Великая сила любви - Картленд Барбара. Страница 2

По ее замыслу они должны были пожениться в ближайшие месяц-два, а потом она сумела бы объяснить миф о ребенке.

Маркиз надел вечерний фрак и подошел к Жасмин.

Она раскрыла ему объятия, но он понимал, что если сейчас наклонится и поцелует ее, то уже не будет в силах оторваться от этой сладкой отравы.

Он просто поцеловал протянутые ему прекрасные руки и сказал:

– Береги себя, Жасмин.

– Ты будешь обо мне думать, милый? – спросила она. – Знай, что я буду считать часы до нашей встречи.

Ничего не ответив, чуть не бегом маркиз направился к двери.

Жасмин крикнула ему вдогонку:

– Подожди! Я хочу тебе еще кое-что сказать!

Но дверь за ним закрылась прежде, чем она успела договорить. Она услышала звук его удаляющихся шагов.

Как только он показался в дверях, лакей вскочил со своего места, чтобы открыть дверцу экипажа.

В отличие от многих людей своего круга, маркиз был необыкновенно тактичен со слугами.

Он всегда расстраивался, когда слугам и лошадям приходилось ждать его подолгу.

Как только он сел в экипаж, лакей накрыл его колени теплым пледом.

Маркиз почувствовал себя загнанным зверем в облаве, которому чудом удалось вырваться из лап и когтей гончих.

Он и представить себе не мог, что Жасмин Кейтон пойдет на такое и попытается привязать его к себе с помощью старой как мир уловки.

Если бы не мать Гарри Блессингтона, его положение сейчас было бы безнадежно.

Ему пришлось бы жениться на Жасмин.

Конечно, в глазах закона маркиз остался бы безупречен, ведь Жасмин была замужем и, следовательно, новорожденный считался бы ребенком лорда Кейтона.

Но Рейберн был до мозга костей джентльменом и не счел бы себя вправе просто «умыть руки». Ведь если бы он так поступил, ему самому было бы стыдно за свое недостойное поведение.

Неписаные законы чести, как правило, соблюдались неукоснительно. Любой мужчина, посмевший их нарушить, сразу же изгонялся из членов клуба, и от него отворачивались все его друзья, К Жасмин же не могло быть никаких претензий. Ведь как говорят: «Леди не может быть джентльменом».

В то же время Рейберн подумал, что это еще не конец всей истории.

Если лорд Кейтон умрет, что вполне вероятно, Жасмин станет и дальше обманывать его.

Сегодня ему удалось скрыть от нее сваи подозрения, но в дальнейшем выяснять отношения придется все чаще.

Он содрогнулся от этой мысли.

Он вообще не любил выслушивать обвинения в свой адрес, а тем более от женщины, которая перестала его интересовать.

Он представил, как она будет восклицать вся в слезах:

«Почему ты больше не любишь меня? Как ты можешь быть так жесток? За что ты меня наказываешь?»

Он тут же подумал, что вряд ли когда-нибудь снова сможет увлечься женщиной.

Но если… Если он через несколько дней встретит прекрасную незнакомку, в глазах которой прочтет расположение.

Тогда теплая волна желания неизбежно настигнет их обоих, и через некоторое время она окажется в его объятиях.

– Вам мешает жить ваша чертовски привлекательная наружность, – сказал ему как-то Гарри.

Маркиз рассмеялся:

– Ну уж это не моя вина!

– Ваш отец был одним из самых эффектных мужчин, которых я когда-либо встречал, – продолжал Гарри, – а ваша мать была просто красавицей! Неудивительно, что после ее смерти он так и не женился. Найти достойную замену такой женщине непросто, хотя желающих было предостаточно.

«Это действительно так», – подумал маркиз.

Камердинер помог ему раздеться и лечь в постель. Все это время он не переставал думать о матери.

Даже на смертном одре она сохранила свою неотразимость, хотя волосы ее и поседели; а лицо покрылось морщинами.

В молодости она была потрясающе красива, но этим ее достоинства не ограничивались. К ней влекли ее нежность и очарование.

Более того, маркиз был абсолютно уверен, что единственным мужчиной в ее жизни был его отец.

Измена мужу была для нее так же невозможна, как полет на Луну.

«Как же я могу думать, что можно жениться на Жасмин только из-за ее красоты? – спрашивал себя маркиз, – ведь я прекрасно понимаю, что не один раз мне приходилось делить се с соседями по обеденному столу в клубе».

Однако сейчас ему казалось, что в свете он встречал лишь неуклюжих, малопривлекательных и застенчивых девушек.

Тщеславные матушки заставляли их попадаться ему на глаза, используя любую возможность: балы, званые вечера и даже домашние обеды, на которые родители девушек на выданье приглашали потенциальных женихов.

На таких вечерах он глазом моргнуть не успевал, как оказывался сидящим подле такой вот восемнадцатилетней девушки.

Разумеется, он сразу понимал, что оказался ее соседом не случайно.

Зная его, вряд ли кто-нибудь мог всерьез предположить, что он захочет связать свою жизнь с женщиной, которая наскучит ему сразу, едва он наденет ей на палец кольцо.

Засыпая, он вновь подумал о Жасмин, и в очередной раз дал себе клятву никогда с ней больше не встречаться.

Она, конечно, станет засыпать его письмами, но к этому ему было не привыкать.

Если, а точнее когда, лорд Кейтон скончается, Жасмин, в соответствии с королевским указом, в течение года будет вынуждена отказывать себе в светских развлечениях. Значит, ему не стоит опасаться случайной встречи.

На следующий день, когда маркиз утром проснулся в восемь часов, он чувствовал себя как будто заново родившимся.

К завтраку он спустился в приподнятом настроении.

И вдруг, словно призрак Жасмин продолжал преследовать его, он почувствовал, что ему следует немедленно уехать за город.

Сегодня он был приглашен на ленч к принцу Уэльскому.

А на вечер планировался званый обед, где он непременно встретит своих близких друзей и ослепительных красавиц, к ногам которых, как прибой, ложится весь модный свет.

Маркиз подумал, что теперь в каждой красивой женщине он будет видеть Жасмин, подозревая, что под блестящей внешностью непременно кроется обманчивая, лживая и опасная натура.

«Я поеду за город», – решил маркиз.

Он закончил завтрак и поднялся к себе в кабинет – со вкусом обставленную комнату, выходящую окнами в маленький сад позади дома.

Слуга передаст секретарю, что хозяин в кабинете и письма следует отнести именно туда.

Мистер Баррет, пожилой человек, работавший еще у отца Рейберна, был настоящим чудом. Маркиз считал, что именно благодаря мистеру Баррету дела в поместье идут так хорошо.

Штат прислуги был подобран идеально, а деловые встречи самого маркиза были расписаны по минутам, так что никогда ничего не забывалось.

Маркиз сидел за своим широким рабочим столом, выполненном в григорианском стиле, когда вошел мистер Баррет.

– Доброе утро, ваша светлость, – почтительно поздоровался секретарь. – Боюсь, сегодня я принес вам намного больше писем, чем обычно.

Он положил на стол две увесистые пачки. В одной были сложены запечатанные письма личного характера, которые мистер Баррет никогда не вскрывал без разрешения хозяина.

В другой пачке, побольше, были приглашения и просьбы о пожертвованиях, суммы которых в последнее время выросли до астрономических размеров.

– Есть что-нибудь важное, Баррет? – спросил маркиз.

– Не более чем обычно, ваша светлость, если не считать того, что вас хочет видеть священник.

– Священник? – переспросил маркиз. – Хочет просить о пожертвовании, я полагаю. Поговорите с ним сами, Баррет.

– Думаю, он просит о встрече, чтобы поговорить о мисс Ции Лэнгли.

Несколько мгновений маркиз не мог вспомнить этого имени.

– Речь идет о дочери полковника Лэнгли?

– Да, ваша светлость. Полагаю, вы помните, что она находится под вашей опекой.

– О Господи! А я-то совсем забыл о ней! – воскликнул маркиз. – Насколько я помню, воспитанием девочки занимался кто-то из ее родственников?

– Именно так, ваша светлость. Я всегда знал, что у вас великолепная память, – почтительно произнес секретарь. – Когда полковник Лэнгли погиб, его родственница, леди Лэнгли, взяла девочку на воспитание и дала ей образование.