Волшебный миг - Картленд Барбара. Страница 46

Но миссис Редфорд не спускала с Николаса глаз, когда они вернулись в гостиную. Пру сразу побежала к генералу, который сидел на стуле возле камина.

— Мне нравятся львы, — сообщила она. — Вы называете их как-нибудь?

Генерал выглядел удивленным.

— Она имеет в виду геральдических львов на лестнице, — объяснила Салли.

— Боюсь, что нет. Я как-то не подумал, что им нужно дать имена, — ответил генерал.

— Но вы обязательно должны, — настаивала Пру. — Можно я их придумаю?

— Хорошая идея, — с улыбкой согласился генерал. — Ты можешь подумать, пока будешь пить чай.

Миссис Редфорд усадила детей на стулья с разных сторон стола. Потом налила в чашку чая и передала ее Салли.

— Дети будут пить чай или молоко? — спросила она.

— Мы будем пить молоко, — ответил Николас, — и совсем немножко чая в нем. Но вы называете это чаем, чтобы мы почувствовали себя взрослыми.

Все рассмеялись.

— Я сейчас вспомнила, что мне говорил папа, — вдруг сказала Пру. — Когда он был маленьким мальчиком, в его доме тоже были два льва, и он их называл Граулер и Праулер.

Миссис Редфорд побледнела. Какое-то мгновение казалось, что ей стало плохо, но она оперлась рукой о стел и посмотрела через стол на своего мужа, их взгляды встретились. Миссис Редфорд повернулась к детям.

— Как ваша ф-фамилия? — спросила она. На последнем слове ее голос дрогнул.

Салли набрала в легкие побольше воздуха, но прежде чем она успела заговорить, ответил Николас:

— Меня зовут Николас Редфорд, а это моя сестра — Пруденс Редфорд.

В комнате повисла гнетущая тишина. Салли не могла взглянуть ни на генерала, ни на его жену. Наконец таким тихим голосом, что она и сама не узнала бы его, ей удалось выдавить из себя:

— Я.., я подумала, может быть, случайно.., они ваши.., родственники.

Глава 10

Салли быстро шла через лес, не останавливаясь ни на мгновение, чтобы полюбоваться на проделки рыжих белок, или восхититься великолепными картинами, которые создавал контраст между солнечным светом и тенью. Ей было необходимо скорее добраться до святилища маленькой часовни, где она могла посидеть и подумать. Ее рука, глубоко в кармане голубого жакета, который она надевала поверх хлопчатобумажного платья, сжимала письмо от Мэри. Она только взглянула на него во время завтрака, но сейчас, когда наконец осталась одна, у нее появилась возможность спокойно его прочитать и обдумать, сколько ее душе угодно.

Детей несколько минут назад забрала их бабушка, и они поехали в больницу, навестить свою маму. Все пошло гладко и счастливо с тех пор, когда Салли, после отважного поступка леди Торн, повела детей в Мертон Гранж и познакомила их с дедушкой.

Оборона старика и гнев, который он копил в себе так много лет, растворились так быстро, что на него жалко было смотреть, но генерал наконец получил шанс на примирение с сыном, которого жаждал так давно.

Салли было очень интересно узнать, что произошло в больнице, когда на следующий день они поехали туда, чтобы повидаться с мамой детей. Из обрывков разговоров она поняла, что для генерала было довольно унизительно получать прощение. Так или иначе, радость генерала и его жены, когда они узнали, что их сын уже едет домой, и после его возвращения дети переедут жить в Мертон Гранж, была очевидна для всех. Майор Редфорд должен был приехать через два-три дня, к тому времени, можно было надеяться, что его жену разрешат забрать из больницы, и вместо того, чтобы остановиться в «Убежище», как было запланировано раньше, она поедет прямо в Мертон Гранж. У Салли смешивались два чувства, с одной стороны, она была счастлива, что у Николаса и Пру все так хорошо складывается, а с другой стороны, ей было очень жаль расставаться с ними.

Теперь пришло время очень серьезно задуматься о своем будущем. Дойдя до развалин, она достала письмо из кармана и еще раз посмотрела на чек, выпавший их конверта. Он был на сумму в двадцать пять фунтов, чему Салли очень обрадовалась, так как она долгое время думала, где взять денег, чтобы купить платье для работы на ферме, если ей подвернется такая.

Много раз она беспомощно смотрела на красивые платья и костюмы, которые были частью ее приданого. Они были из таких прекрасных, тонких материалов и очень красивых расцветок, но Салли с трудом могла представить себя в одном из шедевров мадам Маргариты или в очаровательных, маленьких шляпках, которые так хорошо подходили к ее нарядам, за дойкой коров или на уборке урожая.

— Мне необходимо найти работу, — сказала она себе и положила свернутый чек в карман.

Еще раз ее внимание сосредоточилось на главной новости, касающейся Линн. Она вышла замуж! Была счастлива и пользовалась огромным успехом в Южной Америке. Но, кроме этого, в письме было очень мало информации и почти никаких подробностей. Салли догадывалась, что Линн сообщила о своем замужестве телеграммой, потому что ненавидела писать письма.

Чего Салли никак не могла понять, перечитывая письмо опять и опять, так это, прислала ли Линн деньги Мэри, чтобы оплатить счета. И если да, то не были ли эти двадцать пять фунтов, которые она получила от Мэри, потихоньку изъяты из суммы, необходимой для того, чтобы выплатить долг одному из самых настойчивых кредиторов? Линн была слишком занята, чтобы помнить о проблемах дочери, но Мэри беспокоилась о ней с того самого момента, когда она покинула Беркли Сквер, с высоко поднятой головой и глазами, полными невыплаканных слез.

Салли положила письмо на колени и вздохнула. Линн была счастлива! Как бы ей хотелось увидеть ее замужней! Она, наверное, необыкновенно хороша в своем счастье, как обычная женщина в традиционном венке с оранжевыми цветами и в кружевной фате! В ее темных, загадочных глазах появляются огоньки, когда она смотрит на Эрика. Салли вспомнила, какие пылкие, страстные взгляды они бросали друг на друга. Она чувствовала, как между ними возникают волны притяжения, казалось, что воздух, которым они дышали, был насыщен электричеством. Салли была смущена, ошеломлена, буквально заворожена этим, но они даже не вспоминали о том, что она существует.

Да, они могли быть счастливы вместе тем счастьем, которое ей не дано понять. Ее любовь к Тони была спокойным, нежным чувством по сравнению с яростными, бурными эмоциями, которые сжигали Линн и Эрика.

Салли сидела одна в атмосфере мира и покоя, которую всегда находила в развалинах маленькой часовни, и думала, возможна ли такая любовь у нее. Услышит ли она когда-нибудь в своем голосе нотку едва сдерживаемого желания, которую она слышала у Линн? Будет ли когда-нибудь в глазах мужчины гореть почти сумасшедший огонь, вызванный любовью к ней, заставляющий ее приоткрывать губы и смотреть на него сияющими глазами, как это бывало у Линн с Эриком?

— Возможно, я никогда и не знала, что значит любить, — сказала Салли себе, и еще не успев сформулировать свою мысль, она уже знала, что это правда. Но ей не хотелось в этот момент думать ни о себе, ни о Тони. Сейчас только мысли о Линн должны были занимать ее целиком, без остатка. Но почему-то ей казалось, что Линн уже принадлежит к прошлому. Наверное, это было не правильно, но Салли вдруг поняла, что думает о детях, и о той счастливой жизни, которая их теперь ожидает. Для них наступило время возвращения блудных детей домой, и радостная встреча, хотя они еще слишком малы, чтобы понять, как долго были лишены своих корней.

И все-таки Салли чувствовала что-то такое, что невозможно сформулировать словами, присутствовало и в Николасе, и в Пру. На них каким-то образом, на подсознательном уровне отразилась и тоска их отца по дому, где он вырос, и понимание их матери, что ее муж слишком многим пожертвовал ради любви к ней.

Но теперь все будет хорошо. Салли еще раз подивилась, как много произошло совпадений, как будто кто-то нарочно связал их одной ниточкой. Какие эти дети замечательные, и как много они для нее значат! Большая часть ее несчастий и обид были забыты, или, может быть, вернее будет сказать, она была исцелена от них, благодаря тому, что занималась Николасом и Пру.