Волшебный миг - Картленд Барбара. Страница 47

Салли не могла придумать что-нибудь более приятное, чем, если бы ей позволили, присматривать за ними. Она просто обожала их серьезные детские разговоры и откровенность. Ее восхищала способность детей привязываться к каждому человеку, который был с ними добр и пытался их понять. Если бы Николас и Пру были более слабохарактерными, то их обязательно бы испортили в «Убежище», потому что леди Торн очень любила детей, а слуги из кожи лезли вон, чтобы угодить им и приготовить что-нибудь особенное из сладкого или особо любимых ими блюд.

Только Нэда и капитан Павловский держались в стороне от Николаса и Пру. Но они оба были очень странными и чуждыми всему, что их окружало. И дело было не только в отсутствии интереса к детям, но и в том, что они просто старались держаться обособленно от всего, что происходило в доме.

Салли не сомневалась, что Нэда считает себя не британской подданной, каковой она являлась в тот момент, а скорее полькой. Это можно было понять, если учесть, что большую часть своей жизни она прожила на родине своей матери, а Англия, хотя и послужила ей пристанищем, была незнакомой и совершенно иной, в отличие от Польши, где она все знала и любила.

Николас и Пру все еще настойчиво искали подземный ход. Сэр Гай, несколько встревоженный их энтузиазмом, который он сам разбудил ненароком, повторял им опять и опять, что даже если они найдут вход, то сам подземный ход будет завален и совершенно непроходим. Но для детей это не казалось серьезной причиной, чтобы останавливать поиски. Для них подземный ход был чем-то настолько волнующим и привлекательным, что Салли начала понимать, как мало у них было развлечений в маленьком бунгало в Индии.

Ей доставляло удовольствие думать, что вот теперь они заживут жизнью, которая им была положена с самого их рождения. Теперь у них будут пони, чтобы на них кататься, сад, чтобы гулять, и густые заросли вереска, по которым они смогут вволю лазать. А до тех пор, пока все это материализуется для них, дети были полностью поглощены поисками подземного хода. Они принесли в песчаный карьер лопаты и стали копать под кустами, пытаясь найти вход. Когда им это не удалось, дети уселись поговорить на задней лестнице дома, ведущей в подвал.

Разозленная Нэда разыскала Салли.

— Уведите этих детей в сад, — сказала она резко. — Они не должны разгуливать по дому, где им заблагорассудится, устраивая беспорядок своими грязными ботинками. Это несправедливо по отношению к слугам. Вам следует лучше за ними смотреть.

— Мне очень жаль, — ответила Салли, чувствуя себя неловко, потому что Нэда была очень сердита и не собиралась слушать ее возражения насчет того, что слуги не обращают на такие мелочи внимания, и всегда рады детям, в какую бы комнату те не зашли.

— Будет замечательно, когда они наконец уедут отсюда, — бушевала Нэда. — Это упрямые, испорченные дети. В моей стране они получили бы хорошую порку.

Салли с удивлением смотрела на нее. До этого момента ей и в голову не приходило, что Нэда так ненавидит детей и ждет их отъезда с таким же нетерпением, как Салли надеется на то, что она как-то устроит свою жизнь. В замешательстве она быстро направилась к двери.

— Мне очень жаль, если они вас побеспокоили, — сказала она. — Я попрошу их, чтобы они пошли в сад. Дети сейчас же уйдут, потому что они очень послушные и всегда делают так, как их просят.

Она говорила спокойно, совсем не агрессивно, но не могла удержаться, чтобы не заступиться за детей, которых она так полюбила.

Нэда не успокаивалась.

— Забирайте их немедленно и выводите отсюда, — скомандовала она. Тон был повелительным и грубым, и Салли почувствовала, как ее щеки вспыхнули от негодования.

— Почему она такая злая? — спрашивала она себя, когда шла в подвал, чтобы позвать детей.

— Но, Салли, здесь внизу есть несколько таких интересных комнат, — запротестовал Николас,

когда она нашла их. — Я уверен, что в одной из них непременно окажется секретная дверь в подземный ход.

— Мне очень жаль, дорогие мои, — сказала она, расстроившись, когда увидела глубокое разочарование на их лицах, — но мисс Торн говорит, чтобы вы не ходили сюда, и мы должны послушаться ее.

— Но почему? — спросила Пру, послушно поднимаясь наверх.

— Хотя бы потому, что она здесь живет, а мы только в гостях.

Дети переваривали сказанное ею до тех пор, пока не вышли в сад, потом Пру решительно сказала:

— Я ненавижу мисс Торн! Она просто ужасная!

— Ты никого не должна ненавидеть, — поспешно сказала Салли.

— А я только ее ненавижу, — ответила Пру.

— Пру права, вмешался Николас. — Она действительно ужасная! И этот капитан Пав.., не помню, как дальше, тоже очень злой. Я попросил его очень, очень вежливо, не могли бы мы с Пру посмотреть на самолет, но он не разрешил. Он как закричал на меня:

— Нет! Нет! Нет! — и кричал до тех пор, пока я не убежал. Почему он такой злой, Салли?

— Я не знаю, — беспомощно ответила она. — Он проводит какие-то секретные эксперименты, и мне кажется, капитан боится, что вы догадаетесь, чем он занимается.

Про себя она улыбнулась, дав такое объяснение детям. Действительно, то, как капитан Павловский носился со своим самолетом, было просто глупо, как будто и вправду дети могли догадаться, что за секреты он там хранил.

Салли пришла к выводу, что тайна, которой он окружил свою работу просто покрывала тот факт, что его эксперименты не удавались. Если бы было наоборот, он выглядел бы более взволнованным, более довольным жизнью, и хотя бы немного более человечным, чтобы довериться людям, живущим в доме. А так, он появлялся только в часы приема пищи, криво усмехался и редко произносил хоть слово, пока с ним не заговорят.

По ночам Салли слышала гул мотора, когда он улетал куда-то. Но, когда она однажды спросила его вежливо, было ли предыдущей ночью холодно, он так на нее посмотрел, как будто счел ее вопрос неприличным, и молча продолжал есть.

Она часто задавала себе вопрос, что сэр Гай думает о капитане Павловском, и почему терпит его угрюмое присутствие в своей жизни. Леди Торн просто не замечала, есть он в доме или нет. Салли полагала, что так происходило из-за их привязанности к Нэде, и сэр Гай и леди Торн предпочитали вытерпеть все, что делает капитан Павловский, чем обидеть Нэду, выгнав из дома ее соотечественника. Надо заметить, что Нэда тоже очень странно вела себя, но с сэром Гаем и леди Торн всегда была приветлива.

Салли вздохнула еще раз и удивилась, как могли ее мысли так далеко уйти от письма Мэри. Она посмотрела на него и вдруг услышала голос Нэды. Ошибиться было невозможно. Говорила именно она, со своей особой интонацией, и кто-то ей отвечал. Этот голос тоже был необычным, резким, громким, как будто человек протестовал.

Салли инстинктивно вскочила на ноги. Ей не хотелось, чтобы Нэда застала ее среди руин старой часовни. Это было ее место, и она приходила в ужас от одной мысли, что мир и покой этого уголка будут нарушены присутствием злобной Нэды.

Она спустилась в карьер. Оттуда ей все еще были слышны голоса, но тех, кто говорил, она не видела. Не отдавая себе отчета, в том, что делает, Салли стала карабкаться на дальний склон, куда они забирались в самый первый день, и откуда Николас из-за кустов ежевики увидел самолет. Когда она добралась до края, ей стали видны Нэда и человек, с которым она разговаривала. Спрятавшись за большим кустом ежевики, в тени деревьев, Салли увидела несколько вещей, удививших ее. Первое это то, что недалеко от взлетного поля повсюду были цыгане. Там стояли пять фургонов, рядом щипали траву несколько лошадей. В небольшой ямке был разведен костер, и цыганята играли вокруг него. В это время женщины развешивали на кустах странный ассортимент цветной одежды и тряпок на просушку. Все это располагалось на поле, примыкающем к реке, но на нем также находился и ангар для самолета. Около разделительной полосы стоял еще один фургон, а рядом с ним Нэда, громко разговаривавшая с цыганом.