Ближний Круг (СИ) - Криптонов Василий. Страница 27

Федот снова всплеснул руками и забормотал оправдания.

— Оставьте, — повторила Клавдия. Посмотрела на меня. — Константин Александрович. Вы, кажется, говорили, что планируете что-то обсудить с господином Комаровым?

— Сущий пустяк, — небрежно бросил я. — Я планирую передать господину Комарову некую денежную сумму. Насколько знаю, срок передачи истекает завтра. И хотел бы поинтересоваться, в какое время он будет дома, чтобы передать деньги.

Комаров прищурился. На лицо вернулось прежнее самодовольное выражение.

— Да неужто, Константин Алексаныч? Ваш досточтимый дедушка соизволил-таки просить о рассрочке? Поздновато. Раньше надо было просить, а не гордыню свою представлять! Тогда бы я, быть может, и вошел в положение...

— Не припомню, чтобы я произносил слово «рассрочка». — Я наклонился вперёд. — Речь идёт обо всей сумме. Я верну её полностью. Когда вам удобно?

— То есть... — пробормотал обалдевший Федот. — Как — полностью?.. Вообще, всё?

— До копейки, — кивнул я.

— Но откуда... — забормотал Федот. — Вы никак не могли! Вам просто неоткуда было... Я же — всё!.. Я же... А вы... А Нина Романовна?! — вскинулся вдруг он. — Это, что же — она теперь выйдет за своего Корфа?!

Эге. Да ты, слизняк, оказывается, на Нину глаз положил.

— Вы, кажется, позволили себе неуважительно отозваться о моей тётушке? — ледяным тоном процедил я.

Приподнял руку. Вокруг кисти вспыхнуло магическое свечение.

Федот вскочил и отпрянул так поспешно, что едва не опрокинул кресло. Залепетал:

— Помилуйте, ваше сиятельство! Ни в коем разе... И в мыслях не было...

— Деньги привезу завтра, — бросил я. — Всего доброго, уважаемая Клавдия Тимофеевна.

— Всего доброго, Константин Александрович. — Клавдия смотрела на меня с осуждением. А жемчужина на шее укоризненно кольнула грудь. — Ваш платок, возьмите. Позабыла отдать, — Клавдия протянула мне платок. — Благодарю.

Закрывая дверь, я заметил, что Федот смотрит на платок в моей руке. И глаза у него лезут на лоб.

Машиной, которая прибыла следующим утром, чтобы отвезти деда «на службу», управлял шофер — немолодой дядька в фуражке и белых перчатках. Он предупредительно распахнул перед нами задние двери. Мы с дедом уселись рядом, на широкий кожаный диван.

— По дороге нужно будет заехать на угол Литейного и Пантелеймоновской, — сказал дед. — Особняк Комарова. Знаешь?

— Как не знать, ваше сиятельство, — степенно кивнул шофер. — Будет сделано.

— Благодарю.

Дед щёлкнул пальцами. Нас отделила от шофера искрящаяся дымка.

— Теперь он нас не услышит, — сказал дед. — Ты собирался о чём-то меня спросить, верно?

— Да, — кивнул я. Ещё во время завтрака сказал, что хочу кое-что обсудить. — Ты упоминал какие-то замороженные активы. Что это?

— О... — Дед вздохнул. — Видишь ли. Издревле повелось так, что каждый из аристократических родов владеет некой... скажем так, отраслью. Земледелие, образование, промышленность, военное дело и прочее. Каждый род в чем-то силён. Отрасль Барятинских — медицина. Человеческое здоровье. Мы — белые маги. До смерти твоего отца были самыми могущественными. Твой отец, как я уже говорил, входил в ближний дворянский круг. Это означало, что в обязанность нашего рода входила опека всех медицинских учреждений Империи. Городские и сельские больницы, образовательные заведения, ветеринарные пункты, закупка и производство медикаментов — мы контролировали всё.

Я представил себе масштаб. Пробормотал:

— Серьёзно.

Дед улыбнулся:

— Полагаю, ты даже не представляешь, насколько.

— Ты сказал — «до смерти отца», — напомнил я. — А что случилось после того, как он умер?

— После смерти Александра мы потеряли место в ближнем кругу. Всё, что я перечислил, формально по-прежнему принадлежит нам. По факту же, мы сейчас ни на что не влияем и не получаем ни копейки от принадлежащих нам предприятий. Наши активы заморожены. Согласно традиции, если во время грядущей церемонии мы не сумеем вернуть себе былое могущество, активы поступят в распоряжение Государя. А уж он передаст управление отраслью более достойному роду... Подумать только! Медицину. То, чем род Барятинских управлял по праву на протяжении веков! — В этих словах деда прозвучала такая горечь, что мне стало его жаль. — Если бы я был уверен, что Государь передаст управление белым магам, у меня не так болело бы сердце, — продолжил он. — Но, к сожалению, такой уверенности нет. Чёрные маги все более набирают силу. Обретают всё большее влияние на Государя... Я не вхожу в ближний круг, как твой отец. Я уже не молод. Но это не означает, что оглох и ослеп! Я вижу, что происходит в структурах власти. И куда катится то, что строилось веками... Победы чёрных нельзя допустить, Костя. — Дед снял очки, повернулся ко мне. — Никак нельзя.

— Иначе ваш мир превратится в клоаку. Подобную той, в которой жил я, — кивнул я. — Помню-помню.

Дед смущённо отвёл глаза.

— Извини мою резкость. Я тогда погорячился... Не хотел задеть твои чувства. И спасибо за то, что взял на себя переговоры с Комаровым.

— Не стоит благодарности. Твоя ошибка в том, что пытался говорить с ним, как с нормальным человеком.

— А что с ним не так? — удивился дед.

— Всё — так. Просто такие, как Комаров, понимают единственный язык. Язык силы. А уж им я, при всем уважении, владею лучше тебя.

Дед нахмурился.

— Не забывай, что тебе необходимо контролировать магию!

— Помню об этом каждую секунду, — кивнул я.

Глава 13. Победы и поражения

Когда машина остановилась возле особняка Комарова, привратник бросился открывать ворота раньше, чем я успел выйти.

Приветственная речь, усыпанная «ваш-сиятельствами», сопровождалась так же многочисленными поклонами. Проходя мимо будки, я отметил, что количество охранников увеличилось до двух, и старого моего знакомого среди них нет. Федот сделал из недавнего происшествия правильные выводы.

Двери особняка предупредительно распахнул швейцар. Меня встретил мужчина с прилизанными волосами, представился секретарём Федота Ефимовича и пригласил следовать за собой.

Я думал, что поведёт на второй этаж, в кабинет. Но секретарь не стал подниматься по лестнице. Пробегающая мимо знакомая горничная вежливо присела и заинтересованно уставилась мне вслед. Вот же любопытная девчонка...

— Федот Ефимович примет вас в гостиной, — объявил секретарь. — Прошу.

Он сделал приглашающий жест. Я вошёл в помещение.

— Приветствую, Константин Алексаныч. — Комаров поднялся из кресла, стоящего возле стола.

В кабинете, видимо, ещё не успели навести порядок. В частности, заменить обгоревшую панель, закрывавшую сейф... Я с трудом удержался от усмешки.

— Взаимно.

Я поставил на стол саквояж, который вручил мне дед. Открыл.

Предложил Комарову:

— Считайте.

Внутри лежали пачки денег. Судя по объёму — в количестве меньшем, чем было в наволочке. Это хорошо. Значит, часть ещё осталась.

— Эк вы резко-то, ваше сиятельство, — засмеялся Комаров. — Сразу с порога — к делу! Не желаете ли прежде чаю выпить?

— Не желаю. Пересчитайте, будьте любезны. И верните мне долговые расписки.

— Готовы, — кивнул Федот, — Всё приготовил, а как же-с. — Взял со стола кожаную папку, протянул мне. — Все до одной, не извольте сомневаться.

Я открыл папку. Принялся изучать лежащие в ней бумаги — дед показал мне, как выглядят долговые расписки и объяснил, на что нужно обращать внимание.

— Не доверяете, — укоризненно заметил Федот.

— Я вижу вас второй раз в жизни. С какой стати должен вам доверять?

На самом деле, я был уверен, что обмануть меня Федот не попытается. Таким людям, как он, в большинстве случаев достаточно единственный раз указать их место. Испытывать тебя на прочность дальше они уже не посмеют.

— А я вот считать не буду. — Федот демонстративно щёлкнул замком саквояжа. — Слово Барятинских дороже золота!