Ядовитое кино - Шарапов Валерий. Страница 9

– А вы, Дмитрий Борисович, возвращались в фойе?

– Какой он вам Дмитрий Борисович? – рассмеялась Анечка. – Зовите его просто Митя. Тоже мне – Борисович, может, хватит выпендриваться?

Митя снова фыркнул и отвернулся:

– Я не ношу с собой никаких тетрадок и ничего не забываю!

– То есть вы не возвращались? – переспросил Зверев.

– Весь вечер я был в своем номере и никуда не выходил, а что?

– Ну что ж, спасибо, – Зверев попрощался с ребятами и вошел в подъезд.

Глава четвертая

Дверь открыла жгучая брюнетка с родинкой на щеке. В руке она держала надкусанную шоколадную конфетку «Мишка на севере». Павел Васильевич с трудом сдержал улыбку, вспомнив о том, что ему накануне сообщил Митя Уточкин, явно намекая на сходство Аглаи Малиновской с героиней популярного романа писателей-сатириков Ильфа и Петрова.

«Пожалуй, с этим сравнением ворчливого очкарика-оператора стоит согласиться», – подумал Зверев, разглядывая знойную даму.

Стрижка каре, ярко накрашенные губы и зеленые глаза с длиннющими ресницами дополняли огромная грудь и двойной подбородок. Зверев не исключил, что когда-то эта темноволосая брюнетка и привлекала к себе восторженные мужские взгляды, однако малоподвижный образ жизни и любовь к сладкому сделали свое нехорошее дело. При росте примерно метр шестьдесят пять, весила Аглая Денисовна никак не меньше центнера и сильно смахивала на футляр от контрабаса. На вид ей было около сорока пяти. Одета в шелковый сиреневый сарафан с тонкими бретельками. На ногах – замшевые туфли с помпонами.

– Аглая Денисовна?.. Здравствуйте, – томным баритоном поздоровался Зверев. – Я из милиции. Позвольте войти?

Аглая Денисовна оглядела гостя с головы до ног и, оставшись довольной результатами осмотра, отступила.

Они вошли в комнатку, уставленную вешалками со всякого рода одеждами. Помимо кровати и двух шифоньеров, здесь были два массивных фонаря, у стены – огромное зеркало. На столике, у окна, стояла вазочка с конфетами.

– Простите за беспорядок и тесноту! Мне часто приходится работать прямо здесь, поэтому мое жилище сейчас напоминает гримерку, – женщина подошла к журнальному столику и взяла в руки вазочку. – Могу я вам что-нибудь предложить? Чай? Кофе? Вот, есть конфеты. Не хотите, тогда могу предложить очень хороший армянский коньяк.

– Простите, я на работе, – тактично отказался Зверев и уселся на вытертый суконный стул, предложенный хозяйкой.

Малиновская уселась в кресло, вздохнула, взяла с подоконника какой-то модный журнальчик и стала обмахиваться им как веером.

– Итак, если я правильно понимаю, ваш визит связан с этой ужасной смертью нашего режиссера. Боже мой, какая невозвратимая потеря! Умер такой человек… Кстати, у вас ведь наверняка уже есть подозреваемый?

– Качинского отравили, и яд ему подала ваша Софья Горшкова в стакане с содовым раствором. Вот все, что нам пока известно.

– Вы считаете, что Софья убила Качинского?

– Я думаю, что она сделала это не умышленно. Она не знала, что в стакане яд. Или я ошибаюсь? Как вы думаете, Софья могла убить Качинского умышленно?

– Боже упаси! Чтобы Сонечка убила Качинского! Это что-то из области невероятного.

– Почему?

– Потому что эта уже вполне взрослая женщина, как и десятки глупых девочек, которые работают у нас на «Мосфильме», была влюблена в нашего режиссера! Он, конечно же, ей не оказывал взаимности. Поэтому, прекрасно это осознавая, Сонечка просто хотела быть рядом со своим кумиром. Она ведь числится у нас помощником режиссера, а это довольно серьезная должность. Помощник режиссера в обычной практике занимается организацией постановок, планированием, обеспечением реквизитом и прочее и прочее!

– И Горшкова всем этим не занималась?

– Почему нет? Очень даже занималась и проявляла настоящее рвение. Для Качинского она, помимо всего прочего, была еще своего рода нянькой: варила ему кофе, готовила завтраки, делала для него этот ужасный содовый раствор. Именно поэтому ее почти никто не воспринимал как руководителя. – Малиновская манерно покачала головой. – И все из-за ее несчастной безответной любви.

– Насколько я знаю, Качинский был женат.

– Трижды! Только это не мешало ему волочиться за хорошенькими актрисами, многие из которых буквально таяли от одного его взгляда.

– А какие у вас с ним были отношения?

– На что вы намекаете?

– Вы эффектная женщина! Ну и…

– Я еще не выжила из ума, чтобы западать на таких ходоков, как Качинский. Пусть этим занимаются другие.

– А в этих стенах сейчас, помимо Горшковой, обитают эти самые другие?

Малиновская отвернулась и стала еще сильнее обмахиваться журнальчиком.

– Я, знаете ли, не люблю сплетен…

– Я не прошу вас сплетничать! Совершено убийство, и, чтобы найти преступника, я должен четко представлять себе всю картину преступления.

– Ну, хорошо, я вам расскажу! Я совершенно точно знаю, что наша Мариаша была влюблена в Качинского до беспамятности.

– Вы имеете в виду актрису Марианну Жилину, которая играет Гризельду? – уточнил Зверев.

– Вообще-то изначально Жилина должна была играть Дарью, но в итоге эта роль досталась Рождественской.

– А как так вышло?

Малиновская посмотрела на Зверева исподлобья:

– У нашей Марианны был страстный роман с Качинским, и многие об этом знают! Все это длилось довольно долго. Марианна получала главные роли, сопровождала Качинского во всех его поездках, но как-то раз все изменилось. Случилось это, когда шел отбор актеров для нашего нового фильма. Как я уже сказала, никто не сомневался, что и на этот раз Качинский отдаст своей любовнице главную роль, но тут появилась эта Рождественская. Как только Качинский ее увидел, он буквально сошел с ума.

– А как вы думаете, такое случилось с ним впервые?

– Нет, конечно! Качинский менял своих фавориток регулярно, поэтому появление очередной роковой красотки в окружении нашего режиссера все посчитали делом обычным. Жилина получила роль Гризельды, а Таечка Рождественская была утверждена на роль Дарьи.

Зверев нахмурился:

– Если я правильно понял, то Гризедьда – племянница Стефана Батория, а это значит, что она королевского рода. Разве не все актрисы мечтают сыграть принцессу?

Малиновская рассмеялась:

– В нашем кинематографе, чтобы выстроить себе кинокарьеру, совсем необязательно играть королев или принцесс. Орловой, например, славу принесли роли почтальонш и домработниц, а Ладыниной вообще пришлось играть свинарку, и – ничего. Дарья – это главная женская роль в новом фильме. Дарья для Рождественской – это дорога в большое кино. Что же касается Гризельды, то в фильме она появляется лишь дважды, да и то в самом конце. По сценарию у нашей так называемой принцессы только две или три реплики, так что делайте выводы.

Малиновская отложила в сторону журнал, подошла к шифоньеру, достала оттуда пачку «Camel» и хрустальную пепельницу. Зверев щелкнул зажигалкой.

– Что же у нас тогда получается? Качинский бросил любовницу, нашел себе новую пассию, Жилина за это его наверняка возненавидела. Чем не повод покарать бывшего возлюбленного и не отправить его на тот свет?

Малиновская выпустила колечко дыма и снова опустилась в кресло.

– Если вас интересует мое мнение, то я не думаю, что Жилина могла убить Всеволода Михайловича! Она продолжала липнуть к нему, то и дело пыталась вызвать на разговор. Качинского это, конечно, раздражало. Он постоянно орал на Марианну, но та терпела обиды и вела себя как послушная собачонка. А вот что касается Рождественской, то Марианна ее возненавидела! Так что, если бы Марианна и решилась на убийство, она наверняка бы прикончила свою счастливую соперницу, а вовсе не бывшего любовника.

– А Рождественская могла убить Качинского?

Малиновская усмехнулась:

– Зачем ей это делать?

– Ну… если, как вы говорите, у них роман, то они могли поссориться и в результате… Качинский – звезда, человек с массой возможностей.