Only Two of Us (СИ) - Grey Izolda. Страница 13

— Ты такой грубый, — обиженно заметила она.

— Находишь? — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Гринграсс медленно кивнула.

— Знаешь, уже ходят слухи…

— О чем это ты?

— Не я одна заметила, что в последнее время ты какой-то странный, — Дафна пожала плечами, отвечая на его мрачный взгляд: — Не участвуешь в наших вечеринках, где без тебя, кстати, царит сплошная скука; развешиваешь по замку какой-то мусор; усиленно не замечаешь моих знаков внимания, хотя раньше никогда не возражал против них. — Она подозрительно сощурилась: — Ты с кем-то встречаешься, Драко?

Да. Нет. Возможно. Почти. Скорее всего. Не знаю. Надеюсь…

— Моя личная жизнь тебя не касается.

— Значит, это правда, — разочарованно вздохнула Гринграсс. — А ведь Пэнси меня предупреждала… — Малфой напрягся. — Говорила, что ты достаточно серьезно увлекся какой-то загадочной, коварной ведьмой с красивыми волосами и богатой фантазией. — Он сделал мысленную пометку четвертовать болтливого Забини, предварительно скормив его длинный язык Венгерскому хвосторогу.{?}[Венгерский хвосторог (англ. Hungarian Horntail) — порода больших черных драконов, судя по названию, распространенных в Венгрии.] — Зря я ей не поверила.

Дафна печально облокотилась на спинку скамьи, всматриваясь в небо. Вообще-то там уже не было ни облачка, только зимнее солнце, скупо греющее заснеженные дорожки, и парочка ворон, но Гринграсс сидела с таким видом, будто прямо над ней лил дождь и бушевали грозы.

Смотреть тошно.

Посчитав тему исчерпанной, Драко уже сделал несколько шагов в сторону замка, когда она заговорила:

— Наверное, дело в атмосфере праздника, — очевидно не зная ничего про подлинную историю треклятого Валентина. — Сидела у окна, наблюдала за падающими пушистыми хлопьями снега и вдруг поняла, что всего через неделю День всех влюбленных, а мне не с кем пойти на вечеринку, некому послать шоколад или нелепую валентинку. Затем подумала о тебе, вспомнила, как нам хорошо было в прошлом году, все те вещи, которые мы вытворяли… — она мечтательно улыбнулась. — Не знаю, как выразить словами, но… Может, тебе знакомо подобное чувство?

— «Чувство» — расплывчатое понятие, — буркнул Драко.

Гринграсс обреченно кивнула, уставившись в пустоту. Ему бы оставить все как есть; уйти; догнать Грейнджер, желательно прежде, чем в ее упрямую голову проникнут необоснованные подозрения. Но что-то — вероятно, пресловутое праздничное настроение — заставило Драко, вздохнув, подсказать:

— Слышал, Нотту тоже не с кем пойти на вечер.

***

Гермиона ворвалась в библиотеку маленькой грозовой тучей, наэлектризованной до самых корней волос. По пути сюда она успела придумать для Дафны Гринграсс множество неприятных проклятий, но вряд ли это хоть частично удовлетворило клокочущую ярость внутри. Более того — если бы все ее раздражение вдруг обратилось в нечто материальное, все книги рядом воспламенились бы и выгорели всего за пару секунд, подобно спичкам.

Но Гермиона слишком любила книги. Потому заставила себя глубоко вдохнуть успокоительно-сладкий аромат старого пергамента и ветхих страниц; сосчитать до двадцати, выравнивая сбившееся дыхание. И ожесточенно прошептать:

— Пустоголовая стерва!

К счастью, кроме нее, поблизости не было никого, кто мог бы оценить весь масштаб ее падения. Пожалуй, подобные темные, недостойные чувства завладевали Гермионой только из-за Лаванды Браун, так бесстыдно висевшей на шее Рональда еще с шестого курса, стоило тому стать вратарем гриффиндорской команды и нарастить парочку мышц. Однако те чувства — ничто по сравнению с тем, что Грейнджер испытывала ныне. Ревность жгла ее изнутри струями лавы. И разум, подкидывающий туда бесполезные ведра с водой в попытках указать на беспочвенность подобных переживаний, проигрывал с явным отрывом.

Собственно, слова Гринграсс не стали для Гермионы откровением. Что уж там. Проклятый Малфой и сам без устали напоминал о том, что считает ее скучной заучкой с вороньим гнездом вместо волос (куда он, между прочим, с таким наслаждением зарывался в минуты их близости), а мелкие препирательства не имели никакого значения сейчас, когда их отношения столь сильно переменились.

Но… переменились ли?

Ответ Малфоя и последующее молчание задели ее. Сильнее, чем Гермиона собиралась признаваться даже самой себе. И вместе с тем осознавала, что не может винить Драко за смятение, когда не уверена, как поступила бы, окажись на его месте. Тогда почему так неприятно ныло в груди, стоило только вспомнить его жалкие увертки? На что она вообще рассчитывала? Каких слов от него ждала? Уж точно не правды…

Почему вы скрываетесь?

Вопрос Джинни навязчивым червячком закопошился в голове, возможно собираясь бередить душевное спокойствие так долго, пока не найдет необходимых ответов. А их не имелось. Только понимание: Драко Малфой ей не принадлежал. Никогда. Сама мысль казалась какой-то непривычно дикой и чрезмерно смелой, ведь они даже не обсуждали границы своих странных взаимоотношений.

Гермиона мысленно встряхнула себя за плечи, наугад выхватывая с книжной полки толстый фолиант, где рассчитывала найти забвение на ближайший час. Решительно кивнув собственным мыслям, она опустилась на одну из скамей, погрузилась в чтение. Посвященное отнюдь не магическим рунам, не нумерологии, но загадок ей хватало и в личной жизни, так что привередничать Грейнджер не стала.

Она пролистала пару страниц, честно пытаясь вчитываться в закрученные предложения, и почти достигла желаемой цели, когда расслышала свист — пронзительный крик совы. Не успела Гермиона поднять голову, как на стол прямо на раскрытую книгу с шумом упало нечто розовое в форме сердца.

— Что за?..

Она нахмурилась, огляделась по сторонам, но не обнаружила в помещении никого, даже мадам Пинс, которая наверняка бросила бы неодобрительный, суровый взгляд вслед шумной птице, и только после взволнованными пальцами взяла нечто подозрительно напоминающее…

«Стань моей Валентинкой на торжественном вечере.

Гермионе Джин Грейнджер от тайного поклонника»

Только вот у нее не было тайных поклонников, разве что…

Она притянула бумажку к лицу, вдохнула поглубже сладковатый запах миндаля и горького шоколада. До невозможности глупо. Иррационально. Но…

Грейнджер улыбнулась, чувствуя, как внутренности обволакивает успокоительное тепло. Вместе с тем смутное сомнение, заставляющее нервно покусывать нижнюю губу. Они ведь только час назад обсуждали треклятый праздник, когда она так яростно осуждала глупые традиции и провела длинную историческую лекцию, жестоко высмеяв всех, кто поддался всеобщему помешательству. Ее мнение осталось прежним. Но…

Делало ли это из нее ужасную лицемерку сейчас, когда Гермиона вот уже в четвертый раз подносила бесполезный клочок к носу и перечитывала незамысловатое послание, напрочь позабыв о желании проскочить этот день, не усложняя, не анализируя. Потому что знала: в праздники люди склонны перекрашивать реальность налетом волшебства и горько обманываться. Но…

К черту все «но». В глубине души она уже себе призналась, что хочет верить: случившееся с Драко в Рождество было настоящим. Как и все после.

— Так и знал, что найду тебя здесь.

Гермиона вздрогнула, почувствовав, как затылок обжигает чужое дыхание, и прежде, чем она успела развернуться, кто-то ловко вытянул из ее волос перьевую ручку, затем оперся руками на стол, где лежала раскрыта книга.

— Ох, Мерлин… — оторвав взгляд от длинных изящных пальцев, она приподняла голову на нависшего над ней Малфою, встречаясь с ним глазами.

— Нет, Грейнджер, всего лишь я. — Ей могло и почудиться, но он нервничал, пытаясь угадать ее реакцию, и, постукивая пальцами по поверхности стола, тщательно подбирал слова. Вдруг он наклонился так, что кончики платиновых волос почти коснулись ее щек, и нерешительно начал: — Кажется, нам надо поговорить о…

Но она не стала слушать, нетерпеливо потянувшись вверх, навстречу его губам.