Хранительница (СИ) - Петрова Лин. Страница 29

Я опять кивнула. Взяла ветку и начала рисовать на ровной поверхности.

— Посмотри, Игнат Петрович, похоже на то, над чем ты работал?

Он придвинулся поближе к рисунку, нахмурив брови. Долго рассматривал, потом растерянно поднял на меня глаза.

— Откуда ты знаешь, как он выглядит, Рита?

Я глубоко вздохнула и начала рассказ:

— Понимаешь, кажется, твоя разработка пригодилась. Только в ветеринарии. Это у аппаратов для людей они называются человеческими фамилиями. Например, аппарат Елизарова. У нас такое название не прижилось. Между собой во время операций мы называем его «Петровичем». У меня мелькала какая-то мысль, а сейчас вспомнила своё последнее дежурство. Игорь Семёнович коротко командует: «Ставим «Петровича». А ведь настоящее его название — «аппарат Залесского»

Я замолчала, смотря на него. Он смотрел на меня, растерянно хлопая глазами, переводя взгляд на рисунок и обратно.

— Это что же получается, Рита. Все не зря — медленно сказал он.

— И…… — он опустил голову.

Затем резко вскочил, забыв, что деревяшку снял и повалился на землю. Вскочил, запрыгав на одной ноге. Люся в тревоге смотрела на Игната, затем перевела взгляд на меня. Ребята тоже в тишине смотрели на меня. Наверно нужно объясниться.

— Понимаете. Для нас для людей очень важно оставить после себя хоть какой-то след, память. Чтобы помнили — я облизала губы, старательно подбирая слова — Кто-то оставляет продолжение в своих детях. Когда человека не будет, дети и его внуки будут помнить его и след человека не потеряется в вечности. Игнат Петрович ученый. И он думал, что его жизнь там, на Земле прошла зря. Когда жизнь проходит зря, это ведь страшно. Оказалось, не зря. Его имя навсегда останется в названии аппарата, придуманного им.

Мы молчали. Я посмотрела на ребят, рассказывавшим историю:

— То животное, про которое вы рассказывали, можно было спасти, если поставить аппарат придуманный Игнатом Петровичем.

Ребята загалдели:

— Ишь ты. И не скажешь про Игната. Думали, что просто рукастый парень. Оказывается, вон оно чего.

Чернявый задумчиво спросил:

— А здесь можно использовать его способности?

Я кивнула головой:

— Конечно. Чтобы придумывать, нужна голова. А вот воплотить это- нужно специальное помещение. Вы сами обговорите с ним. Может и согласится. Да, Люся?

Я повернула голову к ней. Она растеряно смотрела на нас.

— Сама подумай, Люся. Он может ещё много полезного для вашего мира придумать. Сама же говорила, рукастый он у тебя.

Она молча кивнула, взяла деревянную культю и пошла к Игнату. Вскоре они вернулись. Он сел на прежнее место.

— Ты мой добрый ангел, Рита. Ты ворвалась в мою жизнь, принеся добрую весть и вернула смысл моей, как я думал никчемной, жизни. Век тебе буду благодарен.

Он обнял меня, крепко сжав в объятиях, выдохнул и широко улыбнулся. Потом схватил Люсю в охапку и стал кружиться с ней. Она радостно верещала. Напряжение спало. Ребята начали улыбаться. У меня на душе стало спокойно и радостно.

Мы с ним еще сидели возле рисунка. Я рассказывала все что знала. Мы обсуждали, почему тогда аппарат не прошел испытания. Из чего он сделан сейчас и для чего применяется.

***

На следующий день мы тронулись в путь. Мелкий уже твердо стоял на ногах и даже уже смотался на охоту. Два дня прошли более или менее спокойно. Эвальд выполнил обещание. На каждой остановке он занимался с Марком. Мальчик с нетерпением ждал каждого занятия. В один из вечеров Эвальд встал в пару с Марком. Я внимательно смотрела за мальчиком. А ведь неплохо получается. Еще пару лет и мышцы наберут силу от тренировок. И ловкости у него не занимать — вон как уворачивается. К замечаниям прислушивается внимательно, стараясь тут же исправить ошибку. Мы с Линой поддерживали его криками и скандировали его имя. Столичные благодушно посмеивались над нами. А Марк гордо выпячивал грудь и разворачивал плечи. Совсем как Ромка, качала я головой с грустной улыбкой. Наверное, все мальчишки такие.

Игнат подсел ко мне, комментируя:

— Ишь что вытворяет, малец то. Видать отец из бойцов был — и продолжил — Завтра селение будет — он махнул головой на детей.

Я замерла. Уже? Так быстро? Я с ужасом посмотрела на детей. Я не готова так быстро с ними расстаться. Пожалуйста, не сейчас. И одернула себя: «Эгоистка! Прекрати немедленно! Побудьте со мной, пока я не свалю отсюда, а потом идите к родственникам, что ли? Они тебе не игрушки, им и так страшно. Ты сделала для них все что могла, и отпустить должна с чистым сердцем. Но как же тяжело!». Я вздохнула, подняв глаза к небу. Спокойствие! Только спокойствие.

Нужно чем — то нас занять. И дети будут заняты, и я от мыслей отвлекусь. Марк пришел довольный, утирая пот со лба. Так, что придумать? Ага. Я взяла палочку и нарисовала на земле решетку и позвала детей. Объяснила игру в крестики-нолики. Марк кипятился, проигрывая, а я подсмеивалась над ним, стуча пальцем по голове: «Думай, Марк. Думай»

Настала очередь Лины. Она задумчиво приложила руку к губам, чуть склонив голову. На пятый раз она выиграла. У меня глаза от удивления открылись. «Повезло» — подумала я. Но она выиграла и в следующий раз. Девчонка-то умненькая. Молодец! Я вскочила в притворном возмущении, всплескивая руками:

— Люди добрые, что творится? Меня, взрослого человека обыграла маленькая девочка — причитала я, пряча улыбку.

Марк смеялся на до мной в голос.

— Куда мир катится? — причитала я — А ну, давай еще раз, сейчас я тебя точно обыграю — быстро нарисовав решетку.

Лина думала чуть дольше, просчитывая все ходы и … выиграла.

— Ах ты, пигалица — схватила её в охапку, щекоча за бока — Ты оказывается профессор, да? Умненькая-благоразумненькая.

Она визжала, уворачиваясь от моих рук.

Тут к игре подключился Игнат с Люсей. Постепенно и столичные втянулись. Я посмеивалась, видя взрослых мужиков с палочками, ползающими по земле. То тут, то там вспыхивала перебранка. Я предложила играть на желание. Только ничего бессовестного, пожалуйста. С нами дети. Все с энтузиазмом поддержали. Игра началась, постепенно количество игроков сокращалось. Лина играла сама за себя и весьма успешно продвигалась к победе, оставляя за собой ребят. Я только качала головой в восхищении.

Вот осталось четыре человека. Я, Лина, Чернявый и Зорий. Всех охватило радостное возбуждение. Я играла с Зорием. Лина с Чернявым. В финал вышла я с Реммиром. Толпа разделилась на две части. У меня появились свои болельщики. Я смеялась в голос, слушая их выкрики. Давно мне не было так весело. Итак, игра началась, и… я проиграла.

— Нет, ну что за народ. Научи их на свою голову, ещё и в проигравших оставят— вставая на ноги. А вот сама виновата. Нечего было сидеть, рассматривать его прелести. Я тряхнула головой. Улыбаясь, протянула руку победителю:

— Поздравляю. Озвучьте ваше желание.

Он молча пожал руку, слегка прищурившись:

— Можно оставить его на потом?

Я пожала плечами

— Можно.

Его болельщики подходили к нему, хлопая по плечу.

— Молодец, начальник, не подвел нас.

Я повернулась к Петровичу:

— Игнат, нельзя разве сделать шашки и шахматы?

Он секунду смотрел на меня, затем хлопнул себя по лбу.

— Как я раньше не додумался, идиот. Можно, конечно. Займусь, Рита, обязательно займусь.

***

На следующий день, ближе к вечеру мы доехали до небольшого озера. В получасе езды было селение, куда следовало доставить детей. Мы решили эту ночь провести здесь. Мы с детьми сразу отправились к воде. Они плескались, а я сидела и думала, что это последняя ночь вместе и с грустью наблюдала за ними.

Я замочила спортивный костюм отмокать от крови. Животные умчались в лес. Игнат в это время поехал к местному старшему, выяснить подробности родства с детьми.

Он приехал и кивком головы, подтвердил родство.

— Троюродный брат имеется. Своих детей полно, но тем и лучше. Дети быстрее освоятся.