Развлечения для очень взрослых девочек (СИ) - Аникина Анна. Страница 38

Они стояли обнявшись. У Лёли в кармане пальто зазвонил телефон. Кира.

— Пора идти, ещё контроль…

— Пойдём. Не грусти. Ты там проследи, чтобы эти два влюблённых придурка наконец договорились. Но мне что-то подсказывает, что это не последний раунд.

— Я вообще думаю, что даже если они будут женаты и родят кучу детей, все равно будут подначивать друг друга. И кажется, оба всё прекрасно понимают. Но остановиться не могут. Йохену в кайф смотреть, как Кира злится. Кира балдеет, когда посылает его далеко и надолго. Но не переживёт, если он реально уйдёт и не вернётся.

— А теперь представь, какие у них будут дети!

На самом деле Шура думал, какие дети получатся у них с Лёлей.

— Мне кажется, очень красивые, — ответила Лёля и глянула на мужа очень пристально.

Лёля с Кирой сели в разных концах салона. Кира ближе к малышам, Лёля к старшим.

Кто б сомневался, Никита Белов сел с Олесей Иваненко. И его ладонь осторожно, миллиметр за миллиметром движется в сторону девичей руки. Лёля подумала, что не удивится, если к концу полёта эти двое будут целоваться. А друг Никиты Илья Власенко будет делать вид, что просто так стоит рядом с креслом к ним спиной. Что-что, а интуиция Лёлю подводила редко. Что ж. Пусть. Когда ещё, как не сейчас, любить впервые? Когда, как не в восемнадцать, целоваться тайком.

Ещё год назад она бы ребятам просто позавидовала. Сейчас же память подкидывала совсем свежие эпизоды её собственной жизни, в которых они с мужем вели себя, как подростки.

Как занимались любовью в ванной под звук отжима стиральной машины. Как целовались перед родительским собранием. Как Шура не упускал возможность оказаться с ней в одной примерочной. И каждый день держал за руку, целовал при встрече и на прощание, обнимал при любом удобном случае.

Из самолёта в Лейпциге Никита и Олеся вышли за руку.

— Никит, она чудесная, — шепнула юноше Лёля, — Ты поделикатнее, детей много вокруг.

Тот кивнул понимающе. Его младшая сестра Лена тоже в этой группе.

В прилёте их ждал непривычно официальный Йохен.

— Очки то он зачем нацепил? — буркнула Кира, старательно подавляя удивление от увиденного.

— Он вообще-то видит плохо, если ты не знала, — поддела ее Лёля.

— Ааа, то есть ещё и слепой. Мало того, что коварный! Герр директор, вашу мать.

— Кира Витальевна, держи себя в руках. Ты шикарна! А герру директору явно нужны дыхательные упражнения, — Кузьмина кивнула на Ратта, несущего свой плащ на локте в странном положении — перед собой.

Подруги захихикали.

— И вообще, я по-немецки знаю минимум, так что не бросай меня, — взмолилась Лёля, — У нас в группе даже Лена Белова говорит лучше меня.

— А ты улыбайся, Кузьмина. Тебе и говорить ничего не придётся. Все к твоим ногам попадают.

— Поздно. Я уже Кузьмина, слава богу. Мне не надо "к ногам". И кто бы говорил!

На нижнем ярусе парковки стоял университетский автобус. Дверь отъехала в сторону.

Дети, проинструктированные Ольгой Владимировной, чинно двинулись складывать багаж. Водитель в университетском джемпере и бейсболке помогал. Все не забыли поздороваться и поблагодарить.

— Интересно, на сколько их испуга хватит, — Кира оглядела группу.

— По ситуации. Не переживай. Как говорили незабвенные Шишкина с Саврасовой: "Дети должны чувствовать, что главная здесь ты. Им так легче."

Глава 82

Дни в Йене полетели с бешеной скоростью.

Утром поднять детей. Рано. Немцы начинают занятия с восьми утра. Выслушать все стоны, что они не выспались.

— Вчера в первом часу ночи я слышала другое ваше мнение, — спокойно парировала Кузьмина, — Я уважаю ваше право выбирать, сон или общение.

Потом завтрак, три часа интенсива.

Педагоги тут действительно классные. И совсем молодые. Это детям всегда нравится. Свободные, одетые как попало. С туннелями в ушах, тату и красными волосами. Но профессионалы. Кира слушала, открыв рот. Приходилось делать заметки. Снимать на видео все занятия совести не хватило.

Она сидела со старшими. Казалось, что здесь просто какой-то молодёжный дискуссионный клуб, а не серьезное учебное заведение.

Обсуждались разные темы. От политики до музыки.

Сегодня разговор шёл про экологию.

Горячо спорил Никита Белов. Про ядерную энергетику. Ему явно не хватало словарного запаса. Тема то узкая. Рядом с ним Илья Власенко. Слышно, как подсказывает правильные слова, которые тихонько успевает гуглить. Олеся сидит сбоку. Глаза широко открыты. Никита и правда хорош. Лидер, как и всегда. Яркий, сильный.

Мысли Киры очередной раз вернулись к тому, ради кого она приехала. Герр директор встретил их в аэропорту. Не сказал ей ни слова. Поздоровался за руку. Официально. А Лёлику руку поцеловал. Улыбнулся. И исчез. Совсем.

Напрасно она пыталась увидеть его в толпе преподавателей. Искала взглядом. Йоханнес фон Ратт растворился. Буквально исполняя её пожелание "на глаза мне не показывайся".

Иногда казалось, что он смотрит ей в спину. Так жгло между лопатками. Оборачивалась. Нет. Пусто. Нет синего обжигаюшего взгляда. Хоть плачь.

На четвёртый день в университетской столовой рядом в очереди стояли две немецкие преподши. Окинули их с Лёлей презрительными взглядами.

Сложно не заметить яркую кудрявую шевелюру Кузьминой. Да и платиновая ухоженная блондинка Виртанен слишком выделяется на фоне небрежных и не очень то озабоченных внешностью немок.

— Говорят, приехала эта русская, из-за которой Йо меня бросил. Он совсем с ума сошёл! Я так надеялась, что в будущем году он сделает мне предложение. А он оставил мне квартиру, которую мы снимали на двоих и переехал в кампус. В новый блок. — зачем-то по-французски сказала одна из немок. Этим ещё больше привлекла Кирино внимание.

— Это случайно не она? — ответила ей приятельница.

И они обе вытаращились на Киру, ничуть не стесняясь.

Лёля интуитивно поняла, кто это. Бывшая подруга Йохена, очевидно. Кира застыла на несколько секунд. Но взгляд на немок был прямой и открытый. Ей стесняться нечего. И напрасно они думали, что русские европейские языки не разумеют.

Кира Виртанен говорила свободно на пяти: английском и немецком, которые преподавала, французском, на котором говорила её бабушка по отцу, испанском — родном языке деда, финском — родном языке отца. Венгерский, итальянский и португальский понимала.

— Мадемуазель права, — холодно бросила она по-французски в сторону немок, умышленно задев и без того уязвленное самолюбие Сабрины, упомянув её незамужний статус, — Это случайно я.

И отвернулась к Лёле. Щеки у нее горели. Они взяли свой обед и сбежали в дальний угол столовой.

Кира ела молча. Лёля смотрела на неё внимательно.

— Что? — не выдержала Кира взгляда.

— Ты ещё долго будешь его мучить и себя обманывать?

— Это я мучаю? Вот где он? Что-то я его не вижу уже четыре дня! Завтра вечером уже обратно, — запальчиво высказалась Кира. Потом вдруг потухла, — Вот где, Лёль? — почти жалобно.

— Я конечно мало понимаю французский. Но слова "кампус" и "новый блок" поняла. Думаю, ты тоже, — понимающие улыбнулась Лёля.

Глава 83

Вечером, когда дети благополучно ушли кто в кино, кто в гости к новым немецким друзьям, Кира заняла ванную на целый час.

Если бы они снимали эту квартиру и сами платили бы за воду, то вылетели бы в трубу с такими тратами, как сегодня.

Лёля успела дойти до магазинчика, купить себе йогурт и фрукты. Несколько минут поговорила с Катей по Скайпу. И как раз собиралась пообщаться с Шурой.

Дверь ванной наконец открылась. Кузьмина сделала вид, что уже разговаривает. Понятно же было, куда и зачем собралась Кирка. Главное, чтобы не передумала.

По стуку каблуков Лёля догадалась, что были надеты самые улетные из Кириного арсенала туфель на шпильках. Ну, держитесь, герр директор! В прятки с Кирой Виртанен играть себе дороже.

На самом деле при всем воинственном настрое Кира тряслась. Что она ему скажет? Что с ума без него сходит? Если бы своими ушами не слышала сегодня, что он ушёл от этой унылой жопастой Сабрины ради неё, не поверила бы. Как там она его назвала? Йо? Что за собачья кличка, ей богу. А если он сейчас не станет с ней разговаривать? Или его не окажется дома? И неизвестно, какой вариант хуже. А если будет разговаривать?