Развлечения для очень взрослых девочек (СИ) - Аникина Анна. Страница 39

Кира считала ступеньки. Она вообще всё время считала про себя. Шаги, ступени, такты в музыке (привет её преподавателю фортепьяно). Вот он — тот самый коридор.

Немецкий порядок. На каждом этаже таблички с номерами квартир и именами жильцов. Многие преподаватели предпочитают жить в кампусе. Так дешевле и проще. Всем обслуживанием занимается университет.

Кира повернула в нужный блок. Увидела мужскую фигуру в конце коридора. Йохен закрывал ключом квартиру.

Она притормозила. Ратт развернулся спиной. И пошёл к другому выходу.

Ах так! Но не бежать же за ним! Кира была близка к истерике. И не нашла ничего лучше, чем снять туфель и запустить его в спину уходящему герру директору.

Туфель пролетел над плечом у Ратта. Он остановился как вкопаный. Наклонился. Поднял черную лодочку на шпильке. Повернулся к Кире лицом. Молча.

В коридоре не яркое освещение, но Кира отчётливо видела чертей, плясавших в синеве его глаз. И эту улыбку. Что делать?

Слезы уже катились градом, не остановишь. Отчаявшись, Кира сняла второй туфель. Метнула и его. Йохен поймал рукой летящее ему в голову орудие женской борьбы. Взял обе туфли одной рукой за высоченные каблуки.

Кира замерла. Босая. Растрепанная. Заплаканная. Слабая. Беззащитная.

Йохен полез в карман куртки. Достал ключ. Открыл замок. Взял Киру за локоть. Их тряхнуло, будто разрядом тока. Толкнул дверь ногой.

Они ввалились в его крохотную, состоящую из кухни-гостиной, совмещенного санузла и малюсенькой спальни, квартирку.

— Если мы будем кричать, меня выселят нафиг из этого общежития, — только и успел прошипеть Йохен, буквально набрасываясь на Киру.

Она забилась в его руках пойманной рыбкой. Приклеилась к нему всем телом. Обвила руками и ногами. Впилась в губы, не давая опомниться и вдохнуть.

Оказалась совсем маленькой и хрупкой без своих высоченных каблуков. Такой лёгкой, что Йохен легко держал её одной рукой. Второй удерживая за затылок, чтобы даже мысли не было закончить этот поцелуй. А после зажимая ей рот, чтобы их не выставили на улицу за нарушение порядка прямо сейчас.

Хотя в этот момент его бы и атомный взрыв не смог оторвать от Киры.

Когда под провокационным платьем оказалось чёрное кружевное белье и чулки, Ратт зарычал. Кира с трудом соображала.

— Мein Herz, ты меня убьёшь! — шептал Йохен.

— Nicht jetzt, später…. (Не сейчас, потом.)

Глава 84

— Кира, оставайся, — который раз за последний час говорил Йохен.

— Как кто? Как "официальная сожительница"? Нет уж! И я за детей отвечаю. По твоей милости, между прочим!

— Main Herz, что ж ты такая упрямая?

— Сам такой, — надулась Кира.

А сама глаз не могла оторвать от него. И поверить себе не могла. Хотя доказательств того, что герр директор влюблен в неё по самые уши, получила множество. Некоторые теперь придётся ещё дней десять закрывать свитерами с высоким горлом. Но разве ж женщине может быть достаточно таких доказательств? Она, как наркоман, хотела снова и снова слышать это гросирующее "main Herz".

Они улетали домой. Каникул осталось ещё три дня. Как раз чтобы прийти в себя.

Счастливую Кузьмину встречали Катя с Шурой. Александр внимательно посмотрел сначала на Киру, потом вопросительно — на жену. Лёля неопределённо пожала плечами.

Через пару дней получил от друга сообщение: "Алекс, мне будет нужна твоя помощь. Пожалуйста, не говори ничего Лёле." Кузьмин понял, что Йохен сдаваться не намерен.

Кира вышла на работу и с удвоенной энергией принялась готовить своих учеников к международным экзаменам по немецкому языку. До срока оставалось меньше месяца.

Конец ноября в Москве всегда трудный. Очень тяжело вынимать себя каждое утро из тёплой кровати и вытаскивать в холодную темень.

Лёля к первым урокам просыпалась только благодаря мужу и необходимости поднять Катю в школу. Иногда было до того тяжко, что она даже разрешала Катерине пропустить день. Пару раз. Самой тоже отчаянно хотелось спать. Но она же взрослая. Она должна идти. В кабинете перед первым уроком делала себе чай, чтобы хоть что-то соображать.

Кира очень старалась не раствориться в круглосуточном маньячном общении с Йохеном. Строила вокруг себя высоченный эмоциональный забор. Ей было страшно. Вдруг не получится? Она в Москве. Он в Йене. У каждого своя работа и куча обязательств перед людьми. Они не могут делать, что хотят.

Хотелось же простых вещей. Просыпаться с ним на одной подушке. Кира вспоминала, как однажды была на свадьбе в Стамбуле. Замуж выходила одна из её многочисленных кузин. Им пожелали "состариться на одной подушке". Так просто сказано. И так глубоко.

Вот и она сейчас многое бы отдала, чтобы подать завтрак Йохену. Хотя он прекрасно справлялся с этим самостоятельно. Она бы погладила ему любимую ярко-голубую рубашку. Под цвет глаз. Но он, наверное, и это умеет. Вот если бы можно было прямо сейчас просто посмотреть на него. Увидеть, как зажигается огонь в синиве его глаз. Как на губах появляется улыбка, от которой у неё колени слабеют и пульс становится, как у марафонца.

Обо всем этом думала Кира Витальевна Виртанен, стоя у окна Гёте-института в ожидании выхода с экзамена своих одиннадцатиклассников. Первый вышел Власенко.

— Илья, ну как?

— Кира Витальевна, я всё без проблем написал. И тест по грамматике. И письмо. А на устной части, Вы себе не представляете, что было! Знаете кто устную часть принимает?

— Кто? — Кира спросила. А подсознание ей ответило. Но разум отказывался верить интуиции. Так быть не может. Он в Германии.

— Герр директор школы при университете Йены. Помните его? Высокий такой. Он нас ещё в аэропорту встречал. И в волейбол с ними играл в последний день.

Видимо у Киры было непонимающее выражение лица. Потому что Илья ещё пытался ей объяснить, кто же такой герр директор.

Подавив порыв прямо сейчас ворваться в кабинет, где шёл экзамен, она выстукивала носком зимних ботильонов куплеты Эскамильо из оперы "Кармен". (те, что "Тореодор, смелее в бой!").

Постепенно все семеро одиннадцатиклассников вышли из аудитории. Воодушевленные. Справились. Теперь только ждать результатов. Получив от каждого письменное заявление родителей, что их ребёнок доедет до дома самостоятельно, Кира выдохнула. И уставилась на дверь.

Секунд через десять она открылась. Оттуда вышла высокая немка в годах. Потом круглый, как Колобок, лысыватый дядечка. Последним появился он. Йоханнес Сигизмунд Клаус фон Ратт.

Они друг друга стоят даже в этом, подумала в этот момент Кира Виолетта Каролина Фернандес-Виртанен. Вот смешно будет, когда она ему об этом расскажет.

Все её оборонительные редуты рухнули. Не захотелось убегать. Врезать по наглой морде любителю устраивать сюрпризы хотелось. У неё ж чуть сердце не остановилось.

Глаза видели, что это он. Кончики пальцев аж кололо, так хотелось коснуться его плеч прямо сейчас. Почувствовать сквозь рубашку горячую кожу. Услышать, как бьётся сердце. А он стоит улыбается. Будто ему не тридцать восемь без двух дней, а семнадцать. И "шалость удалась".

Глава 85

Кира, закутавшись в мягкий плед, стояла у окна квартиры Йохена на Ленинском проспекте. Окна выходили на площадь Гагарина и памятник первому космонавту.

— Знаешь, mein Zauberer (буквально: мой волшебник), как москвичи говорят про этот памятник?

Йохен подошёл со спины, протянул Кире чашку с кофе.

— Как? Это же Юрий Гагарин?

— "Где мои чемоданы?"

— Мне забрать твои чемоданы, main Herz?

— Нет. Про памятник так говорят! Смотри! У него в руках должны быть чемоданы!

Йхен пригляделся. Захохотал.

— Дааа, русский юмор я ещё долго буду учиться понимать!

— А ты собираешься этому учиться? — Кира обернулась.

Ей пришлось задрать голову. Без своих привычных десятисантиметровых шпилек она была больше чем на голову ниже Ратта.

— Йохен фон Ратт учится русскому юмору?