Некро Файлы (ЛП) - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 60

– Ты сошел с ума, – сказал я самому себе. Но, тем не менее, я взобрался на ступеньку так легко, как только мог. Нельзя просто так запрыгнуть в фургон, когда ты толстяк, если только не хотите, чтобы водитель подпрыгнул и ударился головой о крышу.

Мистер Ле Ренж, казалось, болтал вечно, но, в конце концов, помахал охраннику и выехал во двор, а фургон последовал за ним. Я прижался к задним дверям, надеясь, что не буду таким заметным, но охранник вернулся в свою кабинку, встряхнул газету и даже не взглянул в мою сторону.

Из здания скотобойни вышел человек в окровавленном белом халате и каске и открыл дверцу машины Ле Ренжу. Они немного поговорили, а затем мистер Ле Ренж сам вошел в здание. Человек в окровавленном белом халате открыл пассажирскую дверь машины и выпустил огромную собаку. Собака понюхала кровь, прежде чем мужчина схватил ее за поводок. Он ушел с ней, или, вернее, собака ушла с ним, царапая когтями асфальт.

* * *

Я протиснулся через боковую дверь. Внутри был длинный коридор с мокрым кафельным полом, а затем открытая дверь, ведущая в раздевалку и туалет. Ряды белых касок висели на крючках, а также резиновые фартуки и резиновые сапоги. Пахло несвежей кровью и дезинфицирующим средством.

Под дверью туалетной кабинки виднелись две обутые ноги, а над ней поднимались клубы сигаретного дыма.

– Всего два часа осталось, слава богу, – сказал бестелесный голос.

– Видел плей-офф? – ответил я, сняв и повесив плащ.

– Да, какое чертово фиаско. Им бы выпнуть из команды этого Кершинского

Я надел тяжелый резиновый фартук и едва не завязал его сзади. Затем я сел и натянул пару ботинок.

– Собираешься посмотреть игру в Нью-Брансуике? – снова спросил бестелесный голос.

– Я не знаю. В этот день у меня свидание с одной красоткой.

Наступила пауза, поднялось еще больше дыма, а затем голос сказал:

- Кто это? Это ты, Стемменс?

Я вышел из раздевалки, не отвечая. Я со скрипом прошмыгнул по коридору в резиновых сапогах и прошел к главному зданию бойни.

Вы даже не представляете, что там было. Высокое, ярко освещенное здание, где гремит производственный конвейер, мясорубки перемалывают и ревут, а тридцать или сорок резчиков в фартуках и касках рубят и чистят. Шум и вонь крови были ошеломляющими, и какое-то время я просто стоял, зажав рукой рот и нос, а этот бутерброд с жареными креветками бурлил в моем желудке, как будто креветки были еще живы.

Черные фургоны были прижаты к одному концу производственной линии, и люди вытаскивали мясо, которое они собирали в течение дня. Они сбрасывали его прямо на убойный цех, где обычно живой скот оглушают и убивают. Жуткая мешанина из скота, человеческих рук и ног, вместе с блестящими нитями кишок, комками жира и прочими вещами, кое-что выглядело как забитые собаки и измученные ослы, только все это было так перемешано и отвратительно, что я не мог понять, что это было. Это была плоть, вот и все, что имело значение. Резчики обваливали его и разрезали на куски, которые сбрасывали в гигантские машины из нержавеющей стали и перемалывали гигантскими шнеками в бледно-розовую мякоть. Мякоть приправляли солью и перцем, сушеным луком и специями. Потом его механически спрессовывали в котлеты, накрывали пищевой пленкой, пропускали через металлодетектор и замораживали. И вот утренний бургер готов.

– Господи, – сказал я вслух.

– Это ты мне? – сказал голос рядом со мной.

Я обернулся. Это был мистер Ле Ренж. У него было такое выражение лица, как будто он только что вошел в дверь туалета, не открывая ее.

– Какого хрена ты здесь делаешь? – спросил он.

– Я должен готовить это, мистер Ле Ренж. Я должен был узнать, что в нем.

Сначала он ничего не сказал. Он посмотрел налево, потом направо, и казалось, что он делал все возможное, чтобы контролировать свой гнев. В конце концов, он резко вздохнул своей правой ноздрей и сказал:

- Все равно. Разве ты не понимаешь?

– Что? Все равно?

– Мясо... неважно, откуда оно берется. Человеческие ноги такие же, как коровьи, свиные или козлиные. Ради всего святого, это всего лишь белок.

Я указал на крошечную руку, торчащую из мешанины плоти:

- Это ребенок. Это человеческий ребенок. Это просто белок?

Мистер Ле Ренж потер лоб, словно не мог понять, о чем я говорю.

– Ты же съел один из гамбургеров. Ты же знаешь, какие они вкусные.

– Посмотрите на это!

Я накричал на него, и теперь три или четыре работника обернулись и стали бросать на меня не слишком дружелюбные взгляды.

– Это дерьмо! Это полное и полнейшее дерьмо! Нельзя кормить людей мертвым скотом, мертвыми младенцами и ампутированными ногами! – продолжил кричать я.

– Правда? А почему, черт возьми, и нет? Ты действительно думаешь, что это хуже того дерьма, которое подают во всех рыгаловках? Они используют больных дойных коров, полных червей, сосальщиков и всякого дерьма. По крайней мере, в человеческой ноге нет кишечной палочки. По крайней мере, абортированный ребенок не будет накачан стероидами.

– Вы не думаете, что есть все-таки разница?! Посмотритe на это! Ради всего святого! Мы говорим о каннибализме!

Мистер Ле Ренж рукой откинул назад волосы и нечаянно обнажил лысину.

– Крупные компании быстрого питания закупают мясо в самых дешевых магазинах. Я же не покупаю свое мясо. Мне платят за то, чтобы я забрал мясо. Больницы, фермы, автомастерские, клиники для абортов. У всех избыток белка, с которым они не знают, что делать. Поэтому появляется "БиоГлин" и избавляет их от всего, от чего они не знают, как избавиться. A потом мы просто перерабатываем это.

– Вы больны, мистер Ле Ренж.

– Нет, Джон. Нисколько. Это практично. Tы съел человеческое мясо, которoe я тебе предложил, и тебе стало плохо? Нет, конечно, нет. На самом деле я считаю "Вкуснейшие бургеры Тони" пионерами действительно приличной еды.

Пока мы разговаривали, производственная линия остановилась, и вокруг нас собралась небольшая толпа работников, все с тесаками и обвалочными ножами.

– Tы не заставишь ни одного из этих людей сказать против меня хоть слово. Им платят в два раза больше, чем любым другим мясникам в штате Мэн. Или в любом другом штате, поверьте мне. Они никого не убивают, никогда. Они просто режут мясо, чем бы оно ни было, и делают это чертовски хорошо!

Я подошел к одному из огромных чанов из нержавеющей стали, в котором мясо измельчалось в блестящую розовую жижу. Мужчины начали окружать меня, и я начал серьезно опасаться, что тоже могу стать такой же розовой жижей.

– Вы понимаете, что мне придется сообщить об этом в полицию и Министерство сельского хозяйства США, – предупредил я мистера Ле Ренжа, хотя мой голос стал примерно на две октавы выше обычного

– Я так не думаю, – сказал мистер Ле Ренж.

– Итак, что же вы собираетесь делать? Выпотрошить меня и измельчить?

Мистер Ле Ренж улыбнулся и покачал головой; и именно в этот момент мясник, который выгуливал собаку, вошел, а его адское чудовище все еще натягивало поводок.

– Если бы кто-нибудь из моих людей прикоснулся к тебе, Джон, это было бы убийством, не так ли? Но если Цербер сорвется с ошейника и побежит за тобой – что бы я мог сделать? В конце концов, это очень сильная собака. И если бы у меня было двадцать или тридцать свидетелей, которые могли бы поклясться, что ты его спровоцировал...

Собака так сильно тянула поводок, что чуть было не задохнулась, а ее когти скользили по окровавленному металлическому полу. Никогда не видел такого отвратительного скопления зубов и мускулов за всю свою жизнь, и его глаза отражали свет, как если бы он был запечатлен на фотографии со вспышкой.

– Кевин, отпусти его, – сказал мистер Ле Ренж.

– Это плохая идея. Если со мной что-нибудь случится, у меня здесь есть друзья, которые знают, где я и чем занимаюсь, – предупредил я его.

– Кевин, – повторил мистер Ле Ренж, совсем не впечатленный моими словами.