Развлечения для очень взрослых девочек (СИ) - Аникина Анна. Страница 12

Значит, приговор не окончательный. Кузьмина трясло.

Он дождался, пока она закроет кабинет, сдаст ключ, тепло попрощаться с охранником. Наконец, они вышли на улицу. Лёля вдохнула глубоко.

— Ну, вот теперь, когда Вы не врач, а я не учитель, скажите, чего Вы хотели от меня?

— Всего.

— Не поняла…

— Я хотел в Вами всего. Что бывает между двумя людьми. Встреч, прогулок, разговоров, впечатлений, споров, надежд. Всего, Лёля.

Кузьмин сам не понял, откуда только взялись силы, смелость и нужные слова в этот момент. Наверное, пришли из её больших серо-голубых глаз, которыми она смотрела будто вглубь, в центр сердца.

— Чего тебе сейчас больше всего хочется? Хачапури?

— Нет. Хачапури — это и тогда было не первое желание. Ты помнишь, что сказал мне тогда?

— Я сказал, что сейчас важны любые удовольствия…

— От тактильных до гастрономических, — продолжила она его фразу, — Я хотела потрогать твою щетину, — Лёля потянулась пальцами к его лицу. Замерла в нескольких сантиметрах, — Можно?

Александр сам прижался щекой к её ладони. Закрыл глаза.

Большой, сильный, умный, талантливый мужчина. В её руках.

Глава 23

Бывает, когда с человеком просто хорошо. Без условий. Везде. Независимо от погоды, места и настроения. Это великая редкость, конечно.

Брести по солнечной Пречистинке пусть и недалеко, только до Кропоткинской, было просто хорошо. Несколько минут за руку. Впервые. Руки не хотелось отпускать.

— Давай я тебя провожу.

— Я живу на Филях. У тебя сегодня свободный день?

— Нет. Я сбежал с работы.

— Тогда тебе нужно туда, — Лёля кивнула в противоположную сторону, к Садовому.

— Прогоняешь?

— Нет, что ты. Я просто… Никак пока не могу осознать, что держу тебя за руку.

Кузьмин поднял их сцепленные ладони, поцеловал Лёлину. Она смотрела на него, не отрываясь.

— Скажи, а как тебя сокращают? Шура? Алекс? Саша?

— Первые два варианта. Правда Алексом меня зовут только друзья детства. А Шурой — родные. Тебе какой вариант нравится?

— Я подумаю.

— Мы же увидимся?

— Конечно.

— Сегодня?

— Ты хочешь сегодня?

— Очень. И завтра тоже хочу.

Лёля рассмеялась совсем беззаботно. Рядом с этим мужчиной её тревоги сами собой исчезли.

— У тебя есть мой телефон?

— Нет. А ты дашь?

— Откуда же ты тогда знал, где я работаю? Из карты же?

— Нет, это Сергей Семченко номер школы запомнил. А твою карту мы с выписки найти не можем. Уже всё перерыли. Как сквозь землю.

Лёля хмыкнула.

— Найдётся. Пиши номер. Она тебе ещё нужна?

Александр смотрел на неё сверху вниз. Руку так и не отпустил. Притянул ближе. Обнял.

Лёля была готова растечься лужицей прямо тут, среди толпы. Застыла, боясь пошевелиться и разрушить это хрупкое ощущение.

— Мне твоя карта не нужна. Я там каждое слово наизусть помню. Мне нужна ты.

Вот так просто. Совсем естественно. И совсем не думая. Просто твёрдо зная, что это именно так.

— Тогда я жду тебя. Да?

— Ждёшь? Конечно.

— И ты позвонишь, когда закончишь?

— Да. Обязательно.

Так, наверное, расстаются после свиданий шестнадцатилетние. Когда нереально оторваться. И кажется, что отпустишь, а эта ладонь никогда уже не возьмёт твою. Поэтому нужно держать, сколько возможно.

Лёля ехала домой в метро. Щеки полыхали. Это означало, что о ней думают. Она всегда это чувствовала. Ни читать, ни думать о чем-то она не могла. В голове было пусто и солнечно.

Глава 24

Когда Лёля исчезла за дверями метро, Кузьмин стоял и смотрел на них ещё минуту. Обалдевая совершенно.

С этой женщиной всё было совсем не по шаблону. А это они ещё даже не целовались. Хотя хотелось очень. Но будто оба, не говоря ни слова, решили, что оставят это на потом. Как оставляют самое лучшее, самое важное или самое вкусное. Губы от этих мыслей закололо.

Он впрыгнул в троллейбус, идущий в сторону больницы. Так легко на сердце у него не было очень давно. Может быть даже с юности. За окном мелькала Москва. Разноцветная, солнечная и весенняя. Впервые ему хотелось прогулять работу. Бросить все к чертям. И помчаться, сломя голову, на Фили.

Когда он вернулся в отделение, стало понятно, что расслабляться не время. Снова звонок из приемного. Две срочные консультации.

Когда Кузьмин почти бегом вскочил из клиники, на ходу набирая номер Лёли, весенние сумерки уже начали густеть.

К стоящей у окна Вересовой подошёл Сергей.

— Ир, карту Склодовской верни. Лучше сама. Я видел её у тебя в шкафчике.

— Твой любимый Кузьмин умчался. Да? — Вересова чуть не плакала.

— Да, Ир. Не злись. На, держи конфетку.

— Да иди ты… Идите вы все…, - Вересова сорвалась на крик, — Почему? Вот скажи, почему? Почему опять не мне? Вот Машке твоей ты достался. Далеко пойдёшь. Все говорят, что у тебя дар врача! Кузьмин… Этой ведьме рыжей!

— Ир, я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся.

— Опять шутки твои дурацкие!?

— Это не шутка. Цитата. "Мимино" смотрела?

— Нет.

— Посмотри. Тебе понравится. Так вот. Что моя Маняша, что Ольга Владимировна, они обе отдавать умеют. Легко. У них натура такая. Делиться. Они все из любви сотканы. К другим. С ними рядом легко и радостно.

— А я?

— А ты, Ирин, всё время ждёшь, что взять. Прости. Не хотел тебя расстраивать.

Вересова подошла к шкафчику, пошуровала там и добыла карту.

— Подавитесь своей Склодовской, — сунула документ в руки Степченко и выскочила из ординаторской.

Глава 25

Лёля металась по дому. Убирать было нечего. Её не было в квартире неделю. Никто в её отсутствие не мусорил, вещи не разбрасывал. Только цветы немного загрустили.

Мясо по-грузински в духовке. Свежие овощи на столе.

В голове молотком стучала мысль: "Он приедет. Сегодня. Он приедет. Я ему нужна. Он приедет. Как же хорошо в его руках."

Когда ожил мобильный, Лёля была уже в панике.

— Это я, — было слышно, что Кузьмин идёт. И очень быстро, — Ты ещё ждёшь меня?

— А ты всё ещё хочешь меня видеть?

— Я? Очень. Очень хочу. Видеть.

Александр добежал до стоянки. Впрыгнул за руль.

— Адрес, Лёль.

Быстро в навигатор вбил то, что услышал. На ходу соображая, что с пустыми руками он не пойдёт. А цветы, конфеты, шампанское — набор не для их случая.

При мысли, что Лёля там уже могла что-то наготовить, засосало в желудке от голода.

Охапка рыжих гербер, так похожих на неё. Отличное грузинское вино. Хачапури, как она любит.

В тёмном дворе среди кирпичных домов нашёл место для своей машины. Глянул на горящие окна.

Знакомый уже силуэт в окне третьего этажа. Ждёт. Она его ждёт. Это уже чудо. И счастье.

Кузьмин на автомате вытащил сигарету. Убрал тут же обратно. Ему сейчас несколько лестничных пролётов до настоящего наркотика.

Лёля тряслась, как осиновый лист. Уже не прячась за занавеской. Увидела, как он достал из машины букет. И как занервничал, тоже заметила.

Хотелось кинуться к двери, открыть, ждать на пороге. Но она удержала себя. Подошла у зеркалу. Оттуда на Лёлю смотрела счастливая незнакомка. С горящими от волнения глазами.

Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Дочитать удалось только до шести. Дальше руки сами потянулись щёлкать замком и открывать.

Она дёрнула дверь. Кузьмин стоял на пороге. Ошалелый. Будто под кайфом.

— Привет! Это тебе, — протянул цветы.

— Привет! Зайди сначала. Спасибо! Они чудесные! — Лёля прижал к себе охапку, опустила в них нос. Отступила в крохотный прихожей несколько шагов, освобождая место. Быстро нашла вазу. Пока наливала воду, Александр зашёл на кухню.

— Мясо?

— Да. Как догадался?

— В подъезде пахнет. А я хачапури купил. Лодочки.

Лёля сунула нос в пакет с выпечкой.

— Если я захлебнусь слюной, ты будешь виноват!

Он подошёл со спины. Обнял. Зарылся носом в её кудри. Сделал глубокий вдох, будто перед тем, как нырнуть.