.

— Госпожа, ее хотели выдать инквизиторам. Она видела, как я убиваю людей. После этого она так же потеряла связь со сказками, но обрела ее благодаря Яну. Мы и не знали, что произошло. Он вывел нас на берег, показал восход солнца. Госпожа, пережитое оставило на ней след, шрам, подобный Разлому вашего града-древа.

— Я понимаю. Пережитое убило магию внутри нее. Что мы можем сделать для вас?

— Сказочница не должна принадлежать этому миру. Ее чувства далеко, ее слова — осколки и отражения других мест и времен. Я думаю, все ритуалы Сказочниц возникли, чтобы защитить их дар, дать жить в иных реальностях, кроме этой. Если я прав, нужно залечить ее боль, исцелить душевные раны и сказки вернутся.

Озори Фонна заговорила с Аштанар ласково и кротко:

— Дочь моя, теперь я вижу, как много тебе пришлось испытать. Какую боль ты пережила. Ты среди друзей, мы поможем тебе исцелиться. Здесь, под сенью Отрофонека каждый понимает тебя. Мы знаем боль, которую ты чувствуешь. Кажется, невозможно вытерпеть ее, но выбора у нас нет. Но есть нам и утешение. Оно в нашем общем деле, и помощи, что мы оказываем друг другу. Ты переживешь свою боль, я в это верю и знаю. Мне бывало настолько печально, что даже не знала, как жить дальше. Вчера я оплакивала Зэбора, потому что боялась, что испортила его, выделив среди остальных. Я думала, что потеряла родное дитя нашего племени. Так плачь, Аштанар. Выпусти свою боль, выпусти свою обиду.

— Ваши речи мудры. Боль суть грозный зверь, терзающий нас, но стоящий на страже здоровья, — Отвечал Глэн. Он обнял Аштанар, — Послушай, то, что произошло со всеми нами и то, что мы чувствуем теперь — лишь следствие общей беды. Переживи это, и поможет тебе в этом дело. И мы все готовы пройти с тобой этот путь.

— Мы не враги тебе, Аштанар. Боль отступит, если ты примешь ее, как любую болезнь, и найдешь в себе силы выздороветь. В том, как достичь этого, не слушай никого, а только свое сердце. Оно подскажет, как тебе обрести снова душевное здоровье.

— Думаю, сейчас всем нам поможет, если… Если мы поможем друг другу, как делаете вы в своем племени. Даже при том, что в Аштанар нет сейчас сказок, у нас есть то, что она уже рассказала. Мы могли бы провести выступление, Аштанар могла бы рассказать вам те сказки, которые истолкованы, как истории о временах прихода Предначертанной. Они сложные и странные, но отдельные свидетельства на это указывают. Возможно вы не слышали их и найдете какие-то утраченные знания. Что ты думаешь на это, Аштанар?

Она кивнула.

— Прекрасно, пусть это будет нашим первым шагом, — Сказала Озори Фонна, — Аштанар, я оставлю тебя, но мои соплеменники хотели узнать, готова ли ты услышать их. Многие здесь живут с теми же переживаниями, с которыми столкнулась ты. Они хотят поддержать тебя, но ответь мне, дочь моя, готова ли ты их услышать?

Она снова кивнула.

Тогда пройди к алтарю, чтобы мои соплеменники могли говорить там с тобой.

Она шла, а перед ней стелили ковры из шкур.