Некро Файлы (ЛП) - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 62

† † †

"Экстаз" впервые был опубликован в "Master/Slave", выпущенном в 2004 году издательством "Venus Books" под редакцией Томаса Роша.

"Экстаз" возник из моего представления о том, как далеко некоторые люди могут зайти, чтобы быть любимыми.

Нэнси Килпатрик

"Экстаз"

Мир, похоже, летит к чертям на всех парах. И ты крепче держишься за руль, цепляясь за свою жизнь.

Ты впервые пришла за ним, и тебя это раздражает. Если повезёт, ты его найдёшь. А если повезёт ещё больше, то нет. В любом разе, интуиция подсказывает, что положение у тебя так себе, во что бы ты там сейчас не верила.

Куда не повернись, в глаза бьёт белый свет, словно это свет туннеля, ведущего в загробный мир, а не лунный свет, сверкающий лезвием ножа, отточенного о снег. От резкого ветра ты съёживаешься, сморщиваешься, втягиваешься сама в себя, уменьшаешься, чтобы спрятаться от холода. Ещё нигде ты не встречала столь непригодной для выживания человека окружающей среды, хоть и понимаешь, что на планете есть места и похуже. Тем не менее, в них ты не была, и подобные предположения в момент, когда каждая твоя клеточка вот-вот промёрзнет насквозь, теряют смысл.

Ты часами искала этот город – ты и эта тощая похотливая проститутка рядом с тобой. Вместе вы ходили по заведениям, в которых видели Кевина. Навели справки тут и там, кто-то опознал его по фотографии. Всё указывает на то, что вы недалеко, ну или это твой спутник пытается тебя в этом убедить.

- Слушай, Фрэн, - заявил Диди, когда они были в том, последнем, книжном магазине для трансвеститов, и твоё имя на его алых губах прозвучало чересчур интимно. - Мы найдём его. Этому испорченному парнишке особенно негде спрятаться.

С тех пор прошло много времени. А между "тогда" и "сейчас": бесконечное количество вызванных такси, оплаченных билетов в клубы, купленной выпивки в барах, опрошенных администраторов замшелых отелей, съеденной пищи и выпитого кофе в забегаловках, где постоянно околачиваются транссексуалы, как любит себя называть Кевин. Ты не такая наивная: это не привычный тебе мир, но при этом он тебе не совсем чужой. Так много типажей, и каждому по-своему требуются любовь и принятие. Как же ты завидуешь их методам съёма, как же они пугают тебя.

Последний клуб разместился посреди гетто, и, уходя из него, ты в который раз поздравила себя, что заплатила этому смазливому мужчине-проститутке лишь малую часть обещанных денег – чтобы получить оставшееся, он будет из кожи лезть вон, чтобы тебе не причинили вреда.

- Послушай, дорогуша, в том районе, куда мы идём, такси по телефону не дождёшься, - заверил тебя Диди. – Мы его там тормознём. Только ты и я, помчимся сквозь снегопад!

Произнёс он это, склонив голову, словно Дева Мария, но в его миндалевидных глазах прыгали бесовские искорки. Тебе плевать, что он играет с тобой, смеётся над тем, как ты просаживаешь деньги. Задолго до того, как начались лечения Кевина, до того, как его груди раздулись, голос вырос на октаву, а волосы на теле поредели – он называл всё это "превращением", - ты уже не раз прошла по всем кругам ада. Тебя уже ничто не беспокоит. Кроме одного. Кроме кошмара.

Мерзкие зимние улицы северного города приводят тебя в отчаяние. Глубокой холодной ночью жизнь тут перестаёт существовать. Никто в здравом уме не разгуливает здесь в три часа ночи. Последний проехавший мимо автомобиль вызывает желание выпрыгнуть на дорогу перед ним и начать умолять: Отвезите меня домой! Я просто хочу домой! Но дома уже нет. Матери не стало. Отца тоже. У тебя остался только Кевин. И тебе плевать, что твой младший братишка превращается в младшую сестричку. Ты просто хочешь найти его, прежде чем всё зайдёт слишком далеко, как часто это тебе видится во сне.

Руки и ноги основательно замёрзли. Ты наконец добираешься до широкой улицы, но ты так далеко от центра – и улица совершенно необитаема: ни людей, ни автомобилей, ни магазинов. Жизнь кончилась, или, по крайней мере, так кажется. Как бы эта улица выглядела при дневном свете? Тебя передёргивает от мысли, какая мерзость вылезет на свет божий, когда растает снег. Ощущение близкой опасности никуда не девается. Опасность и отчаяние – два чувства, которые, слившись воедино, вспыхивают и оставляют незаживающий рубец от пронизывающей до костей раны. Раны, которая мучает тебя. Рубец, который никуда не девается. И ты знаешь, что у Кевина всё ровно то же.

Твой спутник радостно указывает вперёд.

- Видишь! Я же тебе говорил! - кричит он, как будто ты не верила, что он найдёт это место.

А ты и вправду сомневалась. Здание напоминает сгоревший завод: забитые досками окна замазаны чёрной краской, кирпичи покрыты копотью и гарью, алюминиевая облицовка испещрена граффити на разных языках. Тебя забавляет мысль о том, что "теггинг"^[26] может преодолеть языковую изолированность.

Похоже, тут нет ни двери, ни знака.

- Он где-то здесь, - настаивает Диди.

От его голоса веет фальшивой уверенностью, которая смягчается до настоящей уверенности, когда рядом припарковывается такси, и оттуда выходят две личности неопределённого пола. Они точно знают, где дверь – трещина в алюминиевой стене и гвоздь вместо дверной ручки.

- Это то самое место, Фрэн, - говорит Диди, словно ты тупица, которая не может понять, что видит перед собой.

Ты бы так и не заметила этой двери, если бы сама не увидела, что её можно открыть. По всей видимости, для входа не требуется каких-либо тайных паролей. Ты открываешь её. На тебя обрушивается жар и звук: громкий, какофония высунутых от изнеможения языков, бьющихся сердец и кулаков, яростно выбивающих плоть. Ты входишь внутрь, и звук заглатывает тебя.

Тобой владеет звуковой напор, который выталкивает тебя из привычного ритма в режим электродрели. Ты прикладываешь все усилия, чтобы сдержать себя. Вспомни, зачем ты тут, - напоминаешь ты себе. - Кевин ещё более заблудший, чем ты. Ты ему нужна, как никогда до этого. Об этом тебе поведал ночной кошмар. И не только об этом.

Мужчина, или крупная женщина, одетая в откровенное платье, сверлит тебя взглядом, как букашку, которую скорее нужно раздавить, чем пускать сюда. Ты знаешь, что взгляд настоящий, но цель у него иная. Цель – деньги. Диди шепчет тебе в ухо:

- Полтинник. За каждого.

Скрепя сердце, ты достаёшь крупные купюры из почти уже пустого бумажника и с силой швыряешь их на потную ладонь, которую эта глыба держит в нескольких дюймах от твоей груди. На густо покрытом косметикой лице прорезается улыбка – она вовсе не милая, скорее зловещая. Купюры демонстративно скользят между закованных в чёрный латекс грудей, по обнажённому животу, и в кожаные штаны, к паху. Всё это время тёмные глаза, насмехаясь, терпеливо ждут твоей реакции, но её не следует. Тебя сложно удивить. Большой палец указывает за спину, но ты успеваешь заметить краткий проблеск разочарования.

Диди снимает свою шубу и платье, оставив на теле лишь белый кружевной бюстгальтер, трусики-"стринги" и пояс с подвязками из той же ткани. Последние удерживают белые колготки. Остальное он передаёт через барную стойку с висящим на стене знаком: "Наркотики запрещены", который почти вызывает у тебя на лице циничную ухмылку. Из темноты к тебе протягивается покрытая татуировками мускулистая рука. Диди поворачивается. Ты качаешь головой. Ты не собираешься отдавать своё пальто, а уж тем более раздеваться. Ткань – единственное, что защищает тебя здесь, и за свою эксцентричность ты заплатила пятьдесят долларов.

- Да пофиг, - произносит Диди, явно разочарованный тем, что не увидел тебя в полуголом виде. - Всё равно гони чаевые, дорогуша.

Он улыбается, а ты отдаёшь пятёрку и не получаешь сдачу.

Тёмное пластиковое ограждение раскрыто словно вульва, ну или вход в матку. Ты следуешь за Диди, а женоподобный мужик делает всё, чтобы ты коснулась его, но твоё пальто защищает тебя от нежелательного контакта.