Кровь и туман (СИ) - Усович Анастасия "nastiel". Страница 4

— Говорил же! — теперь Бен обращается ко мне, но вместо того, чтобы помочь встать, сотрясает воздух кулаком. — Говорил, что нужно было пойти вместе!

— Ситуация была под контролем, — ворчу я.

Но внутри разве что только не плачу от облегчения. Как хорошо, что Бен никогда меня не слушает!

Он протягивает руку, я хватаюсь за неё. Встаю на ноги, но вес собственного тела удерживаю неуверенно, и Бен чувствует это — не выпускает мой локоть, даже когда я говорю ему, что всё в порядке.

— Я не слепой, — говорит Бен. — А ты бледная, как поганка. Твой парень знает, что мы дружим, и пустит меня на лоскутное одеяло, если с тобой что-нибудь случится.

— Так ты за меня волнуешься или за Власа?

— За свою безопасность.

Я фыркаю. Бен в ответ мне грустно улыбается.

— Спасибо.

Бен выпускает мою руку, и к машине мы идём всё ещё вместе, но уже просто рядом.

— Забей, — отмахивается Бен. — Мы же друзья, верно?

Друзья… Сильно ли подпортит дружбу тот факт, что ночью, когда думать о старой жизни уже нет сил, иногда я вспоминаю тот наш глупый поцелуй?

— Верно.

Багажник всё того же знакомого мне красного джипа теперь представляет из себя передвижную камеру, оборудованную уплотнёнными стенами и решёткой из специального сплава. Присаживаясь на заднее сидение, я, не оборачиваясь, чувствую на себе острый взгляд холодных глаз Тая.

Куда делся парень, играющий с законом, но никогда не переступающий черту, отделяющую его от настоящего преступника? Почему на его место пришёл тот, кто ведёт себя так, словно ему уже нечего терять?

— Слав, — зовёт Бен. Я поднимаю глаза на зеркало заднего вида. — Предупреждаю — мы едем в штаб. И тебе, хочешь ты того или нет, с сегодняшнего дня придётся возвращаться к работе.

Я перевожу взгляд на Бенову спутницу. У неё длинные белые волосы, заплетённые в косу, и угловатое лицо: острые нос и подбородок, сильно выпирающие скулы. Я не узнаю её, но с уверенностью могу сказать, что она не на все сто процентов человек.

— Ты хочешь моей смерти, — протягиваю я, спускаясь по сидению ниже, пока подбородок не упирается в грудь, а колени — в спинку впереди.

Бен на моё возмущение отвечает лишь качанием головы.

И я уже знаю — короткая дорога до штаба пройдёт в абсолютной тишине.

Не считая ночных вылазок к Нине, которые Бен, потакая моей бессоннице, организовывал через день, я не была в штабе с самого нашего возвращения. Бен влился в работу уже спустя пару дней, а меня только и хватило на то, чтобы притвориться больной. Поэтому теперь, когда я снова в здании, которое знаю, но которое не узнаю, среди людей, которые носят лица моих товарищей, но на деле ими не являются, мне хочется только одного — сдохнуть.

Чем скорее, тем лучше.

— Тебе бы переодеться, — говорит Бен, оглядывая меня с ног до головы. — И причесаться. И умыться.

— Да поняла я. Спасибо.

Запускаю ладонь в волосы, ерошу их. Пальцы натыкаются на колтун, который, несмотря на небольшой размер, распутать без расчёски мне не удастся.

— Я буду в тренировочном зале, а ты подтягивайся, как приведёшь себя в порядок.

Киваю в ответ. Бен уходит, я слежу за его исчезающим на винтовой лестнице силуэтом и только потом, собравшись с силами, поднимаюсь на этаж с жилыми комнатами.

Я, Даня и Ваня состоим в одной оперативной команде, а это значит, — если ничего не изменилось, — своё помещение у нас есть, независимо от того, существует ли в этом необходимость.

На этаже я нахожу дверь с пластиковой табличкой, на которой выведена одна-единственная буква — дельта. Поворачиваю ручку и задерживаю дыхание в ожидании шквала вопросов, но комната, которая мне открывается, оказывается пустой. Должно быть, у парней сейчас занятия. Я быстро раздеваюсь, бросаю одежду на ближайшую койку и иду в ванную. Впервые за многие годы мне не хочется наспех ополоснуться под душем: дикое желание наполнить ванную и хорошенько отмокнуть ставит меня в тупик.

Я понимаю, что это очередной отклик подсознания — в наполненной мягко обволакивающей водой ванной и пышущем горячим воздухом помещении легко уснуть. И захлебнуться.

Трясу головой. В последнее время такие мысли уже перестали меня пугать, что, пожалуй, даже страшнее их наличия.

Кручу кран смесителя с синей отметкой, забираюсь в ванную и включаю душ. Спустя полминуты, после стучания зубами и проклинания самой себя на чём свет стоит, выскакиваю оттуда пулей, наспех заворачиваясь в полотенце. Возвращаюсь в комнату, гляжу на брошенную одежду. Поиски чего-нибудь чистого в единственном шкафу успехами не увенчиваются — в наличии оказываются только вещи близнецов.

Достаю из куртки мобильный. Первая мысль — позвонить Бену. Но палец почему-то сам скользит по экрану, листая список контактов дальше и останавливаясь на абоненте, пропущенных звонков и сообщений от которого у меня на телефоне слишком много.

Абоненте на букву «В». С мозолящим глаз сердечком в конце.

— Слава? — мне отвечают после первого гудка.

— Ты в штабе? — спрашиваю без приветствия.

— Да, я на занятии. Что-то случилось?

Влас — единственный член Совета, против преподавания которого в штабе у других его привилегированных коллег достойных аргументов не нашлось. Они посчитали эту идею полезной, а у самого Власа мотивация для её внедрения была абсолютно субъективная и совершенно не альтруистичная — я.

Влас такой хороший.… Слишком хороший. Я его недостойна.

— Ты не мог бы на десять минут отлучиться? Я буду ждать тебя в комнате «Дельты». Мне помощь твоя нужна.

— Ты в порядке?

Голос обеспокоенный. Бен прав — Влас любит меня. И хотя я всё ещё не понимаю, за что, мне стоит научиться уважать его чувства.

— Нет.… Мне просто нужна чистая одежда.

Смеюсь нервно с надеждой на то, что Власу этого будет достаточно.

— Одежда? — кажется, помогло. Беспокойство сменяется расслабленностью и коротким выдохом. Влас привык заботиться обо мне. Он знает, что я способна на разного рода глупости. — Подождёшь минут пятнадцать?

— Конечно. Спасибо.

Нажимаю кнопку отбоя. За две недели это будет наша первая встреча, и к ней я максимально не готова.

Как ни старалась вскрыть свою душу в поисках хоть каких-то чувств к Власу, ничего в ней, кроме непроглядной темноты, отыскать мне так и не удалось.

Пятнадцать минут тянутся бесконечно долго. Я пытаюсь заставить себя осмотреть комнату и редкие вещи, оставленные её хозяевами, но как только беру в руки фотографию себя и близнецов со времён начальной школы, так и замираю с комом в горле.

Прошлое, которого у меня нет — когда-нибудь оно перестанет меня преследовать?

Стук в дверь заставляет вздрогнуть и уронить рамку. Быстро наклоняюсь за ней, а выпрямляясь теряю полотенце и не успеваю подхватить его прежде, чем в дверном проёме появляется Влас со стопкой коричнево-зелёной одежды в руках.

Мой голый вид его не смущает. Парень лишь хмыкает, быстро прикрывая за собой дверь.

— Жива, здорова, — произносит он, проходя вглубь комнаты. Вместе с тем, как передать мне одежду, Влас смазано целует меня в лоб. — Рад, что ты снова в строю.

— Ага, — отвечаю я спешно.

Расправляю принесённые вещи. Мягкие флисовые штаны, футболка с рваными рукавами, жилет, спортивное бельё. Обычная одежда защитника. Пока я одеваюсь, Влас не сводит с меня пристального взгляда. Это смущает.

Если моя нагота его никак не трогает, значит ли это, что он уже давно видел даже больше, чем мне бы хотелось?

— Я не буду спрашивать, почему ты не брала трубку и просила тётю Тому не впускать меня к себе в комнату, — начинает Влас тоном преподавателя. — А знаешь, почему? — Я жму плечами, хотя и не уверена, что это вопрос, на который требуется ответ. — Потому что я хороший парень и тебе со мною очень повезло.

Улыбка на его губах, приподнятые брови, странный блеск в глазах — всё это даёт мне понять о том, что сказанные слова когда-то принадлежали мне самой.