Лорем (СИ) - Лифанова Ксения. Страница 8

Я отнесла записку Эзобериену, который остановился отдельно от нас и сосредоточенно что-то жевал. Он прочитал текст, перевернул лист и посмотрел на обратную сторону. Я улыбалась и ждала, пока он прожует. Он сказал:

— На юго-запад и ничего.

— Извините меня, что вы сказали?

— Я сказал, передай Аштанар: на юго-запад и ничего.

Я передала его слова и Глэн обреченно вздохнул. Все надежды на то, что мы поняли цель визита, рухнули. Отрофонек был на юго-востоке. Мы продолжили путь. Опасаясь новой волны возмущения, я спросила:

— Госпожа, но на юго-востоке только земли нимов. Что нам делать там с лесовиком? Ладно мы с Глэном, но Чельдо снова привлечет лишнее внимание, да и вам нельзя будет просто так покидать повозку. — Она молчала. — Аштанар, намекни пожалуйста хоть как-нибудь.

Не дождавшись ответа Аштанар, мне ответил за нее Глэн:

— Ты всегда задаешь столько вопросов, а между тем учишься на толкователя. Истолкуй Эзобериена, как если бы он был сказкой. Этот Эзобериен, он кто такой?

— Ну, он лесовик. — Я начала рассуждать. — Только необычный, по наряду ясно, что лесовик, но вот именно таких я только на празднике Пробуждения Леса видела. Как понимаю, он из того племени, что живет у Рощи Старейшин. Но непонятно, почему он так далеко от своих земель. Впрочем очевидно, раз он идет с нами и зашел так далеко от своих земель, что он искал сказочницу. Но ему не нужно было просто говорить о сказках, иначе он бы уже это сделал, ему нужно, чтобы сказочница оказалась где-то еще. Не у Отрофонека, как мы теперь знаем. И направляемся мы в земли нимов. И сам он ним, хоть и выглядит как лесовик. Он считает, что сказки зачем-то нужны нимам?

— Так, а теперь собери все это в одну мысль. Кто такой Эзобериен?

— Он ним из лесного племени, который хочет, чтобы мы толковали сказки для нимов. Может быть, он предает свое племя?

Аштанар высунулась из двери повозки. Я успела заметить ее разгневанное лицо. Что я наделала! Мы надоели ей? Или мои догадки оказались слишком близки к правде? Глэн тоже выглядел встревоженным. В любом случае, эту тему развивать больше не следовало.

Госпоже наверное было плохо, я тронула ее за рукав и позвала:

— Извини, пожалуйста, я переусердствовала с заданием. Я волнуюсь за тебя, вот и болтаю всякое.

Аштанар забралась обратно и благодарно посмотрела на меня. Нужно было как-то еще показать, что мы заботимся о ней и поддержим, даже если ее затея нам не по душе.

— Госпожа, я верю, что дело важное и ты знаешь, что делаешь. Что думаешь, может отвлечемся и немного потолкуем какие-нибудь из старых юбок? — Сказал Глэн. Кажется, он думал так же, как я.

Аштанар кивнула и мы достали из сундука юбки прежних сказочниц. Толковать их был труд неблагодарный, многие узоры недоступны для понимания, поскольку у сказочниц не было общего алфавита, они лишь шили быстро и так, чтобы сами потом могли вспомнить. Все же, это занятие всех успокоило и заняло нас до вечера.

Когда начало темнеть, мы собирались свернуть к постоялому двору, но Эзобериен позвал нас дальше. Мы ехали в надвигающейся темноте и сделали привал лишь глубокой ночью, сильно устав в дороге. Эзобериен давно спал, когда мы закончили ставить лагерь и готовить ужин. Я постелила нам с госпожой на сиденьях повозки, что обычно мы делали, только когда переходы приходились на дикую местность.

День был тревожным, и не удивительно, что сон мой был прерывистым. Проснувшись до рассвета, я обнаружила Чельдо также бодрствующим. Он сидел у тлеющего костра и напряженно всматривался во тьму. Дозоры были делом обычным, но в землях нимов, а мы еще были на территории Архипелага, где было безопасно.

Впрочем, его можно было понять. Мы были уже далеко от столпа Земли, и сюда могли забрести случайные нимы. Я решила выйти к Яну и, увидев меня, он сказал:

— Прилетала какая-то хищная птица и долго сидела рядом с Эзобериеном. Он что-то ей передал и птица улетела. Не нравится мне все это. Думаю, он поддерживает связь с племенем и нам стоит ждать засады.

Сон как рукой сняло. Я задумалась. Чтобы не волновать Яна еще больше, тем временем я налила травяной отвар из чайника, греющегося в углях, в две глиняные чашки, села рядом с Чельдо и передала ему напиток. Он с благодарностью принял чашку и начал пить, и я тоже сделала вид, что увлечена чаепитием. Правда в том, что я боялась Эзобериена и не знала, говорить ли Яну, что тот советовал ему пойти пешком. Тогда это казалось безобидным, но если бы повозка оказалась без охраны, нас было бы проще схватить. Все же пугать бальта не хотелось, и я сказала:

— Если бы целью Эзобериена было заманить нас в ловушку, он все же побрезговал бы обратиться к нимам. Может быть, его соплеменники где-то впереди, но не здесь, они бы не смогли. Обещаю, я постараюсь расспросить его, скажу, что видела красивую птицу и интересно, зачем она прилетала. Но сейчас еще есть время. Мы пока что еще не покинули Архипелаг, лесные или нимы вряд ли нападут на нас тут. Ян, я уже выспалась и посижу здесь, разведу костер. А вот ты очень нужен нам отдохнувшим, пожалуйста, иди спать.

Это подействовало, Чельдо ушел. Я еще долго пила чай, смотрела, как светлеет небо и слушала мир. Аштанар как-то видит в нем новые сказки, в юности я пыталась понять, как у нее это получается, потом прекратила. Это дар, не иначе. Что-то вроде магии, только способность находить истории из неоткуда, странные и подробные, такие, что постаравшись в жизнь не придумаешь.

Если только этот лесник задумает обидеть госпожу, он об этом пожалеет. Стоит сообщить в Архипелаг, и к нам помчится помощь. Даже без этого, госпожу знают и любят по всему миру, нам повсюду найдутся защитники. Даже без этого, подумала я, лично вырву каждую косичку любому злодею, если хоть пальцем посмеет ее тронуть.

Заметив приступ ярости, я постаралась погасить его. Это только догадки, что лесовик может быть опасен. Да, Эзобериен отвратительный тип и ставит себя выше всех, хотя сам вчера с березы слез. Может дело в том, что он много горя пережил в Лесу. Может задумал чего. Но видят Девять, мы тоже не вчера встали на дорогу, как-нибудь разберемся с любыми невзгодами. И не с такими договаривались.

Впереди новый день, попробуем навести мосты иным путем. Все вместе — путешествие незнамо куда, неопределенная цель назначения, загадочный спутник — с самого начала пошли не туда. Однако это не повод опускать руки. Я начала готовить завтрак.

Этим утром Аштанар выглядела бодрой и довольной. Она раздала нам записки. В моей было написано так: “Этот дикарь, нравится он тебе или нет, очень важен для меня. Его зовут Эзобериен Салмели Отрофон Кессей, так что ты права, он живет у Рощи Старейшин. Пожалуйста, постарайся тоже с ним подружиться.”

Прекрасно, значит она тоже считает, что договориться с Эзобериеном возможно. И что они друзья. Все-таки дело в том, что лесовик понравился нашей госпоже.

Я торжествующе посмотрела на Яна. Он выглядел мрачным. Украдкой он показал мне его записку: “Ян, мне нужно знать, на что способен этот ним. Вызови его на тренировочный поединок, только так, чтобы он не обиделся.”

И снова всю радость как рукой смысло. Госпожа хотела, чтобы мы дружили с Эзобериеном, и одновременно дрались с ним. Я задумалась, может быть все же стоит сказать Яну, что их неприязнь взаимна. Но все же не стоит, а то тренировочный поединок рискует перерасти в настоящий.

Во всяком случае сегодня будет, чем заняться и не придется весь день сидеть трястись в мрачном молчании.

Что бы ни было в записке Глэна, он начал действовать первым. Я еще обдумывала, как начать разговор, а он уже пошел к Эзобериену. Они говорили долго, мы собрали лагерь и выдвинулись. Я порой выглядывала посмотреть, как там дела. Глэн шел наравне с бодрой поступью дикаря, но было заметно, что дается ему это с трудом.

В повозку Глэн вернулся запыхавшийся и расстроенный.

— Может я и ошибался, госпожа. Надо подумать.

Аштанар написала записку, я подсмотрела. “Что он сказал тебе?” — было сказано в ней.