Любить и помнить (Демоны прошлого) - Кауи Вера. Страница 26

В конце концов сэр Джордж потерял терпение и решился на серьезный разговор с сыном, который привел к тому, что Джайлз осыпал отца оскорблениями и они расстались почти чужими друг другу. Даже принимая во внимание все, что выпало на его долю, все физические и моральные страдания, загубленную жизнь, нельзя было не признать, что Джайлз стал другим человеком.

Сэр Джордж со стыдом и горечью вспоминал сцену, которую он наблюдал, когда Джайлз издевался над Сарой. Он не переставал удивляться Сариной выдержке и относил это на счет ее беспредельной сердечности и терпеливости, пока вдруг не понял, что Сара безропотно сносит все унижения просто потому, что у нее атрофирована чувствительность. То, что оставалось в ней живым, ушло так глубоко, что было недостижимым для уколов извне. Сэр Джордж даже стал думать, что именно поэтому Джайлз и был так жесток с ней. Может быть, он видел и понимал, что прежней Сары уже нет, что перед ним совсем другая женщина?

Сэр Джордж попытался потихоньку прощупать почву. Ему удалось выяснить, что для Джайлза Эд Хардин был симпатичным американцем, который проявил симпатию к его отцу и жене, приносил продукты, снабжал виски с сигарами и время от времени составлял партию в шахматы. Джайлз знал про экипаж «Салли Б.», про то, как его принимали в Латрел-Парке, но и только. Когда сэр Джордж завел об этом разговор, Джайлз обнаружил абсолютное равнодушие к теме. Его это не интересовало. Следовательно, заключил сэр Джордж, он не в курсе дела. Слава Богу. Новый Джайлз ни за что не примирился бы с изменой жены, которую мог бы простить тот прежний, разумный и добрый Джайлз, еще не переживший катастрофы. Тот бы и мухи не обидел; этот не задумываясь свернул бы шею цыпленку.

Мало-помалу сэр Джордж примирился с мыслью, что Сара искупает свой грех. Джайлз – это ее крест; она взвалила его на плечи и будет нести до конца жизни. Отныне она будет жить только своим долгом перед мужем. Кальвинистское мировоззрение, в котором она была воспитана, диктовало ей, что необходимо платить за счастье, пережитое с Эдом. Бери все и плати. Вот она, взяв, что хотела, и должна теперь за это расплачиваться. Но какой чудовищный счет ей предъявлен, думал сэр Джордж. И платить по нему ей придется целую жизнь. Какова же будет эта жизнь...

После августа наступил сентябрь, и Сара продолжала ездить в госпиталь к мужу каждый уик-энд. Характер Джайлза не менялся к лучшему. Скорее наоборот. После операции он вымещал боль на всех подряд, особенно на здоровых и красивых. Как Сара. Он был так поглощен собой, что ничего вокруг не замечал, а если и замечал, то не подавал виду.

В один из сентябрьских дней, в воскресенье вечером, когда сэр Джордж поджидал Сару, которая должна была вернуться от Джайлза, – сам он не ездил туда из-за распри с сыном, – в дом снова наведался Хэнк Келли. С ним был еще один гость, в котором сэр Джордж с радостью и тревогой узнал Вилли Московича, стрелка из экипажа «Салли Б.», спокойного и надежного, застенчивого паренька из Индианы. Вилли в свои двадцать два года был самым молодым членом экипажа, который летал еще и на «Девушке из Калифорнии». Хэнк Келли улыбался до ушей.

– Рано их похоронили, сэр, – сказал он.– «Салли Б.» приземлилась в Голландии, экипаж Ударился в бега, скрывался в голландском подполье. С Эдом все в порядке, получил только легкое пулевое ранение, поэтому ребята пока оставили его там. Да вот пускай Вилли скажет! Он все своими глазами видел. Валяй, Вилли! Порадуй сэра Джорджа.

– Ну так вот, сэр. Мы возвращались с задания на базу, и тут на нас налетела целая туча «фоккеров». Мы уже имели два попадания из зенитной пушки и летели на двух моторах. А тут эти чертовы истребители... Прямо как москиты нас облепили. Капитан пошел на штурм, чтобы их рассеять... – Голос Вилли звенел от восхищения при воспоминании об этом эпизоде. – Мы прорвались, и капитан на всей скорости снизил высоту. Мы ниже ста футов никогда не идем, а тут полетели на высоте пятьдесят футов. Фантастика, сэр! Мы мчались над шоссе, а бензобаки у нас были пробиты, и горючее хлестало как из ведра, и капитан уже не мог вывести машину за границу Голландии. До моря рукой подать, а горючего ни капли, и капитан посадил машину прямо на поле, как будто перед ним была посадочная полоса длиной в тысячу футов. Мы выскочили, набежали голландцы, нас тут же повели прятаться, и потом мы все прятались и прятались, нас передавали из рук в руки, как посылку, пока наконец не подобрались к нашим позициям во Франции, куда нас под покровом темноты и доставили. Капитан был ранен в бедро – это когда мы на немецкий патруль напоролись, так что ему пришлось пока остаться там, у него кость размозжило, он ходить не может. Но с ним все в порядке, сэр, и, как только они смогут его переправить, он будет здесь.

Вилли полез в карман и вынул конверт.

– Вот он мне что дал. Это для леди.

Сэр Джордж взял одной рукой протянутый конверт, а другой – тепло пожал руку Вилли.

– Дорогой Вилли, – сказал он. – Не могу передать, как я рад опять видеть вас и узнать, что весь экипаж «Салли Б.» жив и невредим. Когда капитан Хардин вернется, обязательно отпразднуем это событие. А пока мы непременно должны выпить виски за ваше здоровье. Прошу покорно.

Они выпили раз и два, и Вилли рассказывал о приключениях, которые выпали ему с товарищами в Голландии.

Когда гости ушли, сэр Джордж сел, затуманенный парами виски, и тяжело задумался о том, что же будет, когда вернется Эд. Что тогда? – размышлял он. Надо сказать Саре. Эд возвращается. Нельзя же это от нее скрывать. Как она это переживет? Она смирилась со смертью Эда и вернулась к Джайлзу. Эд не подозревает о том, что случилось за время его отсутствия. И тревожится о том, как она воспримет весть о нем, потому и написал.

Сэр Джордж посмотрел на конверт, оставшийся на кофейном столике. Дешевый, из грубой бумаги. Наверно, самый лучший из тех, что можно было достать. Никакой надписи на нем. Эд поступил осторожно – с признательностью подумал сэр Джордж. Он никогда не терял головы, этот Эд, все делал с умом, хотя Сара совершенно покорила его сердце. Он по-настоящему ее любит – в этом нет сомнений. И любовь не мешает ему оставаться здравомыслящим, трезвым мужчиной. Взять хотя бы это письмо. Он не надписал конверт, и, наверно, в самом письме обошелся без обращения по имени. Если бы Вилли попал в плен, Саре это не причинило бы вреда; у него нашли бы письмо к неизвестной женщине, вот и все. Но для Эда Сара не была неизвестной. Далеко нет. Однако она оставалась женой Джайлза и в течение последних трех месяцев довела эту роль до совершенства. А роль Эда с главной перешла во второстепенную. В этой роли он не сможет смотреться столь блистательно, как прежде, но у нее есть перспектива снова стать ведущей. От Сары зависит, как выстроится актерский ансамбль. Сама она показала высочайший класс игры, восхитивший всех зрителей. Только сэр Джордж знал, что это было лишь делом техники, за которой не стояло никаких чувств. Однажды её чувства разбудил Эд. Теперь он возвращается на сцену. Возникает вопрос: кто станет исполнителем главной мужской роли, Сариным партнером?

Эд возвращается. Как это скажется на Сариной жертвенности? Живой Эд возродит к жизни и Сару. Тогда она не сможет одновременно жить и жертвовать собой ради Джайлза. Но сможет ли она жить в свое удовольствие, сознавая то, что случилось с Джайлзом? Нет, конечно. Прежний Джайлз, здоровый, полноценный, выдержал бы измену, и его мир не обрушился бы. Совсем другое дело нынешний Джайлз – обгоревший, как головешка, беспомощный, больной, несчастный. Здесь возможно единственное решение. Эд должен явиться к Саре, а ей следует распрощаться с ним. Разумеется, ей не захочется этого делать, но придется. У прежней Сары не хватило бы на это сил; новая Сара справится и с этим.

И она справилась.

Когда сэр Джордж сообщил ей благую весть, на какую-то минуту лицо ее зажглось счастьем, но минута радости истекла, и ее лицо вновь погасло. У него сердце разрывалось, глядя на это. Но он не мог не заметить, что ее решение твердо и незыблемо. Оно созрело мгновенно. Сэр Джордж мог прочесть это у нее на лице. Оно было белее снега, и черные провалы глаз не оставляли сомнения в ее решении. Сара вновь была отчужденной и бесчувственной, как минуту назад.