Посох Мерлина (СИ) - "Любимчик Мориарти". Страница 70

Однако в качестве мер предосторожности Миранда всё же усилила охраняющий проводник основателя барьер, так что теперь он не просто бил током, а откидывал нарушителей от себя почти на метр. В тот же вечер другие учителя проверили защитные чары вокруг атенеума, наложили новые и дополнительно защитили дорогу в Гринхолл, чтобы Самайн точно обошёлся без каких-либо происшествий. В деревне баргесту тоже никто не обрадовался, и хотя его видели всего человек десять, каждый волшебник, живущий там, — а среди таковых были и учителя — также позаботился об охране деревенской границы.

Конечно, педагоги переживали о безопасности учеников, ведь многие из них видели настоящих баргестов ещё месяц тому назад. Поступило даже предложение отменить праздник, но его отклонили — такую меру эмоциональные подростки точно восприняли бы как признак серьёзной беды, что вызвало бы ещё больше проблем. К тому же, возбуждения, витающего вокруг осеннего бала, было так много, что создавалось впечатление, будто добрая половина учеников жила ради подобных мероприятий. Многие уже на прошлой неделе успели сбегать на почту и получить новые украшения к Самайну от родителей, которым всё так же было запрещено приезжать в Гринчвилд, если не было чего-то сверхсрочного, ведь именно их реакция обещала быть более опасной, чем нападение клыкастых хищников.

Дети хабиталов приносили с собой гирлянды и развешивали их по комнате, благо розетки в атенеуме имелись — ходили слухи, что их поставили сами же ученики с помощью каких-то мудрёных чар — а на кирпичных стенах это выглядело более чем эффектно. На столиках стояли кружки в форме привидений или тыкв, неизменно наполненные чем-нибудь горячим и с молочной пенкой наверху. Из вазочек резко пропали все фрукты — их заменили маршмеллоу для какао и хрустящие печенья в виде тех же привидений, тыкв, летучих мышей и пауков. Настоящая паутина и её создатели, однако, всё так же не приветствовались, хотя метисы и первые в своём роду подвешивали игрушечных шестилапых созданий рядом с каминами, уставленными чёрными и оранжевыми свечами, как бы абсурдно и неестественно это не выглядело.

Кайндаймх особенно отличился в плане декораций: кто-то наколдовал листья самых ярких и всевозможных цветов по всей гостиной и даже в коридорах, увеличил число подушек и где-то умудрился достать фотографии всех учащихся за последние пять-десять лет в разных костюмах и с необычным макияжем и вырезанные из газет или ещё откуда кадры из фильмов, подходящих по атмосфере, и развесил на толстеньких верёвочках на стене, где горела одна из гирлянд. И этот кто-то оказался таким изобретательным, что даже Себастиан не смог убрать эти листья — конечно, если он правда попытался сделать это. Первоадранцы сначала подумали, что этому был виной Брендон, но в четверг, когда наступил Хеллоуин и появились листья, он опять стал апатичен ко всему.

Драммондцы, однако, тоже не отстали в изобретательности и умудрились наколдовать тыквы с вырезанными на них мордочками, бегающие на двух маленьких, будто бы гномьих ногах в разноцветных чулках и постоянно врезающиеся в учеников. По слухам, которые окрепли в замке уже в десять минут первого ночи, когда только-только наступил Самайн, эти тыквы должны были взорваться во время вечеринки, и внутри них были припрятаны подарки для учеников. Помимо этого, подростки умудрились выпустить из лат призраков, хотя Миранда после прошлого раза строго-настрого запретила духам покидать их.

Двоих алэйсдэйрцев — редких сорвиголов — заметили ночью расставляющими на всех подоконниках и любых других возможных плоскостях тыквы — говорили, что они даже нанизывали их на пики башен. К свечам, горящим внутри таких украшений, тут же слетелись самайнские пикси, которые по легендам защищали дома от кровожадных лесных фей. Эти пикси были маленькими, едва ли с фалангу пальца, но свет от них был, как от самых ярких светлячков, а оттого замок будто бы горел. Другие представители алэйсдэйра также ночью втихую разбрелись по атенеуму, разрисовывая плиты краской кровавого цвета, пряча в тёмных углах пугала с тыквами вместо голов и наколдовывая несгораемые свечи.

Ребята из сайлотака утром пораньше превратили все яблоки, растущие на их балконе, в маленькие склизкие черепа. Потом они подсунули бельфостам какие-то редкие рецепты волшебных печений, которые превращались в маленькие фигурки того, что на них изображено, если не съесть их в течение часа. По милости тех же сайлотакцев многие лестничные проёмы обросли виноградными лозами, в листве которых обосновались самайнские пикси, причём чем дальше по лестнице проходили дети, тем пестрее становились листья. Сочетание каменных стен, потолков и широких окон с извивающимися виноградными лозами было невероятно красивым и атмосферным. И вдобавок ко всему этому именно сайлотакцы осмелились наколдовать паутину, затягивающую потолок чуть ли не по всему атенеуму. Свет от звёздного потолка еле освещал широкие коридоры, так что если днём с этой задачей справлялись окна, то вечером планировалось зажечь свечи и тыквы, которые будут стоять и даже летать вдоль стен.

Мюридхаудцы же полностью украсили первый, второй и третий этажи, где и собирались проводить бал, и контролировали, какие блюда будут готовиться целый день. На кухне, начиная с ночи, пахло пряным пуншем, который ученики, а в особенности алэйсдэйрцы и мюридхаудцы, постоянно выпрашивали у белифов. Подростки постарше из водного адрана дотошно следили, по правилам ли готовился пирог с предсказаниями: пока повара месили тесто и готовили апельсиновый и яблочный соки для будущего сиропа, которым должны были полить хрустящее лакомство, несколько девушек раскладывали карты для предсказаний на каждого ученика, а их помощники уже отдавали бельфостам команды, как выразить предсказания в своём блюде. Многие парни, которые заглядывали на кухню между делом, только фыркали, глядя на то, как ловкие пальчики их одноадранок вытаскивали из колод карты, переводили их значение и принимались за следующего ученика. Какой здравомыслящий человек поверил бы в бред о гаданиях на будущее, особенно если помнить, что пироги будут нарасхват, и невозможно будет вытащить тот кусок, в котором было гадание именно на тебя? С этими словами какой-то юноша съел несколько сгоревший кусочек, смело проигнорировав предсказание о том, что его голова окажется красной, а через час вернулся в алой краске на волосах с криками, что это было подстроено.

Почти никто из подростков в ту ночь не спал. Некоторые учителя, жившие в замке, время от времени выходили из комнат и посматривали за ними, пытаясь убедиться, что те не начали отмечать Самайн чем-то более увеселительным, чем пунш. К шести утра, однако, вылазки взрослых прекратились, но уже проснулись первые ученики, которые в это время часто делали зарядку или ещё что в этом духе, и только благодаря им жаждущие праздника старшие ученики заметили рассвет. С чистой совестью они осматривали результаты законченных работ и уходили к себе вздремнуть на час-другой, благо уроков не было.

Самайн для волшебников по своему значению был чуть ли не равен Рождеству для хабиталов. Ещё во времена до Мерлина маги поняли, что в этот день, а вернее сказать, ночь, нечисть в дремучих чащах была особенно активна. Граница между мирами по до сих пор не изученным причинам почти пропадала, и феи, брауни, боуги шумно давали о себе знать, уступая в пиршествах разве что призракам, которые наконец приобретали утраченные чувства. Многие шаманы действительно приносили Королей года — храбрых юнош, но плохих воинов — в жертву нечисти, а некоторые волшебные существа, особенно кровавые феи, были и не против. Но со временем Магическая Комиссия решила, что больше не позволит людям привирать о волшебных укладах жизни, чтобы убивать таким способом невинных неугодных людей и охотиться на волшебников, и защитила свои волшебные земли от варваров-хабиталов мощнейшими барьерами. Лишь привидения не подчинялись требованиям Комиссии, раз в год попадаясь немагам на глаза, отчего неволшебный мир всё не мог выкинуть из своих легенд фей и эльфов.